Вергилия Коулл - Черный код
— Да, — так же отрывисто сообщила Вронская.
Я только покачала головой — вдвоем они составляли поистине гармоничный тандем. Гораздо более гармоничный, чем Макс и… я, например.
Машина резко остановилась прямо посреди лесной дороги.
— Быстрее! — поторопила адвокат и вынула из-под сиденья пакет. — Время поджимает.
Максу потребовалась пара минут, чтобы переодеться. Увидев его в толстовке с капюшоном, спортивных штанах, с плеером на шее и в солнечных очках, я едва смогла узнать. Только мощная фигура, которую не спрячешь ни под какой мешкообразной тканью, его выдавала. Запрыгнув обратно на сиденье, он дал знак Вронской трогаться с места.
— Я заказала авиабилеты, — адвокат смотрела на дорогу, но обращалась к нам. — На ваши настоящие имена и на фальшивые. Электронную регистрацию прошла и там, и там. Вас все равно будут искать, поэтому пустить по ложному следу не помешает.
— Меня будут искать только потому, что я — перцептор. Но если узнают, что ускользнула заграницу — побоятся напрямую устраивать погоню. Это может насторожить иностранные спецслужбы, а нашим не выгодно, чтобы меня перехватили. Потому что будут изучать и под различными предлогами не вернут обратно. Вплоть до того, что организуют подставную смерть.
Как никогда остро я вдруг ощутила, что это не сон. Через несколько часов мы с Максом окажемся в воздухе. Если все пройдет успешно.
— По этой же причине они и о тебе предпочтут забыть, — я посмотрела на него. — Тем более, ты пока вообще не вхож в лабораторию. А по закону тебя амнистировали.
Вспомнив еще кое-что, я обратилась к Вронской:
— Вы сможете чуть позже, когда мы будем вне пределов досягаемости, передать письмо одному моему знакомому, Тимуру?
Адвокат выгнула бровь. Пришлось пояснить:
— Я напишу ему, что научные секреты навсегда останутся в безопасности. Что я не собираюсь выдавать их иностранцам, просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Он должен мне поверить и помочь… он вообще мне должен.
Вронская пожала плечами и кивнула.
— Куда летим? — деловым тоном поинтересовался Макс, будто привык сбегать чуть ли не каждый день.
Вронская хотела ответить, но я остановила ее.
— Увидишь, это будет сюрприз, — сообразив, что у такого, как он, не бывает сюрпризов, я осторожно поинтересовалась: — Или... ты уже видишь, чем все закончится?
В затылок мне ударил его бархатистый смешок. Даже мелкие волоски на коже дыбом встали от этого ощущения.
— Я ничего не вижу, Синий Код. И это хороший знак.
Вронская высадила нас у здания аэропорта. Из-за спешки мы не сумели даже попрощаться, как следует. Я только успела обернуться напоследок, встретиться взглядом со старухой, которая нежданно-негаданно стала мне самым близким другом, и махнуть рукой. Показалось, что адвокат утерла крохотную слезинку в уголке глаз, а может, просто ветер бросил ей в лицо тонкую прядь волос.
Войдя в здание, Макс по-свойски приобнял меня за плечи, отобрал сумку и понес в другой руке. Со стороны, возможно, мы смахивали на парочку, решившую сорваться куда глаза глядят на несколько деньков. Без багажа и особых планов. Украдкой я наблюдала за другими людьми: пока что никто не смотрел на нас и не показывал пальцем.
Перед рамкой металлодетектора меня все же затрясло. Впереди стояли два человека в форме, мужчина и женщина, они проверяли паспорта. Что, если заподозрят фальшивку? Я дернулась назад, Макс чудом удержал на месте и не дал выйти из очереди.
— Что с тобой? — шепнул он на ухо.
Женщина в форме как раз подняла голову и зацепилась взглядом за нас. Я поспешила уткнуться Максу в плечо и сделать вид, что мы обнимаемся.
— У нас не получится, — пробормотала прерывающимся голосом.
— Это еще почему?
— Потому что фургона не было, — я подняла голову и сглотнула, оказавшись так близко лицом к лицу с ним. — Мы не соблюли все условия. В твоем видении мы уезжали на фургоне.
Зрачки у Макса слегка расширились, а потом он ласково улыбнулся.
— Ты же все испортила, помнишь? Фургона не должно быть, потому что все поменялось.
— Правда?! — я ощутила, как огромный камень упал с плеч. Что ж, Максу лучше знать, как бывает. В конце концов, на меня, действительно, обрушилась куча всего незапланированного. Рано или поздно череда неприятностей, вызванных изменением будущего, должна была смениться чем-то хорошим.
Подошел наш черед проходить рамку. Я протянула женщине паспорта и постаралась сохранять спокойствие. Та внимательно пролистала каждую страницу в моем, затем взяла документ Макса. Внезапно нахмурилась. Я стиснула руку Макса так сильно, что ногти наверняка впились в его кожу и оставили кровавые бороздки.
— Что-то не так? — поинтересовался он, пытаясь одновременно оторвать мои пальцы от себя.
— Ваше лицо мне кажется знакомым… — она толкнула своего напарника в бок и показала фотографию.
Я зажмурилась. Ну конечно, репортажи о ходе следствия по делу убитого профессора часто мелькали на телеканалах, а Макс стал уже медийным персонажем. Представились наручники, которые защелкивались на моих запястьях.
— Это что-то значит? — равнодушно поинтересовался Макс.
Я приоткрыла один глаз. Женщина пожала плечами и вернула документ.
— Проходите.
Мы поспешили двинуться дальше, в зал ожидания.
— Эй, — позвал Макс и тихонько уткнулся носом мне в ухо, — все хорошо. Я же говорю, что ничего не вижу. Не волнуйся.
Весь полет, который составил несколько часов, я сидела одеревеневшей. Никак не могла поверить, что нам удалось вырваться за пределы страны. А еще Макс рядом... живой, настоящий, свободный! И ведет себя так, словно мы вместе целую вечность.
Столь быстрая перемена в нем вызывала во мне диссонанс. Еще недавно он был жестоким монстром, властным и таинственным убийцей, а теперь просто сидел рядом в кресле, слушал музыку в плеере и выглядел, как… обычный мужчина. Тьма словно вышла из него. Вся. Осталась там, позади, в нашей прошлой жизни. Я смотрела на разгладившиеся черты его лица и боялась даже мечтать о том, что теперь так будет всегда. Что страшная буря, в которую мы оба невольно попали по воле обстоятельств, миновала, и мы сможем начать простое существование, как мужчина и женщина, а не как Красный и Синий код. Сумеем избавиться от программ, заложенных в нас природой, и обрести простое человеческое счастье.
Но для этого требовалось, как минимум, узнать друг друга. Прежде, в сеансах, я считала, что изучила Макса вдоль и поперек, но теперь, сидя с ним рядом на высоте в несколько тысяч километров, понимала, как ошибалась. Мое подсознание строило его образ, руководствуясь теми краткими встречами, которые случались между сеансами. На самом деле Макс реальный отличался от воссозданного мной прообраза, как цветной телевизор отличается от черно-белого.
