Пять желаний Софии (СИ) - Фаолини Наташа

- Я сейчас тебя поцелую. И больше не отстранюсь. Вдохни глубоко и отпусти своё волнение. Мы сделаем это, и, боги, это будет замечательно. А после я найду тебя, обещаю. Веришь мне?

Я верила. Не знала, какое его настоящее лицо и имя, но верила, как никогда не верила Ашаеву.

И, когда он поцеловал меня вновь, было уже не так страшно.

15

Он всё делал так осторожно, что в какие-то моменты я переживала за него больше, чем за себя. Этот Дима совершил невозможное – в его руках я правда расслабилась. Я думала не о квесте и предстоящих соревнованиях, а о том, что мне посчастливилось провести ночь с чудесным молодым человеком, который волновался о моих переживания больше, чем родная мать.

Его лёгкие поцелуи касались моих щёк, скул, губ, и так по кругу до тех пор, пока в дело не вступили руки. Жаркие ладони изучали моё тело, и от этих простых прикосновений меня одновременно расслабляло и триггерило ещё больше.

Никто раньше не видел меня без одежды. Никто не касался тех частей тела, что сейчас трогал он – одна только эта мысль сводила меня с ума. Пока он старался, я лишь лежала без движения и смущённо попискивала, когда ощущала его пальцы то на груди, то немножко ниже живота, то на бедре.

- Какая у тебя нежная кожа, - шептал он, и от его слов у меня приятно щекотало в голове. – Как самая мягкая ткань… Я несу глупости, прости… Ты меня опьяняешь…

Его слова кружили голову похлеще бокала крепкого вина. Я растворялась в его ласке, удивляясь, как незнакомый человек может так хорошо знать моё тело и так чудесно играть на нём – словно музыкант-виртуоз на своём любимом музыкальном инструменте.

- Я подвину твою ножку в сторону, позволь…

Позволь… Он умудрился создать иллюзию добровольности, словно от моего разрешения или запрета сейчас что-либо зависело. Как много это значило для меня в этот момент!

Я без колебаний разрешила ему сделать то, что он просил. Была готова позволить ему абсолютно всё, ведь с ним самой того хотелось…

Было почти не больно, настолько меня разморили и расслабили его нежности и шелест хриплого голоса. Я лишь зажмурилась, почувствовав его, но не оттолкнула. Не хотела. Он судорожно втянул воздух сквозь сжатые зубы.

- Какая ты чудесная…

Это была самая приятная боль в моей жизни. Я инстинктивно подавалась вперёд, наслаждаясь этим чувством единения, и его короткие вздохи и рваное дыхание подсказывали, что я делала всё правильно.

- Я хотел медленнее, дать тебе привыкнуть… Но ты сама напросилась.

И это было лучшее, на что я напрашивалась в жизни. Сначала медленные, осторожные толчки ускорялись, заставляя меня коротко постанывать, и, слыша мой голос, он двигался ещё быстрее.

Что-то просыпалось внутри, напряженно, скрученное, как тугая пружина, которую нужно было отпустить, освободить. Я ёрзала под своим первым мужчиной, обхватив его руками и закинув ноги ему на спину, изо всех сил стараясь поймать это ускользающее ощущение. Удовольствие, которого я не ожидала в свой первый раз, накатывало волнами; его движения то утихали до медленного скольжения, то вновь возвращались к бесстыдному быстрому ритму, от которого сбивало дыхание.

Он перестал спрашивать, не больно ли мне – я видела, насколько ему сейчас не до этого. Я не была уверена, но казалось, что до сладкого окончания Диме осталось немного – его движения стали ещё более быстрыми и резкими, дыхание шумным. Через мгновение он несколько раз буквально вдавил меня в постель, после чего затих – лишь тяжело дышал.

Я хотела дать ему прийти в себя, но прошло секунд тридцать, а он так и лежал на мне, не приведя дыхание в норму.

- Ты как, ковбой? – спросила я. – Жив?

Дима поднял на меня расфокусированный взгляд.

- Ты та ещё чертовка, - он довольно ухмыльнулся. – Ни за что не поверил бы, что я у тебя первый, если бы не эта кровь повсюду.

- Ой…

В пылу страсти я не заметила, как сползло на пол одеяло, явив миру позорные пятна крови на простыни. Краска прилила к лицу. Почему-то стало страшно стыдно, хоть и я, и Дима понимали, что это естественно.

