Кристина Золендз - Шрамы и песни (ЛП)
Я посмотрел на эту цыпочку полным отвращения взглядом. И, скорее всего, был похож на свихнувшееся животное, но к тому моменту я уже хорошо окосел. Осмотрев девушку с головы до ног, выразительно замотал головой и презрительно усмехнулся.
— Милая. — Я назвал ее так, потому что не был до конца уверен в ее имени, Рэйчел или Рокель? Рошель? — Для тебя мне двух упаковок пива будет маловато. Возвращайся минут через тридцать, когда я уже точно нажрусь, тогда, возможно, в тебе и будет присутствовать хоть половина красоты той женщины, что стоит рядом со мной. – И я уставился на Грейс, и будь я проклят, если она не пытался изо всех сил справиться со своим дыханием. – А еще лучше не возвращайся через тридцать минут. Все, что мне надо, уже здесь.
Грейс с заблестевшими от слез глазами вручила мне микрофон.
— Спой со мной, — прошептала она.
Комната наполнилась гитарными ритмами песни Seether и Эми Ли «Broken», заставляя присутствующих затихнуть. Я задрал голову к потолку, глаза начало жечь, слезы грозили пролиться, как льющиеся ноты песни. Но потом ладонь Грейс обхватила мою, и пустота и все мое одиночестве испарились, снимая оковы с моей души. И на меня снизошло озарение. Пока Грейс рядом со мной, мне не придется испытывать одиночество.
Энергия, жизнь и дыхание заполнили помещение. Стоило мне спеть первые слова, и все замолчали, но когда она присоединилась ко мне, будь я проклят, если наши слившиеся воедино голоса не заставили людей шагнуть к нам. Чувственные и дикие, мы не просто пели, мы признавались друг другу во всех тайнах. Я мог смотреть только в ее глаза, и мы медленно танцевали вокруг друг друга. Для нас никого больше не было, только мы. Перестал существовать одержимый ею ангел, или стучащиеся в двери демоны, и будто и не было пропасти между нами в две тысячи лет. Мы, только мы, Грейс и я, оба сломленные. Столь давно сломленные половинки друг друга.
Наши голоса растворились в гармонии, взрываясь в припеве, и я потянулся к ней, цепляя пальцем петельку ее юбки. Медленно я притянул ее к себе, мы оба чувствовали, как ускоряется пульс друг друга, как барабанит сердце в груди, попадая в ритм музыки.
Как только отыграла последняя нота, раздались крики, отдаваясь эхом по всей квартире, вытягивая нас из нашего маленького мирка. Подавшись вперед, я поцеловал ее в макушку и поднял ее руку высоко вверх. Толпа заревела громче. Я махнул рукой в сторону Грейс:
— Потрясающая Грейс Тейлор из «Безумного мира»!
Свист звучал нелепо. И Алекс, придурок, свистел громче всех. Смеясь, Грейс вскочила на кофейный столик и махнула руками в мою сторону:
— Сексуальный Шейн Макстон из «Безумного мира»! — спрыгнув со столика, она прилетела прямо в мои объятия, и я поймал ее, и буду ловить ее всегда.
Зарывшись лицом в ее волосы, я прошептал:
— Она запела: из ее горла полились чистые, сладкогласные звуки, утолявшие жажду его души49.
— Натаниэль Готорн, Шейн? Ты меня поражаешь, — захихикала она.
— Да, ну и ты меня, вроде как, поражаешь.
Прильнув ко мне, она начала медленно водить руками по моей груди и сжимать в кулачках мою футболку, у самого моего сердца.
— Господи, Шейн... ты забираешь мою боль... и заставляешь забыть о кое-чем... — едва слышно пробормотала она. Вцепившись сильнее, она прижалась ко мне крепче, задрожав при этом. Чееееррт.
