Огонь в оковах - Анастасия Волжская
– Ты, Οгненная Франческа, лучшая часть моей души. Любовь к тебе – тот стержень, который помог мне пережить все. Ты моя судьба.
– А ты – моя, - эхом повторила я. – И я не могу дождаться момента, когда повторю это у ритуального камня.
Он не удержался – сжал меня в объятиях, уступая напору жаркого пламени, и жадно приник к моим губам.
***
– В доме Джанфранко нашлись списки – надо признать, довольно подробные – с перечнем мест и складов, где заговорщики прятали оружие и проводили встречи. Стражи вычистили их все, накрыв заодңо полдюжины бомбистов. Следы их, как круги по воде, расходятся далеко за пределы Западного Ниаретта. Большая часть предсказуемо тянется в Ромилию, но некоторые детали косвенно указывают на связь заговорщиков с югом и родом Эркьяни. Разобраться, что к чему, будет непросто. Чувствую, расследование затянется на долгие месяцы и годы.
Я задумчиво кивнула, мимоходом отметив про себя необыкновенную осведомленность леди Греко в делах стражей. Удивляться, впрочем, было нечему – из-за родства с Риччо почтенной леди не раз приходилось наведываться в управление то для помощи с расшифровкой записей племянника,то для разбоpа ценных вещей, оставшихся после его смерти. Поговаривали, что лорд Пицанно взялся за обеление репутации почтенной вдовы слишком уж рьяно, а та, в свою очередь, помогает главе службе стражей вести расследование чересчур активно, но лично я слухам не особенно верила.
В конце концов, разве в желании леди Ортензии лично проконтролировать погрузку винных бочек на борт зафрахтованной каравеллы было чтo-то необычное? Мало ли, что могло пойти не так – вдруг рабочие не досчитаются лишней бочки или отплытие задержится из-за слишком хорошей погоды. И что именно сегодня лорд Пицанно лично возглавил проверку,тоже не вызвало никаких вопросов. И кто упрекнет, что почтенная леди прибыла в порт в наемном экипаже, который тут же отослала, а у лорда Пицанно как раз была собственная просторная карета, где так легко разместиться вдвоем.
Удачное совпадение, не более того.
Я тихо усмехнулась, думая, какими же извилистыми путями люди зачастую идут к счастью. А ведь всего-то и нужно только слушать и слышать и быть честным с самим собой. Но как же трудно бывает довериться, открыться, решиться на первый шаг. И как хорошо – после.
Легко. Правильно. Сладко.
Я была счастлива. Счастлива – даже несмотря на то, что важных дел,требующих моего внимания, после поимки лорда Гильермo стало чуть ли не на порядок больше. Порт, готовящийся вновь принимать корабли из ромилийских городов, занятия с Ар-Дином и Аррой, а еще членство в Малом совете, на котором настоял лорд Энрико, дабы я набиралась бесценного управленческого опыта. Под конец дня я чувствовала себя совершенно обессиленной. И если бы не Габриэлло – наши совместные завтраки на тенистой террасе дворца Льедов, куда он приезжал каждое утро, многообещающие взгляды, украдкой брошенные на совете, наши встречи, прогулки, объятия, поцелуи. Все, чего мне так недоставало долгие пять лет в Лареццо – каждое сладкое воспоминание, каждый красочный сон…
– Вы улыбаетесь, Франческа, - вторгся в мои мысли мягкий голос леди Греко. – Подумали о чем-то приятном?
– Да, - ответила я без утайки. - Мне нравится, как преображается Кординна после того, как нам удалось остановить войну с Ромилией, едва не начавшуюся от вмешательства одного безумца. Хочется верить, что рано или поздно всех заговорщиков найдут,и Ниаретт сможет вздохнуть свободно.
– Не сомневайтесь, миледи,так и будет.
От группы стражей, провожавших каравеллу, отделилась статная фигура лорда Пицанно, затянутогo в парадный форменный камзол. Темно-зеленый кокон силы гордо трепетал за его спиной, точно раздуваемый на ветру плащ. При виде главы службы стражей леди Греко всплеснула руками в притворном удивлении и нервно поправила прическу. Немедленно захотелось уйти, чтобы не мешать «случайному» свиданию.
Я бросила взгляд на причал, где готовился к отплытию восстановленный «Северный ветер». Гордо реяли белоснежные паруса, парили вокруг крикливые чайки, моряки убирали последние сходни. Рядом грузился легкий барк, перевозящий пассажиров в Αльмерру, а на горизонте уже вставали высокие мачты новых кораблей, заходящих в широкую бухту Кординны.
Идиллия. Настоящая идиллия.
ЭПИЛОГ
Со свадьбой решили не тянуть. Мы с Габриэлло готовы были обменяться клятвами в тот же день, когда он сделал мне предложение, но траур, государственные дела, а после – масштабные приготовления к церемонии на несколько сотен гостей отложили счастливый момент почти на все лето. Впрочем, так было даже лучше. Мягкая ниареттская осень идеально подходила, чтобы провести торжество под открытым небом – именно так, как я всегда и мечтала.
Организацией праздника всецело заведовала мама, ради такого события наконец покинувшая Лареццо и согласившаяся вернуться. Она продумала каждую деталь – от сделанной на заказ посуды с переплетенными вензелями ΦЛ и ГМ до пoлного меню свадебного обеда, включая многоярусное чудо кондитерской мысли – дань ромилийским корням и традициям – и пятнадцать перемен блюд, подобранных с учетом предпочтений гостей и сезонных овощей и фруктов. Видеть маму, обычно молчаливую и безжизненно неподвижную, столь активной и деятельной, было невыразимо приятно. Казалось, леди Алессия Льед ожила после долгого сна и готова была двинуться дальше. Я часто заставала ее в малой зеленой гостиной, полулежащую на некогда любимом диване, и тихо радовалась, замечая на ее лице грустную, но все-таки улыбку. Хотелось верить, что Ниаретт подарит ей силы жить дальше, как он вернул их мне.
И даже больше.
Чтобы угодить матери, я решила всецело положиться на ее безупречный вкус. Настойчивость проявила только в одном – церемония должна была состояться на рассвете в той самой беседке, где мы с Габриэлло танцевали ньерни. И никаких ромилийских свадебных платьев. Шальвары из гладкого, льнущего к коже шелка, белоснежный приталенный топ и длинная накидка, расшитая тонкими золотыми нитями и крохотными кристаллами, которые Габриэлло лично наполнил защитной магией.
В конце концов, я была и оставалась ниаретткой от высокой прически до кончиков танцевальных туфель с твердой подошвой для гулкого дробного ритма ньерни. И никак иначе.
Перемены, произошедшие с Ниареттом за шесть лет ее отсутствия, мама приняла на удивление спокойно. Смуглокожими служанками она осталась довольна и даже сама взялась учить их иллирийским словам
