Сердце Сокола (СИ) - Герасимова Галина Васильевна "oginen"

— Спасибо, благодетельница! Уберегла сына и жену, вовек не забуду! — заголосил он, разбудив громовым голосом ребенка. Малыш расплакался, Марья Никитична заругалась на непутевого сына, и под эту канонаду в кухню зашел Финист.

— Ни на минуту тебя оставить нельзя! Ты зачем на кухню шла? — приподняв брови, спросил он. Я вспыхнула. Вот уж картина так картина: ребенок орет, незнакомый бородач на коленях стоит, не знает, куда деваться, а муж всё это безобразие со снисходительной усмешкой разглядывает.

— За творогом, — я смущенно потупилась, бочком подходя поближе к Финисту. Стоило оказаться рядом, как он по — хозяйски обнял меня за талию, притянув к себе. Я покраснела. До сих пор не могла привыкнуть к его объятиям. С другой стороны, пора было, муж все-таки, а не посторонний человек.

— Есть у вас творог, хозяюшка? — как ни в чем не бывало, поинтересовался Финист у Марьи Никитичны.

— Вон в той крынке возьмите, — кивнула она на край стола. — А рядом сливки, только что взбитые. Могу и варенья дать, чтобы послаще было, вишневого, как Лада любит. Мишка, ты чего на полу расселся? Ну-ка, быстро сгоняй за вареньем!

Не успели мы и рта раскрыть, как мужик поднялся с колен и скрылся в погребе. Спустя минуту он вернулся оттуда с пузатой банкой, полной ягод, оставил её и поспешил скрыться с кухни, бросив напоследок влюблённый взгляд на новорожденного сына.

— Вот и славно. И в дорогу с собой пару баночек варенья возьмете. А то смотрю я, едете вы совсем без поклажи. Негоже молодой жене в новый дом без подарка являться.

— Да подарки за нами едут, — я смутилась, вспомнив об оставленном приданом.

— Ну, лишним всё равно не будет, — рассудила Марья Никитична и положила успокоившегося ребенка в люльку. С улыбкой покачала ее — люлька, видать, не одно поколение детей вырастила. А затем оглянулась, что бы убедиться, что никого постороннего рядом нет.

— А Лада и, правда, шептунья? — спросила Марья Никитична, но Финист тут же приложил палец к губам.

— Забудьте то, что сегодня видели. И болтать не вздумайте! — предупредил он, сжимая меня еще крепче. Я только вздохнула, в его объятиях поудобнее устраиваясь. Неужели так приятно толстые бока мои мять?

— Я промолчу, да только шила в мешке не утаишь, — покачав головой, нахмурилась женщина.

— Смотря где мешок прятать, — упрямо возразил муж.

— Мне кто-нибудь объяснит, о чём вы вообще говорите? — возмутилась я. Посмотрела на Финиста сердито, затем на Марью Никитичну, уже вопросительно.

Финист вздохнул, переглянулся с хозяйкой постоялого двора и, усадив меня за стол, начал рассказ.

Чем больше я слушала Финиста, тем сильнее поражалась, насколько правда о магии отличалась от того, что я знала. Оказалось, что люди с магическим даром вовсе не были редкостью. Например, мой отец обладал слабенькими способностями к магии, и у Алёнушки они были. А вот мачеху природа обделила. Я вспомнила про красный и зеленый шар истины и с подозрением уточнила у Финиста, не магию ли он проверял, на что тот только усмехнулся и приложил палец к губам. Обманывать он умел с абсолютно невинным видом.

На мой логичный вопрос, почему в Академии магии учатся единицы, муж ответил так — усилий для развития магических способностей требовалось много. Магия подобна физической силе, у кого-то её больше, у кого-то меньше. Конечно, при должной тренировке даже совсем маленькую искорку можно разработать до вполне приемлемого уровня, чем и занимались в Академии. Проблема в том, что для любого, самого обычного колдовства, маг использовал собственные силы, оттого и лопал Финист как не в себя — восстанавливал потерянное. Получалось, что сколь бы силен магически не был колдун, а своего потолка он перепрыгнуть не мог. Поколдует пару часов — и падает без сил от истощения. Многие ли были готовы к такому испытанию? Отнюдь. Поэтому способности потихоньку оборачивались в нечто иное. Кто-то был чуть более удачлив в сделках, кто-то невольно привораживал (как моя младшая сестрица), а кто-то выздоравливал от тяжкой хвори за неделю. Вот и вся магия.

Но были те, кто заимствовал силу не у себя, а у самой природы. Их называли шептунами.

Шептунов в нашей стране можно было пересчитать по пальцам на одной руке, причем трёх было не найти, так как они затерялись в дальних селениях, а один жил в столице. Какой правитель не захочет иметь рядом с собой источник безграничной магии? Шептуны способны были колдовать безостановочно, общались с духами, и могли так заговорить человека, что он забывал сам себя. Многие маги завидовали им черной завистью, а обычные люди старались держаться подальше — там, где поселялись шептуны, редко бывало спокойно. И проблема состояла не в самих колдунах — они-то частенько оказывались простыми людьми, мечтающими о тихой жизни, а в тех, кто жаждал заполучить себе их могущество.

На этих словах я хрюкнула, чуть не подавившись творогом. Могучей колдуньей я себя не представляла, о чем честно сообщила мужу, и он, к моему удивлению, кивнул.

— А ты ей пока и не стала. Чтобы развить дар, надо много тренироваться. Чем лучше ты будешь понимать окружающий мир, тем больше сможешь от него получить. Знаешь, чего испугался водяной?

Я покачала головой.

— Он боялся, что ты потравишь рыбу. Именно оттого шептуны редко рыбачат или охотятся без крайней нужды. Какой интерес, если достаточно попросить, и заяц выскочит на дорогу, а рыба приплывет в сети? Я однажды видел, как старый шептун возвращал в деревню заблудших коз. Он просто вышел на крыльцо и что-то произнес. А через полчаса козы вернулись из леса и разбрелись по домам.

— Но я ведь так не умею!

— Водяной этого не знал, — произнёс Финист, пожимая плечами. И продолжил рассказ.

Занимались с шептунами отдельно от других магов. Во-первых, методики были различными. Магов учили сосредотачивать свою силу, а затем с осторожностью её тратить и выбирать время для отдыха, а шептунов, напротив, заставляли заниматься до изнеможения, когда сил ни на что не оставалось. Именно в этот момент шептуны начинали непроизвольно тянуть магию из окружающего мира, и это чувство нужно было запомнить. Плохо то, что они тянули магию не только из природы, но из всего вокруг, а если под руку попадался маг… Попробуй, поколдуй, когда у тебя часть силы, и так не слишком большой, кто — то заимствует!

— Получается, я у тебя тоже силу тянула? — ахнула, посмотрев на Финиста.

Тот вгрызся в яблоко, прожевал и только после ответил.

— Я знал, на что шёл. В одиночку я мог или Марфе жизнь спасти, или ребёнку. А вот ты уговорила её вернуться. Ради такого не жалко прожить пару дней без магии.

— А почему без магии? Вы же муж и жена? Лада может поделиться, — встряла в разговор Марья Никитична, до этого момента молча внимающая Финисту. Муж рассказывал интересно, и хотя хозяйка постоялого двора о многом знала или догадывалась, но его не перебивала.

— Как поделиться? — заинтересовалась я, но Финист резко встал из-за стола.

— Не может, — он строго посмотрел на женщину, взглядом требуя замолчать. Какое — то время они глядели друг на друга, а затем Марья Никитична вздохнула.

— Вот, значит, как… А ты молодец! — неожиданно похвалила она Финиста. — Только долго не затягивай. Лада девочка хорошая.

— Я знаю. Потому и жду, — неожиданно серьезно ответил Финист, и хозяйка кивнула.

А я осталась в раздумьях, о чем они говорили? Правда, определенные мысли касательно этого у меня возникли. И, выпросив у Марьи Никитичны перо и бумагу, я села писать письмо Василисе.

Письмо удалось отправить с почтовой голубкой. Конечно, мы с сестрой теперь обе жили в столице, но, во-первых, неизвестно, когда Василису выпустят из Академии — каникулы у неё начинались в августе, а сейчас только середина июня минула, а, во-вторых, я подозревала, что первое время мне тоже будет не до гостей. Пока привыкну к дому мужа, примерю на себя роль хозяйки!.. А ведь ещё неизвестно, как меня встретят.

По дороге в столицу я расспросила мужа о его семье. Когда Финисту исполнилось три года, из-за трагичной случайности погибла его мать. В памяти его остались только голос, который пел колыбельные, да ласковые руки, гладящие по голове. Воспитывал Финиста отец, бывший целителем при королевском дворе, он частенько таскал за собой сына, чтобы тот учился на практике. Только вот, в отличие от моего батюшки, Кощей второй раз не женился, и женщин в их доме не было, если не считать парочку приходящих девиц из прислуги — постирать, обед приготовить, но постоянно они в доме не жили.