Ольга Ильина - Последняя из рода Леер - 4
— Ты так говоришь, словно он живой.
— Пока нет. Но когда строительство закончится, и стихии наполнят каждый кусок дерева, камня, каждый гвоздь и частичку стекла, он оживет. Станет чем-то разумным, дышащим и чувствующим. Огромный живой дом. Именно поэтому в академиях нет духов умерших. Замок их выгоняет, потому что сам себе хозяин. И это он ищет себе директора, не наоборот.
— Как же тогда быть?
— Пока не знаю. Я бы хотела, чтобы Эльвира взяла себе и лес, и замок. Уж если она с нашей академией справилась, то здесь и подавно. Но вряд ли она способна хоть куда-то переезжать.
И это правда. У нее сейчас другие заботы. Малышка Лили. Хотелось бы мне увидеть ее. Но нельзя. И не только из-за того, что я для нее до сих пор остаюсь не совсем живой, но еще из-за банальных опасений, что она спалит меня к чертовой бабушке, как только увидит.
Что поделать, у беременных и кормящих магиан вместе с гормонами магия шалит. Она, может, и не специально, только моей подпаленной тушке все равно будет.
— Я тут думала…
Давно уже думала. Идея бредовая, но почему-то я знала, что самая правильная.
— Хочу написать одному человеку.
— Магу?
— Да. Ты его не знаешь, и я не рассказывала. Он сейчас возглавляет факультет боевой магии в одной из западных гильдий.
— Старый друг?
— Один из немногих, кто знает обо мне все, — ответила я, — Правда, не уверена, что согласится.
— Ну, попытка не пытка, — философски заметила подруга, а я поддержала. Вечером обязательно напишу. А там пусть сам думает, нужно ему это или нет.
— А давай поедем к ним на выходные? Велик как раз на каникулах сейчас, да и Глафира Кирилловна который месяц зовет в гости. Да и не дело нам в самую жару в городе париться.
— А заказы? — резонно заметила я.
Да, как бы нам ни хотелось, а работу никто не отменял. Хотя я и сама не раз подумывала об этом. Уж очень неспокойно стало, не только в Свере, но и в самом мире. Меня, конечно, больше всего Адеон волновал, точнее, один неугомонный его представитель. Ах, нет, два весьма настойчивых представителя. Правда, любых упоминаний и мыслей что об одном, что о другом я всячески избегала. В силу своего слабого, измученного сердца. Вот чувствую, еще одно потрясение, и оно не выдержит и разорвется на мелкие кусочки. А я и так его еле собрала. Не хочу больше. Вот и трачу время на изучение карт, книг, всевозможных легенд и сплетен.
Мне нужна информация, любая. А ее крупицы. Собираю, словно жемчуг на нитку, но ниточка эта настолько непрочная, что постоянно обрывается, и приходится заново собирать рассыпавшиеся бусины, чтобы вновь и вновь пытаться создать ожерелье.
Сколько уже было этих ниток — и не счесть. И всегда тупик. Но более серьезных действий и активных шагов принимать я пока не рисковала. Страшно. После всего.
— Тебе нужен отдых, — решила зайти другим путем подруга.
Да знаю я. Каждый день в зеркало смотрю и морщусь. Побледнела, похудела, сказала бы — постарела, но это неправда, хотя иногда кажется, что я высыхаю изнутри, каждый день. И не только из-за халфа. Это одна часть истории, но есть и другая. Та, от которой не сплю по ночам, часами ворочусь или хожу из угла в угол. И страшно становится не только за себя. За всех. Та дверь, которую я захлопнула на поле. Она ведь никуда не делась. Да, связь разорвана, есть другая. А дверь осталась. И иногда я чувствую… он там. За ней. И просыпаюсь в холодном поту и не могу уснуть, и брожу из угла в угол, и бледнею, и синяки под глазами, и плохо так, что плакать хочется. И снова те же вопросы, те же страхи. Они никуда не делись, а только прибавились.
Мира права. Мне и правда нужен отдых. Только время против играет. Я знаю, он найдет. Через месяц, полгода, год. А потом все. Не до того станет или, наоборот, море времени появится. Это уж как он решит. Только как же страшно думать об этом его решении…
— Ты опять это делаешь, — проговорила подруга, а в глазах страх. Понимаю. У самой поджилки трясутся иногда.
— Пугаю тебя?
— Нет. Изводишь себя. Успокойся. Чему быть, того не миновать.
— И откуда ты столько мудрости понабралась? — хмыкнула я.
— А вот если со мной поедешь, и не такого наберешься. Поехали. Голову проветришь. Может, и надумаешь чего.
Эх, и умеет же она убеждать. Вот не собиралась же, и даже отговорку придумала. Но нет. Убедила. И не зря. Лето в деревне и правда на пользу может пойти, особенно если друга старого встретить на кривой дорожке судьбы. Да и природа. Она все раны залечить может, главное только ей это позволить.
* * *Когда он получил письмо, не поверил глазам. И сразу как-то решился. Сам не мог понять почему, но знал, что так нужно. Кому и зачем? Может, самой судьбе. А увидел это чудесное место и влюбился. В недостроенный замок, в местных людей, в деревеньку под названием Черемша, в которой сами люди были неправильными какими-то, слишком чистыми, добрыми, бесхитростными для этого жестокого мира. Они тоже нуждались в защите. Влюбился в лес и хозяина-лесовика. Колдунов, в отличие от ведьм, он привечал и уважал даже. Они сразу нашли общий язык. И он надеялся, что и с замком тоже получится. А еще здесь была она. И ей было плохо сейчас. Он видел. Она, конечно, скрывалась, не подавала виду, держалась, как могла. А в глазах боль. И с новой силой в душе разгорался почти угасший огонек ненависти к этому страшному существу, к этому ублюдку, выворачивающему душу его любимой наизнанку одним своим присутствием в этом мире. Подонок.
— Профессор Гаар.
— Ты снова зовешь меня так? — усмехнулся он и обнял ее, так крепко, как только мог, — И на вы? Словно черту проводишь.
— Простите, прости. Это ужасная старая привычка, от которой невозможно избавиться. Вам нравится здесь? Правда, сам воздух отдает волшебством?
— Правда, — согласился он, — Я думаю, нам стоит прогуляться. Проводишь к источнику?
Она радостно кивнула и напомнила ему ту маленькую девочку, упрямую, непокорную, но такую живую. Все же, несмотря на все эти колоссальные изменения, где-то там жила эта девочка, смотрящая на мир широко распахнутыми глазами. Эти твари не смогли у нее этого отнять даже сейчас.
— Ты хотела поговорить?
— Да, — неуверенно ответила она, и он понял, что разговор предстоит нелегкий.
— О нем?
— Обо всем.
— Тогда, думаю время и место самое подходящее. Нас никто не потревожит и не услышит, разве что…
Они оба посмотрели на кусты, в которых моргали два черных глаза.
— Батюшка Василий, вылезайте уже, мы знаем, что вы там.
Старик леший покряхтел в кустах, посопел, но появился. Нахмурился, переводя взгляд с одного на другого. А на макушке одна из веток пустила цветы, а вторая не спешила зацветать, зато радовала глаз зелеными листочками. А значит, лес здоров. Никакое зло ему не мешает.
