Правила первокурсницы (СИ) - Сокол Аня

— Я еще не потерял это право? — утонил князь. Покачал головой и добавил, ставшее уже привычным, даже скорее привычно-безнадежным: — Надо закрыть разлом.

— Я слышала это столько раз, — прошептала Мэри. — Уже и не верю, что это возможно.

— Возможно, — хрипло ответил князь, отстранил Цецилию и посмотрел по очереди на каждого из нас. Сперва на меня… — Вы просили о помощи, леди Астер. Считайте, что вы ее получили. — Он перевел взгляд на Кристофера на светящийся мрамор у него под ногами и скомандовал: — Руки на пол, молодые люди. Нам нужно вернуть сюда магию. — И, подавая пример, снова положил ладони на камни.

Зерна изменений скользнули в мрамор. Светлые прожилки вспыхнули. Их свет прошелся по залу от одной стены до другой, от подошв сапог до дыры в потолке.

— Астер уже делала так, без особого толку, — заметила Дженнет и тут же замолчала под взглядом светлых глаз.

— Вернуть? — переспросил Кристофер подходя ко мне. — Что-то я не помню, чтобы одалживался.

На этот раз рыцарь не стал помогать мне подняться, а сам опустился на пол. Поднял ладони и внимательно посмотрел на них, словно сидел впервые в жизни. Мрамор вокруг нас светился, он горел почти весь, за исключением черной ломаной линии, так похожей на трещину посредине зала. Я устало прислонилась к плечу Оуэна и закрыла глаза. Всего на миг.

«Беги», — сказал мне Змей и побежал сам. Побежал по коридорам к Илистой норе. Бежал, а пол под его ногами дрожал. Он бежал и боялся даже оглядываться. Этот сон преследовал меня многие годы, и сейчас, стоило только закрыть глаза, я снова оказывалась в том коридоре…

Базальтовые стены…

Преследователь…

Шестеро магов на земле…

Расползающаяся по полу тьма…

И дрожащий пол…

И дрожащий мир…

Я открыла глаза, посмотрела на затворника.

— Вы не одалживались, — согласился князь, а вот наши предки…

— Что? — услышали мы голос Аннабэль Криэ, жрица вдруг приподнялась, поморщилась и растерянно переспросила: — Что происходит?

Мэри тут же бросилась к ней. По какой-то причине дочь столичного травника боялась возвращаться к Вьеру, боялась даже смотреть на него, боялась понять, что возможно он уже мертв.

— Ритуал, — тихо произнесла я, вспоминая зал отречения жриц, вспоминая девушку, которую отрезали от силы, вспоминая треснувший под ней пол. Словно увидев все это вместе со мной, князь кивнул. Цецилия вытерла слезы и вопросительно посмотрела на Северина. — Ритуал наших предков, — повторила я. — Они не закрывали разлом. Они его открыли.

— Нет! — выкрикнула Гэли. — Этого не может быть! Невозможно!

— К сожалению, возможно, — затворник вздохнул, и мрамор под его руками вспыхнул ярче. — Предки… Они этого не хотели, не планировали. Они…

— Они кого-то отрезали от силы? — спросила я и схватила Кристофера за руку, ища поддержки. — Но кого? Кто мог быть настолько силен, что во время ритуала треснул не только камень в этом зале, а сама Эра?

— Людей, — печально ответил мне государь. — Всех тех, кто обладал силой, но не использовал ее, не мог, не умел или боялся. Шестеро не самых сильных, но самых родовитых магов Эры решили, что неиспользуемый дар — это расточительно. Зачем крестьянину, что сажает горох дар огня? Правильно, незачем, тем более, что он и сам махнул на него рукой. Решение отрезать простолюдин от силы и забрать ее себе казалось простым и логичным. Магия в умелых руках принесет куда больше пользы, чем в руках пахаря, который рано или поздно спалит поле пшеницы, и это в лучшем случае, — торопливо объяснял затворник, с тревогой глядя на дыру в потолке.

— Что-то мне подсказывает, что этих самых крестьян они спрашивать не стали, — прокомментировал услышанное Альберт.

— Конечно, не стали, — ответил ему вместо затворника Оуэн. — Молодцы ваши предки, даже обидно, что я до этого сам не додумался. — А я вспомнила, что он говорил мне нечто подобное. Казалось, это было так давно, сто лет назад в сгоревшей библиотеке. — Теперь я понимаю, почему твоему предку, — он посмотрел на Мэрдока, — зашили рот. Я бы тоже зашил.

— Девы! — воскликнула Гэли. — Значит, богини не наказывали тиэрцев? Значит, они никого не наказывали? Богини ничего не делали, это все мы?

— Какая музыка для моих ушей, — раздался тихий голос Вьера. И Мэри заплакала, на этот раз от облегчения. — Но спешу утешить, богини наказали всех. И нас и вас. Они наказали людей демонами.

— Так во всем виноваты предки? — уточнила Дженнет, не торопясь опускаться на пол и призывать магию.

— Не я должен отвечать на этот вопрос. Меня там все же не было, — пробормотал Вьер и замолчал, когда Мэри упала ему на грудь, чем едва не отправила беднягу к богиням, видимо, чтобы задал интересующий всех вопрос лично.

— К их чести, они пытались все исправить, — князь передернул плечами. Я видела насколько он наряжен, видела, как он устал и все же… Он больше нам не приказывал, он отвечал на вопросы, и за одно это я была ему благодарна. Он не заставлял, он хотел, чтобы мы сами приняли решение. — Они пытались бороться с порождениями тьмы, изобрели яд.

— Они изобрели коросту, которая поражает одного члена семьи, всегда одного, — произнес Оуэн.

— В каждом роду всегда должен быть защитник, тот, кто будет неподвластен демонам, — грустно сказал князь.

— Зараженные коростой умирают! — выкрикнула Дженнет и Альберт положил ей руку на плечо.

— Короста очень легко лечится, — парировал затворник, и в его голосе все-таки прорезалось нетерпение. Мрамор под его руками сиял, обрамляя светом валяющийся рядом половинчатый клинок, и казалось, оружие украшено россыпью драгоценных камней. — Лысые деревья были очень распространены.

— Ключевое слово «были», — прошептал Мэрдок и все же опустился на одно колено.

— Да, — не стал спорить князь, — Уничтожать можно не только людей. — Он тоже посмотрел на Хоторна. — Наши предки ошиблись.

«Мы хотели, как лучше» — сказал первый змей.

— И теперь вам предстоит решить, исправлять ли эту ошибку? Но решать надо прямо сейчас. Сию минуту. — Затворник все же повысил голос, так как время уходило, убегало от нас, как серебристая лента реки. — Чтобы закрыть рану на теле мира, нужно вернуть то, что они взяли, вернуть…

— Магию, — закончила я.

— Но ведь… — впервые я видела герцогиню такой растерянной. — Они были магами и до ритуала.

— Были, — подтвердил князь. — Но не настолько сильными, как стали после.

Дженнет в замешательстве отвернулась.

— Значит, наши предки банальные воры? — спросил Хоторн. Князь не ответил, но сокурсник и не нуждался. Он несколько раз сжал и разжал руки и произнес: — Я не вор. — И с этим призвал зерна изменений.

Руки парня тут же отяжелели, их притянуло к полу, словно они были отлиты из свинца. По мрамору побежала яркая волна, на фоне которой трещина по центру стала казаться еще чернее.

— Но… — начала герцогиня, когда Альберт надавил девушке на плечи, заставив опуститься на пол. Та повиновалась, но скорее от растерянности.

— Но Вьер почему-то предпочел взять на ритуал кузена, а не меня. — Я тоже посмотрела на свои ладони и заметила, что они дрожат.

— Не думал, что ты будешь ревновать, кузина, — ответил железнорукий.

— Важна не магия, а кровь. Кровь тех, кто открыл разлом, — сказал князь и тоже остановил взгляд на моих ладонях. — Важно намерение, если носитель крови изъявит желание, то магия его рода вернется в мир.

«Мы это начали, мы это и закончим», — было выложено на полу зала в сером чертоге Муньера.

— То есть я перестану быть магом? — спросила Дненнет и ее голос сорвался. — Но так нечестно! Кажется, я встала не на ту сторону.

— Именно поэтому ты и договорился с Альбертом. — Я повернулась к Вьеру. — Ведь ему будет так просто отдать то, чем он никогда не владел, а маг… А я могла бы и заартачиться.

— Не смей говорить за меня! Ты ничего не знаешь! — Вьер попытался встать, приподнялся, но у него из носа потекла кровь. — Я был магом, но разлом отнял у меня силу. И мало того, я знал, что так и будет! Знал, но все равно решился на… — Он закашлялся. И никто не произнес ни слова, пока его хриплое дыхание не возобновилось. — Так что не говори мне, что я не знаю, каково это… отдать часть себя.