Муж-озеро - Ирина Андрианова
На вокзале, около касс, она ненадолго остановилась, задумавшись, куда ей ехать. Но размышления были недолгими: она сразу вспомнила красивый густой лес около станции «42 километр», где зимой они с Ионом катались на лыжах. Там был сильно пересеченный рельеф — все время вверх-вниз, вверх-вниз. На возвышенностях — светлые боры-беломошники, чуть пониже — темные ельники, а в оврагах и впадинах — небольшие болотца. Как страшно и вместе с тем здорово было скатываться с такой горы вниз, туда, где расстилалась открытая поляна — летом она была болотом. Но самое главное, что в этом месте не было ни рек, ни озер. Ни одного. А значит, количество возможных отдыхающих там сокращалось примерно на три четверти. