Мэри Дэвидсон - Оборотней не существует

Она помчалась за дверь: это очень хорошо, что он подсказал, где можно. И Крессент уже в пути: один, два, три лестничных пролета, и, хвала богам, дверь на крышу была заперта всего на щеколду, а посему быстро отперлась.

Крессент нырнула с крыши. Как и в прошлые разы она закрыла глаза — слишком много разочарований пережила в связи с этим, чтобы не почувствовать уколов беспокойства. Девушка прекрасно знала, что если неудачно приземлится, то кости не сломает.

Однако она никуда не приземлилась.

Крессент приоткрыла один глаз и увидела Джанет, Ричарда и Дрейка, стоящих на крыше и глазеющих на нее. Правда, почему-то были они вверх тормашками.

Поправочка: это она болталась вверх тормашками. В воздухе.

— Ну, мы пошли, — весело сказал Ричард. — Раз проблема решена.

— Угу. — Она почувствовать, как по лицу расползается улыбка. — Кто-нибудь может дотянуться до моей ноги? А то я понятия не имею, как взобраться наверх.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Теперь это мое дело, — начала Джанет, обнадеженная началом.

— О, а вот и мы!

— Не думаешь, что она для тебя слишком молода?

— И я должен консультироваться об отношениях у женщины, болтающейся с мертвым парнем? Как ты нашла его?

— Мне потребовалось некоторое время. Знаешь, у него ведь и в самом деле нет запаха? А в сущности пахнет лучше, чем кто-либо еще.

Они вернулись в дом Дрейка, и вскоре взошло солнце. Ноги Крессент не касались земли на протяжении трех часов. Ричард, видя, как высоко она взлетела, смеялся над ней с крыши. Его личным рекордом было шестнадцать футов. Дрейк и Джанет сидели, закинув ногу на ногу, на краю крыши и смотрели.

— Она единственная в своем роде.

— Нет, черт. Но она немного… мм… то есть… как ты думаешь, она там не слишком долго?

Крессент от радости завопила, когда Ричард на цыпочках отскочил от края крыши, и резко взмыла в воздух.

— Понятия не имею, — сказал он.

— Только… понимаешь, я ведь и представления не имела, чего лишена, пока Дик не похитил меня…

— Что?!

— Это длинная история. Так или иначе, ты хороший парень. То есть, мне всегда нравился. Будет здорово, если ты наконец остепенишься.

— Да уж, Джанет, и не думал, что в тебе есть эта нежная сторона.

— Заткнись на хер.

— С твоей стороны было очень мило не упоминать мой дефект.

— Что? Ах, это. Я не умею быть хорошей. Просто забывала. То есть, ты не ведешь себя как слепой.

— А как именно ведут себя слепые?

— Я откуда, черт возьми, могу знать? В любом случае, возвращаемся к блондинке. Типа «увидел и узнал»? Ну, я же знаю, что ты не видишь…

— Фактически, — внезапно сказал Дрейк, — так и было. То есть, увидел ее. Я могу.

— Что, правда? И не составил общую картину, исходя только из ее запаха?

— Правда. Я ее отлично вижу. Но только ее. В остальном все то же самое. Например, по твоему голосу я определил рост и вес, но не знаю, какого цвета глаза. У нее они красивые, — добавил Дрейк мечтательно.

— Вау. Это самое странное дерьмо, которое я когда-либо слышала. И притом, что я живу с вампиром. — На мгновение Джанет опустила подбородок на колени. — Кстати, о феях. Я помню историю, которую слышала ребенком… помнишь Сару Сторителлер? Бабушку Майкла?

— Естественно. Она обычно рассказывала истории под деревьями на берегу озера.

— Именно. Ну, и одна из них о феях? Их мало и они невидимы. Если вдруг появились и ты успеваешь поймать ее, то они выполняют заветное желание. Может, поэтому ты увидел Крессент?

— Или возможно, — медленно проговорил Дрейк. — Она выполнила мое желание.

— Ты пожелал ее увидеть? Не то, что я обвиняю тебя в этом, чокнутый придурок…

— О, прекрати. Нет, всегда хотел стать зрячим и размышлял, какое лицо будет у моей супруги. Какие у нее волосы, цвет глаз?..

— Хм. Что ж. Теперь ты ее видишь. И, возможно, навсегда.

— Еще поторгуюсь.

— О, замолчи. Итак, что теперь ты собираешься делать?

Дрейк вздохнул и переступил с ноги на ногу.

— Надеюсь, она все-таки прилетит ко мне обратно.

— Наивный.

— Мудрая.

— Знаешь ли, это я пинала тебя по заднице по всему Феноэл Холлу.

— Тогда моя девушка пнула тебя под зад.

— Ой, заткнись.

Джанет и Ричард уехали, Крессент отказалась. Дрейк попытался объяснить, почему она должна уйти, но девушка не купилась.

— Что это за безмолвное «если-любишь-то-отпустишь-и-тогда-он-сам-вернется-и-бла-бла-бла»? Потому что это отстой. Ты говорил, что я могу оставаться, пока хочу, ты обманщик.

Дрейк попытался скрыть свою радость.

— Крессент, есть нечто, что ты должна узнать…

— Потом. Боже, умираю с голода. Слушай, сгоняю-ка я и посмотрю, те парни подали нам завтрак или нет.

— Сейчас четыре часа утра.

— Знаю, именно поэтому я и хочу проверить. Скоро вернусь.

Дейк покачал головой, когда Крессент убежала, но тут понял, что они находятся возле того приюта, где она раньше жила. Глупо переживать — она, в конце концов, не одна, чтобы ей причинили боль, — но на всякий случай он решил ее нагнать.

И это была последняя рациональная мысль на последующее время. Крессент схватил и стал трясти, как погремушку, панк-тупица, вид которого за это время значительно ухудшился. Классический тип «бета» — им нужно руководить. И о себе не мог позаботиться. Он конечно не предпринимал никакие меры. Дрейк предположил, что Ник, или как-там-его, сейчас «пасется» на более зеленых «лугах»… или нашел, что попроще.

— Джимми, ты придурок, — сказала Крессент, вырывая из его рук пальцы. — Скоро ты сдашься? Захват меня не изменит твоей жизни. А теперь топай.

— Это все из-за тебя, — настаивал Джимми. — Из-за тебя «загремели» Ник и Мария.

— Ну, ты и задница! Они «загремели» из-за того, что вы не можете пройти и десяти футов, не наткнувшись на полицейских. Ха, жалеешь, что они и тебя не забрали, а, Джимбо?

В глазах Джимми засветилось темное желание убивать, и Дрейк быстро переместился, отбрасывая от него Крессент подальше.

— Как только я решу отпустить тебя одну на прогулку, так на тебя сразу же нападают, — пробормотал он, тщательно осматривая ее руку.

— Можно сказать, что у меня темное прошлое. Он не опасен. Пошли кушать.

Дрейк проигнорировал ее. Он резко дернул рукой и схватил Джимми за горло, поднимая в воздух так же легко, как мать держит младенца.

— Ты действительно, — начал он. Дрейк был так зол, что еле говорил. Ему хотелось рычать и кусать. — Ты действительно думал, что можешь дотронуться до моей супруги и продолжать жить, любуясь ясным солнышком?