Серафим - Оливия Вильденштейн
Я рассматривала шеренгу сверкающих крылатых архангелов, пытаясь разглядеть их выражения в преломленном сиянии арки, чтобы отличить друга от врага. За исключением Дэниела, который безмятежно улыбался, и Клэр, явно жаждущей крови, выражения остальных оставались зловеще загадочными.
– Однако, – повторила Клэр, ее громовой голос спугнул пару щебечущих воробьев с их перламутровых насестов, – у нас есть два предмета разногласий. С первым, я уверена, разберемся быстро. Второй, что ж, второй – истинная причина публичных слушаний.
Ева скрестила руки на своем неоново-голубом платье.
– Первый вопрос касается решения Ашера погасить душу, когда мы позволили ему отправиться обратно на землю. Как вы все знаете, архангелы не занимаются сжиганием душ. Особенно Троек, которые, как правило, – она сделала большое ударение на этом слове, точно подготавливая толпу ко второй части слушанья, – уничтожают себя сами. Эта Тройка пытала протеже Ашера, поэтому его реакция показалась уместной сама по…
– Душа Барбары Хадсон загнивала, Клэр. Сколько раз мы обсуждали вопрос об исключении ее из системы рангов гильдии? Если мне не изменяет память, Гидеон снова поднимал сей вопрос в прошлом году. – Сераф Дэниел указал в сторону светловолосого архангела с блестящими клюквенными крыльями и в комбинезоне Элвиса.
– Не знала, что они могут вручную удалять грешников из системы, – пробормотала я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Ева фыркнула.
– Конечно, не знала. Офанимы любят, чтобы все было красиво и расплывчато. Привилегия вознесения.
– Клэр, окажись твоя дочь в лапах этой Тройки, – если бы сахарная вата издавала звук, это был бы голос Гидеона, – ты бы наверняка поступила так же.
Взгляд Клэр остановился на Еве.
– Вы правы. Я бы оборвала жизнь этой женщины.
– Да, конечно, – буркнула Ева себе под нос.
Ее голос не мог долететь до матери, но выражение лица, должно быть, сказало все за себя, потому что тонкая шея Клэр выпрямилась.
– Я думала, вы двое любите друг друга, – прошептала я.
– Лей пожертвовала своими крыльями, потому что мать не хотела давать Джареду шанс на искупление. Я никогда не прощу ее за это.
– Это действительно не проблема, Клэр, – продолжил Дэниел. – Но если Совет должен поставить вопрос о действиях нашего брата на голосование, то давайте сделаем это сейчас и закроем тему раз и навсегда. Все, кто выступает за принятие мер против решения Ашера устранить душу, которая сама бы себя уничтожила, пожалуйста, говорите сейчас.
Ни один архангел – даже Клэр – не произнес ни слова.
Я нахмурилась. Зачем устраивать такой спектакль, если она на стороне Ашера? Неужели она почувствовала, что ее принудили освободить половинку моей души от ответственности за совершенное преступление? Выражение ее лица оставалось спокойным, осанка расслабленной. Ничто в ней не говорило о страхе. Казалось, она довольна результатом.
Ох, ангелы… Все это часть ее плана, идеальный переход к главному событию. Эта демонстрация снисходительности изображала ее как уравновешенную, в то время как преступление показало Ашера вспыльчивым ангелом, который по прихоти приносит смерть.
– Теперь перейдем к сути этого процесса. – Клэр шагнула к Ашеру, точно прокурор, приближающийся к трибуне свидетелей. – Недавно один ишим довел до моего сведения нечто действительно неприятное, что Совет обсуждает уже несколько недель. – Она сделала драматическую паузу. – Наш брат спас недавно умершего нефилима, и не одного, а двух, переселив их пагубные души в тела младенцев, которые затем были похищены и подброшены в наши гильдии.
Ей пришлось перевести дыхание.
– К. Нашим. Детям, – продолжила она.
В воздухе витало напряжение.
Дэниел хлопнул в ладоши.
– Тише, пожалуйста!
Толпа успокоилась, затихла настолько, что я могла слышать, как волны моря Нирвана бьются о дальний берег Каньона. Если только это не звук моего пульса.
– Вопиющего проступка Серафа Ашера достаточно, чтобы исключить его из Совета, и мы, конечно, разберемся с этим, но прежде всего нам нужно решить судьбу этих павших. Я видела и беседовала с обоими детьми, одного из которых Ашер воспитывает как свою дочь, а другого он доверил офану Тобиасу из нашей венской гильдии, где он вместе с супругом растит мальчика как своего сына. Оба четырехлетних ребенка несут в себе тревожное количество воспоминаний из прошлой жизни; воспоминания, беспокоящие бурными эмоциями, которые они вызывают у обоих нефилимов. Да, они юны и относительно безобидны, но что произойдет, когда они станут подростками и выместят насилие на своих сверстниках? На ваших детях?
– Кого он спас? – Голос Евы был легче теплого ветерка, что развевал длинные пряди ее черных волос.
Ей не сказали…
– Кого? – повторила она, на этот раз глядя на меня пристальным взглядом своих карих глаз.
– Кого мы потеряли четыре года назад, Ева?
Она нахмурилась, но затем ее брови взлетели вверх.
– Лей? Он спас Лей?
– Он спас Лей.
– Черт, – выдохнула она. – Черт. – Миновала долгая пауза. – Кто второй?
– Джаред.
Глянцевые губы Евы приоткрылись, когда ее мать возобновила свой монолог.
– Я поставила судьбу детей на голосование Совета, но поскольку Семерых сейчас шестеро, и Совет разделен, мы не смогли прийти к решению.
Улыбка Дэниела стала ярче. Хорошо, он мне нравился. Действительно нравился. Очевидно, он на стороне Найи.
– Разумеется, Сераф Ашер не может голосовать по этому вопросу.
– Разумеется, – повторил Ашер, чем заслужил яростный взгляд Клэр.
Пять архангелов рядом с Клэр сдвинулись с места. Двое шагнули к Дэниелу – светловолосый Гидеон и темноволосый мужчина с зелеными крыльями с позолоченными кончиками и в черной замшевой форме. Два других подонка выстроились рядом с Клэр.
Ух ты. Я только что назвала их подонками, а мои кости крыльев даже не дрогнули. Хотя сейчас не время радоваться, я не могла не ощутить прилив восторга.
– По этой причине мы просим вас о помощи. Однако во внимание будут приняты только ангельские голоса. Мы не хотим обидеть наших замечательных neshamim, но их вердикт наверняка будет предвзятым, поскольку мы имеем дело с человеческими душами. И…
– Прости, что прерываю, Сераф Клэр, но мы имеем дело не с человеческими душами. Речь о небесных душах. – Ашер медленно повернулся лицом к морю людей, заполнивших ущелье. – Раз уж мой грех разоблачен, пусть он будет раскрыт полностью. Души, которые я спас, принадлежали Лей, дочери Софии и Рафаэля.
Блондинка с пудрово-розовыми перьями с серебристыми кончиками издала болезненный всхлип на краю толпы. София, догадалась я.
– И Джареду, – продолжал Ашер, – сыну Микаэлы, нефилима, которая отказалась от крыльев, чтобы остаться со своим смертным возлюбленным. Сераф
