Зеркала. Темная сторона - Мария Николаевна Покусаева
Кондор лишь крепче держал меня за руку, от этого становилось не так страшно.
Наверное, он держал бы меня за обе руки, если бы не фонарь.
Я не помнила, куда делся второй.
Может быть, его забрали фэйри, и когда его вернут нам, он превратится в ржавый кусок железа, оплетенный плющом, с разбитым кристаллом, в котором поселились пчелы. И нам придется врать лорду Парсивалю о том, что случилось, если леди Присцилла не убьет нас раньше.
«Она знала, – сказала я где-то на границе между подземельем и свободой, – знала, что так может быть, что со мной может что-то случиться, но, боюсь, это не оправдание для потери фонаря».
Лорд Парсиваль забрал фонарь из моей руки, улыбаясь мне, как странному и очень больному ребенку.
И в этот момент время снова стало обычным, а я вернулась к себе.
***
Они усадили меня в кресло у камина в кабинете лорда Парсиваля, и как только с меня сняли сапоги и пальто, я, ни капли не думая о том, как это может выглядеть со стороны, поджала ноги и попыталась свернуться в кресле и спрятаться. Лорд Парсиваль, правда, не позволил мне этого. Он подошел ближе и, взяв меня за подбородок, заставил выпрямить плечи и задрать голову.
Я не знаю, что он увидел в моих глазах, но, кажется, ему не понравилось.
– Только не говорите мне, что я бедная девочка, – я попыталась натянуто улыбнуться.
И получила хищный оскал в ответ.
– Я дам вам выпить пару зелий, леди Лидделл, – сказал Парсиваль. – А потом отправлю вас спать. После таких приключений…
– О, – протянула я, перебив его, – если вы это сделаете, я вас возненавижу.
Он отступил на шаг, рассматривая меня примерно с таким же выражением лица, что и его сын в нашу первую встречу: словно был не слишком рад, но сохранял доброжелательность усилием воли, пытаясь придумать, что же со мной делать.
– Хорошо. – Он кивнул. – Если вы чувствуете достаточно сил, то оставайтесь. Вы имеете право знать некоторые вещи. Но кое-что выпить вам все равно придется.
– Только и делаю в этом мире, что пью какие-то подозрительные зелья! – рассмеялась я и тут же ойкнула, потому что рука Кондора легла мне на плечо, и перед носом оказался стакан с водой.
Или не с водой.
– Это вернет тебя в реальность, милая, и немного восстановит. – Кондор проследил за тем, чтобы я взяла стакан в руки, не опрокинув на себя. – Леди Лидделл имеет право не просто знать некоторые вещи, папа, – сказал он уже в сторону Парсиваля. – Она имеет полное право злиться за то, что ей о них никто из нас не рассказал. Неважно, из каких побуждений, даже если из незнания.
Парсиваль, стоящий напротив нас, скрестив руки на груди, сощурился и кивнул.
– Я позову Присциллу, – сказал он и вышел из кабинета.
Я отдала Кондору пустой стакан и снова попыталась свернуться в кресле, прижав колени к груди, чтобы стать меньше. Я не знала, когда зелье начнет действовать и как именно, и пока чувствовала только жуткую слабость, от которой клонило в сон, но заснуть было невозможно – мир вокруг все еще оставался слишком громким и ярким.
Кондор сел на пол перед креслом и взял меня за руку.
– Почему ты не сказал мне, что это будет вот так? – Я повернула голову к нему и насмешливо передразнила: – Бояться нечего, милая, Присцилла знает о рисках, только черта лысого она тебе скажет обо всем, что может тебя ждать. И ты умолчал, хотя я очень просила тебя больше ничего не скрывать от меня.
Я злобно оскалилась, наблюдая, как на его лице появляется отстраненно равнодушное выражение, видимо, говорившее о том, что кое-кому очень сложно признавать за собой некоторые ошибки.
– У меня есть право не только знать о некоторых вещах, – добавила я. – Но и право злиться на вас троих, ты прав. Потому что вы все трое обманули меня, как дурочку, обвели вокруг пальца, скрываясь за добрыми намерениями. Мне так страшно.
Последнюю фразу я выдохнула ему в плечо и разревелась.
Не знаю, почему я позволила Кондору обнять меня, хотя, наверное, стоило бы выпустить шипы и держать и его, и всех остальных на хорошей дистанции. Но мне снова было нужно за что-то зацепиться – и я цеплялась, чувствуя, что хожу по тоненькому льду, под которым скрывается холодная и голодная бездна.
В этом мире мне нужно было кому-то верить.
Особого выбора, кому именно верить, мир мне не предоставлял.
– Я не стану оправдываться, – сказал Кондор тихо. – И ты права, ты имеешь полное право злиться. Но никто не стал бы подвергать тебя риску, если бы мы заранее знали, что все пойдет не так. – Он замер, и я тоже чуть не перестала дышать. – Но да, пожалуй, стоило бы предположить, что в случае с тобой непременно что-то пойдет не так. Тихо. – Его рука ласково легла мне на затылок, когда я попыталась вывернуться из объятий. – Это не обвинение. По крайней мере, это обвинение не в твою сторону, а в мою. Я самонадеянный идиот.
– Как, впрочем, всегда.
Мы отпрянули друг от друга, как школьники, которых застукали под лестницей.
Присцилла, вся в черном, собранная и строгая, идеальная в этом своем утреннем трауре, стояла у двери, сложив на груди руки.
Сколько она уже тут?
– Мой племянник, леди Лидделл, всегда считал, что правила написаны не для него, – сказала Прис. Она подошла к окнам и распахнула шторы. Сумерки за окном почти не побледнели. – И пара жестоких уроков, которые он получил, его ничему не научили. Так что «самонадеянный идиот» – это еще мягко сказано. Но, думаю, ответственность за вас поможет
