Ангел-мечтатель (СИ) - Ирина Буря
Отлично, подумал Первый, новый способ добычи пищи оказывается куда более перспективным. Решение вопроса ее умерщвления вполне стоит нескольких утерянных оранжевых плодов. Причем решение совершенно бескровное — что должно полностью устранить любые возражения со стороны Лилит.
Новая планета еще немного подождет, решил он и ринулся назад, чтобы продемонстрировать Лилит свою находку. Держа последнюю — на всякий случай — за уши. На расстоянии вытянутой руки от себя.
Его полного внимания новой планете пришлось ждать до следующего дня.
Лилит запричитала над добычей Первого, выхватив ее у него, крепко прижав к себе и гладя по пушистой шерстке — ушастый немедленно ожил. И с места в карьер скакнул в сторону оранжевых плодов.
Лилит догнала его, сама предложила ему самый сочный плод и заявила, что ему нужно отдельное место, чтобы он не тревожил хромого соплеменника — Первый резонно заметил, что ему вполне подойдет выкопанная для пушистых непосед яма. Лилит с ним согласилась.
Но не ушастый. Который раз за разом выскакивал из нее с ничуть не большим усилием, чем из рук Лилит — она дернула Первого за рукав, кивнув ему на ограждение, за которым топтались уже подросшие и не такие пушистые почти птицы.
Ушастый обнюхал тонкие прутья, которыми Первый обнес его яму, потыкался в них носом — и в следующем прыжке снес половину заграждения.
Разозлившись, Первый бросился в заросли за более толстыми и прочными ветками. На земле таковых оказалось немного, и от деревьев они отрывались с трудом — Первый вовремя вспомнил об острых камнях на новой планете. Там он задержался, чтобы набрать их столько, сколько смог унести, уверяя себя, что день, посвященный очистке новой планеты от ненужных объектов, нельзя считать потерянным.
На его планете с камнями дело пошло быстрее. Они также пригодились ему для заострения концов толстых веток — иначе те в землю не втыкались.
Ушастый опять обнюхал новое заграждение, просунул нос между двумя ветками — и принялся расшатывать их, протискивая наружу голову.
Первый от всей души треснул его по ней оставшейся веткой — Лилит взвизгнула, оттолкнула Первого, метнулась к охапке гибких стеблей, из которых мастерила свои корявые сооружения для сбора плодов, и начала переплетать их между толстых веток, чтобы те нельзя было больше раздвинуть.
Первый с удовольствием выразил свое полное восхищение ее сообразительностью и двинулся к зарослям, едва сдерживаясь, чтобы не перенестись на новую планету прямо у нее на виду.
А надо было, крякнул он про себя, когда Лилит бросила ему вслед, что имеющихся стеблей ей не хватит.
Острые камни помогли ему ободрать первое же попавшееся дерево с длинными, тонкими, свисающими них ветвями — Лилит напомнила ему, что теперь у них появился еще один любитель оранжевых плодов.
Для копания те же камни подошли ничуть не хуже, чем когти ушастых — Лилит сообщила ему, что так проголодалась, что одними плодами не обойдется.
У коварного водоема от камней оказалось больше вреда, чем пользы. Попытка рассечь ими тут же налетевший на него и тоже изрядно изголодавшийся летающий эскадрон мира ни к какому видимому эффекту не привела.
Следующая, когда он попытался разрубить — для острастки — хоть одного из летающих кровопийц, усевшихся ему на руку, привела к такому эффекту, что он взвился над водоемом с диким воплем, уронив окровавленный камень в воду.
Эскадрон перегруппировался над его рукой, по достоинству оценив облегчение доступа к пище.
Ринувшись вниз — от них и за камнем — Первый с головой ушел под воду и там уже отвел душу, искромсав немедленно вцепившиеся в него корни. Ими он потом связал пойманных птиц — оказалось, что они летают медленнее, чем он. Когда ему нужно спасаться от кровожадного нападения.
Лилит корни привели в куда больший восторг, чем принесенная пища. Услышав, что они намного лучше подходят для плетения, Первый отчаянно затряс головой. Из потока. Он вдруг кристально ясно осознал, что не выйдет оттуда до самого следующего дня. Или хоть пока кровь из руки идти не перестанет. Кто знает, с какого расстояния самостоятельные творения мира ее учуять могут?
Лилит даже ощипанную птицу ему туда принесла. Первому та показалась слишком мягкой — не оставляла ощущения покорения чужой жизни, преодоления ее сопротивления. Но все же это лучше, чем ничего — если Лилит категорически отказывается от настоящей животной пищи, оставалось только придумать, как обойти летающий заслон мира на пути к этой. Там и ему бы плотные покровы не помешали …
Опять все возвращается к добыче шкурок! Никто не спорит, Первый сам придумал пушистых зверьков скорее как развлечение, но не поддающийся никакому объяснению трепет, которые испытывает к ним Лилит, явно является делом рук самоутверждающегося мира.
Первый так и не смог избавить ее от этого внушения — устранил его сам мир. Когда устроил очередное нападение на них.
Глава 9.7
В ту ночь их снова разбудили лохматые. Нет, еще одного ушастого нам не нужно, подумал Первый в полусне и перевернулся на другой бок. Но в звуках, которые издавали лохматые, слышался не азарт охоты, а клокочущая ярость — как тот резкий гортанный клекот, с которым летающий хищник гнал Первого в воздухе. И доносились эти звуки не от пирамид из плодов. И не удалялись от них.
Резко встав, Первый встревоженно оглянулся. Возле ограждения, внутри которого отчаянно били воздух крыльями уже совсем выросшие птицы, метались лохматые тени. Они наваливались друг на друга, уворачивались, отскакивали, чтобы зайти с другой стороны, опять сбивались в беснующийся клубок — Первый даже не сразу разглядел, что теней было три.
Вдруг утробное рычание сменилось пронзительным, острым, взметнувшимся вверх визгом, и одна из теней осела на землю, дергаясь в безуспешных попытках подняться. Рывком стряхнув с себя растерянность, Первый бросился на помощь своим лохматым, но споткнулся в темноте и растянулся во весь рост в нескольких шагах от них.
Пытаясь втянуть в себя выбитый при падении воздух, он услышал свист. Похоже, падение оказалось особо неудачным, пронеслось у него в голове, если пришлось зубы стиснуть.
Попытка пошевелить ногами сопроводилась резким, хриплым и внезапно оборвавшимся всхлипом. Только не перелом, взмолился он, о взлетах прямо на глазах у Лилит не может быть и речи.
Он решил проверить целость рук, приподнявшись на них — в ушах у него
