Лана Ежова - ВАМП. Практикум по целительству
В каком-то полусне сдаю справочники и подшивку, и за мной с неприкрытой радостью захлопывают дверь. Лязг задвигаемой задвижки вызывает невольную улыбку. На днях надо занести этой смене библиотекарей корзинку печенья — пусть не обижаются на меня.
Ох, шэйш! Ну почему я лезу куда не следует? Мне своих проблем мало? Нет, хватает. Так почему, зачем мне на голову сыплются новые?
Руки дрожат, я стою неприкаянная у дверей академии, не зная, что делать.
Так, хватит раскисать! Буду честной: чего-то такого я ожидала. Но Создатель! Почему же так сложно принять это до конца?..
Дыша свежим воздухом, долго набираюсь смелости, чтобы пойти с новостью к младшему Лайнету. Беспокоить внуков герцога, особенно после объятий с их дедом во время награждения, неловко: они не воспримут мои слова всерьез, посчитав очередной странностью. К тому же не до конца ясно, кто друг, а кто враг. Тогда как гайрус должен прислушаться и сообщить отцу.
Увы, меня ждет разочарование. Дежурный маг, к которому подхожу за меткой-разрешением на посещение мужского крыла общежития, сообщает, что студенты из четыреста шестнадцатой комнаты ушли в город.
Не хочется, но придется делиться своими умозаключениями с Карраем. Искусник говорил, чтобы шла к нему с проблемами? Говорил и даже настаивал. Вот я и приду.
Уже возле домов преподавателей трусливо молюсь, чтобы боевика не оказалось дома. Небо глухо к мольбам…
Стучусь. Дверь открывается через считаные секунды, словно меня ждут.
— Близард? — вскидывает бровь Каррай. — Проходите.
Он отступает в сторону. А я, смутившись, делаю усилие, чтобы переступить порог.
Рубашка насыщенного синего цвета расстегнута, преподаватель невозмутимо вставляет серебряные запонки в петли манжет. На вручении наград он был в традиционной для искусников боевого факультета мантии красного цвета, сейчас же на бедрах низко сидят удобные темные штаны без ремня в поясе. Влажные волосы и висящие на спинке дивана жилет с плащом говорят о том, что хозяин дома куда-то собирается. А тут я с новыми проблемами.
— Искусник, если я не вовремя, зайду в другой раз.
Пячусь назад, но дверь захлопывается резким порывом ветра. Ох, Каррай точно универсал! Потому что так легко, не произнося вслух слово-ключ, призывает стихию.
— Близард, давайте без церемоний! Четко и по делу, — велит он.
Зажмурившись, выпаливаю на одном дыхании:
— Герцог Монтэм не болеет, его травят горечавкой лазурной!
Каррай молчит. Его лицо не выражает никаких эмоций. Вообще никаких! Он мне не верит? Считает, что говорю глупости?
И я в знак доказательства своей теории открываю и другие тайны:
— Я знаю, что нападений на представителей герцогских семей было больше. Но погибли лишь те, кого кинжал, один из «шэйшевых» артефактов, признал достойными управлять частью ключа от темницы Искусителя. Кто-то убирает магов, которые могут удерживать кровавого бога в небытии.
Темная бровь вновь изгибается. И не поймешь, Каррай смеется над моими открытиями или удивляется, что додумалась до такого?
— Дайте угадаю. Когда начались убийства аристократов, это граф Эктор предложил защитить наследника, подменив его своим внебрачным сыном?
— Что? — тихо-тихо произносит искусник.
— Настоящий наследник тот, кого мы все называем Гарденом. И наоборот, тот, кого мы принимаем за графа, незаконнорожденный внук герцога.
— Близард… — Каррай меняется в лице.
И я спешу доказать свою правоту:
— Внезапный перевод из Пандурского университета в Вышеградскую академию, где у Фрайда и Гардена нет друзей, которые знают их привычки и характерные жесты. Дружба Гардена с телохранителями-гайрусами и всего два друга у Фрайда. Запись в медкарте графа о родстве с оборотнями, но при этом высокая регенерация и выносливость у Гардена. Фрайд в роли капитана отлично играет в ПУЧе, но не приводит команду к победе здесь…
Я замолкаю, пораженно наблюдая, как Каррай загибает пальцы. Считает мои доводы? Но зачем?! Ради забавы?
— А еще среди маскировочных чар есть заклинание, для которого главное условие — близкое родство. Иллюзию, временный «обмен» внешностью не засекут даже самые сильные маги, если прятать ауру специальным артефактом. Меня беспокоило, что в карте Фрайда не указаны старые множественные переломы кисти, тогда как они у него были. Но я не расспрашивала его, считая, что не имею права таким интересоваться. Отсюда напрашивается вопрос: вы одобрили мою кандидатуру, зная, что буду молчать, увидев странности? Вы ведь поэтому согласились, чтобы я была целителем «Аквилона»? Ответьте, пожалуйста!
На лице искусника играют желваки. В болотных глазах застывает лед.
— Проницательность и повышенная эмоциональность — страшная смесь. Она доводит до беды: разглядев то, что не видят другие, человек не сумеет смолчать. И в итоге может пострадать.
Это намек? Легкий холодок страха ползет по спине. Нет, глупости! Это же Каррай! Он не причинит мне вреда.
Искусник делает ко мне шаг. Затем еще один. И еще…
Я отступаю. И предсказуемо упираюсь в закрытую дверь спиной.
Рубашка на хозяине дома по-прежнему расстегнута. Он так близко, что я могу детально рассмотреть смуглую грудь до малейших родинок и шрамов. А последних на коже много, есть даже в области сердца, прямо под темным ореолом соска.
Опустив взгляд, настойчиво спрашиваю:
— И все же, что вы скажете на это? Я стала целителем «Аквилона» только потому, что не буду трепать языком о странностях главных игроков?
Каррай тихо смеется. И это так неожиданно, что я поднимаю голову…
…и попадаю в плен желто-зеленых глаз. Затягивают болотные очи не хуже настоящей трясины.
— Скажу: «Не суй свой нос, девочка, туда, куда не следует». Близард, вы не о том беспокоитесь.
— А о чем должна?
— О том, что влезли не в свое дело. Как будете выбираться, адептка?
Он так близко… я не выдерживаю напряжения.
— Вы меня пугаете, искусник, — признаюсь глухо.
— Уж лучше я, Близард, — с непонятной грустью произносит Каррай. — Уж лучше я.
Он отступает назад, возвращая возможность дышать. Пройдя дальше в комнату, указывает на кресло. Я подчиняюсь, усаживаясь на краешек мягкого сиденья, а он расхаживает по гостиной, застегивая пуговицы рубашки.
— Итак, это все, на чем вы построили свою теорию заговора?
— Разве мало? — Теперь мой черед скептически изгибать бровь. Глупый страх отступает, я больше не боюсь искусника. — Главное, что при знакомстве себя выдал сам Гар… настоящий Фрайд. Он сказал, что вы — друг его отца. А вы не можете дружить с графом Эктором, фанатичным блюстителем морали.