- Сделай вид, что ты этого не видел, - глухо ответила я, пытаясь выскользнуть из под остывающего парня.

Он лишь удивлённо посмотрел на меня.

- Куда?

- В душ, - честно ответила я.

- А ты разве… ну, успела?

- Нет, - ещё честнее ответила я, не совсем понимая, к чему он клонит.

- Оу, - в его глазах зажглось что-то опасное. – Ну что же, пойдём в душ.

- Я не собиралась брать тебя с собой! – запротестовала я. Ну уж нет! - Ёрзать под одеялом в темноте это одно, а увидеть друг друга без одежды при ярком освещении – совсем другое!

- Пойдём-пойдём! – Дима уже слез с кровати и тянул меня за руку. – Я всё равно не увижу твоего настоящего тела, так что не волнуйся и не комплексуй. Хотя я уверен, что ты отлично выглядишь.

Я признала его правоту, и, хоть и не без стеснительности, встала с кровати и юркнула в ванную комнату, всё равно чувствуя себя неуютно под прицелом его жадного взгляда.

Под горячим душем меня отпустило. Я подставила лицо льющейся горячей воде, и все мысли – дурные и хорошие – словно смыло из головы. Было так хорошо и спокойно, что я почти забыла где я нахожусь, и что произошло. Сегодня. И только что. Но быстро пришла в себя, когда мне на талию легла горячая мужская ладонь. Обернулась, и поняла, что ошиблась тогда, в постели. До сладкого окончания ему было ещё очень, очень далеко.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Он поцеловал моё плече, потом выше – шею, ухо, и его дыхание для меня казалось горячее этой воды, заливавшей наши тела.

- Не спеши, - я быстро дышала. – Я ещё не отошла. Боюсь, что будет больно.

- Не будет, - мягко прошептал он мне в ухо, разворачивая спиной к себе. – Хочу, чтобы ты дошла до конца вместе со мной. Доверься мне.

Это и было тем, чего я больше всего хотела.

16

Утром я словно из воды вынырнула – вскочила с кровати, хватая ртом воздух. Остатки ночи таяли в голове, как снег на солнце.

- Мне срочно нужна ручка!

Я заметалась по комнате, заглядывая во все ящики, что мне попадались под руку, и в самом нижнем ящике стола нашла стопку бумаги и огрызок чего-то, похожего на карандаш, и тут же написала: «Похож на Диму Ашаева».

С каждой секундой воспоминания ускользали, и быстро начеркала то последнее, что ещё могла осознать.

«Он был заботлив и нежен».

После этого я села на кровати, понимая, что абсолютно не одета, и пялясь в этот листок, как на своё последнее спасение.

Это всё, что я запомнила, но разве оно мне поможет? Этот мужчина был добр ко мне, но как, как, чёрт возьми, я смогу его отыскать, если ничегошеньки толкового не запомнила? Я ведь даже не отличу, кто из живущих в замке участник квеста, а кто - массовка, приглашенная запутать участников.

Я вздохнула. Не было ничего, чтобы я сейчас не отдала за чашку горячего какао. Подозреваю, что его можно найти на кухне.

Но ещё до того, как я собралась спуститься в столовую, меня ждало два потрясения, одно краше другого. Первым был окровавленный нож для бумаг, сиротливо ютившийся на письменном столе. Как я не увидела его, когда писала на листке – ума не приложу. Откуда здесь нож? Он как-то связан с кровью на простынях..?

Я попробовала присесть на стул и поняла, что нет – на простынях покоилось моё прощание с невинностью. Саднящая боль явственно намекала на то, что произошло ночью.

Почему-то я не чувствовала никакой гадливости либо же отвращения к себе, хотя до этого предполагала, что буду. Я не ощущала по поводу прошедшей ночи ровнюсенько ни-че-го, кроме робкой заинтригованости своей же надписью на листочке «Он был заботлив и нежен».

Кто же ты? Как мне тебя найти? Я вдруг поняла, что меня тревожат мысли, за которые вчера я себя отругала бы. Я ведь не собиралась участвовать в квесте! Первая ночь, моя главная причина треволнений, прошла, и, судя по всему, весьма неплохо. Так зачем же мне лезть в это болото дальше? Посижу себе в уголку, пока меня никто не трогает. А потом…