Я обхватил ее за бедра, поглаживая пальцами ее тело, доходя до шелковой россыпи волос. Шеей ощущая ее тяжелое и прерывистое дыхание. Шагнув вперед, я вынудил ее отступать, пока она не уперлась спиной в книжные полки, стоящие рядом с караоке динамиком. Прижавшись своим лбом к ее, я пальцами зажал прядку ее волос, накручивая и дергая, вынуждая ее взглянуть на меня.
— Тогда забудься во мне, Грейс, как я уже растворился в тебе.
Следующее, что я осознал, нас разлепили Итан и Алекс, пьяно поющие об ознобе, который становился все сильнее и сильнее, и о том, что нам лучше определиться, потому что мы именно те, кто им нужен. Ага, это была песня «Ты тот, кто мне нужен» в их интерпретации, со всеми танцевальными движениями и всем тому подобным.
Когда они закончили петь нам серенаду, я наградил Алекса и Итана подзатыльниками.
— Вы что, не видели, какое в тот момент между нами было напряжение?
Мы пробивались сквозь океан потных танцующих тел, пытаясь добраться до моей свободной комнаты, чтобы свалить от всех людей. Итан обернулся ко мне и заржал.
— Заткнись, ты же не собирался бросаться на нее у книжной полки, ну, хотя бы не перед всеми же.
От слов Итана Алекс замер как вкопанный.
— О. Это. Было. Бы... — Он, подстебывая, направил на меня свои покрасневшие глаза: — Я бы заплатил тебе за такое зрелище. Только назови цену.
Я снова треснул его по башке.
— Заткнись, — взвыл я. Да, я взвыл. — Вы разрушили такой момент.
Громко смеясь, Алекс закинул руку мне на плечо, пока мы пытались выискать в толпе Грейс и остальных.
— Знаешь, старик, у меня есть для тебя особенный крем, он называется «Крем Заткни Вякалку». Втирая его в свое хозяйство, ты сможешь отрастить парочку яичек и признаться девушке в любви.
Дойдя до двери спальни, я отпихнул от себя Алекса.
— Да, спасибо за зажигательную речь. — Я усмехнулся и отпер дверь. Мы вошли в комнату и заперли за собой дверь. Итан взял еще одну бутылку виски, и мы сели в круг, по очереди делая глотки, пока ото всех стен нас окружали звуки вечеринки.
Я прислонился спиной к кровати. Грейс сидела напротив, вытянув скрещенные в лодыжках длинные ноги, мы не отрываясь смотрели в глаза друг друга.
Вокруг все болтали, двигаясь как в быстрой перемотке. Периферическим зрением я отмечал мелькающие картинки. Смеющая Леа садится на колени к Коннеру, Алекс пытается усесться на колени Итана, Итан, сыплющий проклятиями, скидывает его, и жонглирующий Брейден. И посреди всего этого хаоса, внутри комнаты и за ее пределами, спокойно сидела Грейс. Единственное, на что я был способен, это смотреть на нее, смотреть, как она, смеясь, откидывает голову, как она потирает ногу об ногу, или как ее кожа цвета слоновой кости принимает розоватый оттенок из-за того, что я только и делаю, что смотрю на нее. Я затрепетал от вида мурашек, побежавших по ее рукам, от вида вздымающейся и опадающей груди. Это не любовь. Это что-то выше любви, что-то большее. И чем бы оно ни было, это было нестерпимо.
— Земля вызывает Шейна! Я задала тебе вопрос! — смеялась Леа, щипая при этом меня за внутреннюю сторону бедра. В глазах выступили слезы, как же это больно. Сукин сын. Чеееерррт, у нее ногти, кажется, у меня кровотечение, которое залило весь пол. Это было гораздо больнее ножевого ранения в плечо. Пылающее пламя бегало по всей длине ноги, отрывая все мое внимание от Грейс Тейлор. Мне захотелось просто завизжать от боли, но я крепко сжал губы, чтобы никто не услышал, какая я нюня. И какую херню она у меня спросила? С каким удовольствием я ее придушил бы?
