Любовь стоит того, чтобы ждать (СИ) - Вознесенская Дарья

И сам же замолчал.

Даже не глядя на него я почувствовала, как парень замкнулся, застыл истуканом, а потом четким движением, избегая прикосновения, что в условиях тесноты было почти чудом, дернул дверь и растворился в тишине коридора…

А я съехала по стенке, прижимая руки к горящим щекам.

И что это было?

5

За два космических года до описываемых событий.

Академия пилотов.

Аррина

Мне снова снился сон.

Где я танцую…

Не в угоду пьяной публике. Не для того, чтобы заработать или выжить. Даже не для того, чтобы усыпить бдительность или бежать — было в моей жизни и такое…

А для себя. И для чего-то Великого, что благосклонно взирает на мои движения.

И это было хорошо. Вдохновляюще.

Тело двигалось и пело… Будто воздух стал плотным, подобным струнам и каждый шаг был нотой, нанизанной на них. Взмах ногой сопровождался пронзительным звуком свистели, что была в ходу на той аграрной планете, где меня выхаживали сердобольные хозяева маленького, но уютного домика. Если бы не обстоятельства и мне не пришлось в очередной раз бежать, я бы провела эти годы среди пурпурных пастбищ и была бы счастлива.

Руки трепетали, будто язычки многочисленных колокольчиков, их надевали невесты Дилипа во время свадебного обряда. Я лишь однажды любовалась им в нижнем городе и была поражена тем, насколько торжественно и красиво все это выглядело…

Тело изгибалось, вторя изгибам кифары… Однажды в нашей стае полуголодных подростков поселился странный путник. Он пришел из ниоткуда и ушел в никуда — но то время, что жил среди нас, в лагере было тихо. Потому что каждую ночь он садился возле костра и, перебирая струны длинными, почти прозрачными из-за необычной структуры кожи пальцами, рассказывал о звездах и их равнодушии. И величии.

Это было странно, но во сне мне казалось, что я танцую… время. И долгий путь, который тоже вел в никуда.

Я летела и выгибалась под немыслимыми углами, меня рвали в разные стороны звездные потоки, мои ноги и руки то замирали, вытягивая тело в длинную, устойчивую линию, то падали вниз, с молчаливым грохотом.

Мне снились разные мелодии. Такие же разные, как и само время. Ведь как бывает: иногда оно движется скачками, хаотичными зигзагами. Иногда по спирали. Иногда становится медленным, тягучим, не дающим вздохнуть, будто ты глубоко под водой, и твои движения настолько затруднены, что когда выныриваешь на поверхность, каждый взмах рукой наполнен удивлением. А каждый вздох — жизнью.

В своих снах я не повторяла чужие танцы… Те танцы, что впитывала от случая к случаю с самого детства… У меня не было учителей, но каждый встреченный на моем пути танцор становился таковым. Потому что танец оказался единственным прибежищем, в котором я чувствовала себя свободной…

Но во сне… я создавала что-то новое.

Эти картинки и музыка не снились мне каждую ночь… Но когда это происходило, я просыпалась счастливой и отдохнувшей. Вот и нынешним утром — моим пятым утром в роли не кандидата, но кадета-первокурсника — я открыла глаза еще до сигнала подъема и какое-то время лежала, улыбаясь в темноту…

Потом в моей капсуле зажегся свет.

Минимальная гигиена — и вот уже построение. В Академии было принято сначала «разминаться» и только потом завтракать. Кадеты были обязаны поддерживать себя в хорошей физической форме — неказистых и толстых я здесь почти не видела, и то их внешность зачастую оказывалась генетической особенностью их расы, а не следствием лени.

Двухчасовое занятие на внутреннем полигоне. Крупноячеистые сетки, хватающие нас за ноги, препятствия, которые вдруг полностью меняли свое положение и чуть ли не убегали от нас, бассейны то с ледяной, то с излишне горячей водой и еще немало задумок, будто создатели отрабатывали свои садистские наклонности — все это вовсе не казалось мне каким-то особым издевательством. Напротив, я лучше многих понимала, что от нашей физической выносливости и силы зависит жизнь.

А потом… много часов зубрежки и лекций. Вживую и на имитаторах для самостоятельного запоминания — с помощью мнемо-капсул, от которых взрывалась голова, но зато и дело шло в три-четыре раза быстрее.

Основные языки. Этикет. Шифрование и связь. Навигация. История и культура. Межрасовые отношения. Пилотирование и управление. Механика и звездная география. Наука и право Содружества. Конструирование. Программирование. Психология. Боевые искусства. Анатомия рас… Все что могло пригодиться для пилота, работает ли он на одиночном корабле или на огромном крейсере.

И пригождалось.

Объективно подобное образование было лучшим в галактике, даже если кадет не становился пилотом. И для меня, все еще не верящей, что я здесь, оно было сродни сбывшейся мечте… А вот остальные считали, что я этого не заслуживаю. Не познакомившись, сделав одним им известные выводы… Это даже не обижало — мне было плевать. Я и раньше с трудом заводила друзей… ха, да не припомню ни одного! Была пара приятелей в детстве, с которыми мы выживали сообща. И одна девчонка из трущоб, с которой мы снимали крохотную кладовку даже, а не квартиру и вместе работали в клубе… Но друзья? Пожалуй, нет. Я, может, и сошлась бы с кем-то здесь, но для этого нужно был не просто испытывать стадное чувство, но еще и принадлежать хоть к какой-то группе. Объединенной деньгами рода. Или принадлежностью к расе. Или интересами… Или просто желанием досадить окружающим, вроде членов таинственного клуба, в который, как я услышала случайно, поступали только те, кто выполнял особое задание.

Такое положение дел меня не столько устраивало, сколько не мешало… Не мешало учиться, не мешало следовать своей цели… Я освоилась на территории Академии, заслужила вежливое внимание инструкторов, пару раз давала по носу особо зарвавшимся кадетам, игнорировала смешки и подначки в свою сторону, не пытаясь пыталась лебезить или льстить кому-нибудь из старшекурсниц.

Не вешаясь на старшекурсников… И меня вроде бы оставили в покое. Даже Слайм не подходил… Впрочем, я ошиблась.

Подошел.

И «любезно» устроился за моим столиком.

Я не стала прогонять. Не принадлежала же эта поверхность мне… К тому же я почти закончила ужин. И планировала дальше засесть с коммутатором — завтра от нас ждали докладов на тему развития межзвездных переходов, и я намеревалась набрать достаточно баллов для повышения рейтинга.

Не ради тщеславия или престижа…

Но высокий рейтинг означал, что я останусь в Академии. А еще, что смогу претендовать на бесплатное обучение на втором курсе… Первокурсники платили всегда — точнее, платили родители или государства. А вот те, кто занимал первые пять строк по окончании курса, получали стипендию от самой Академии. И мне очень хотелось избавиться от необходимости быть обязанной тому, кто внес за меня свои личные средства.

Я думала обо всем этом и даже не особо обращала внимание на сидящего рядом парня. Мне вообще не хотелось его видеть. И не потому, что он сказал или сделал что-то, что меня обидело… Просто один его внешний вид напоминал о той каморке и поцелуе.

Чувствуя, как вспыхивают щеки, я с раздражением бросила на поднос кулек с витаминным желе и собралась встать из-за стола.

— Аррина…

— Чего тебе? — недовольно буркнула я.

— Во-первых, хотел извиниться… Я не собирался грубить тебе…

Крылья его тонкого носа подрагивали от волнения.

— Хорошо. Это все?

— Нет. Я… мне сказали, что ты прошла вертушку почти с идеальным временем…

— И?

— Можешь помочь мне после ужина? Научить? Правилами Академии это не возбраняется, а у меня… короче, у меня худший результат среди однокурсников.

Я снова вздохнула.

Что-то такое я припомнила — вчера и правда вывесили результаты. Но при чем тут я?

— Просить парней как-то…стыдно, — Слайм отвел взгляд. — А инструктора… Ну ты знаешь.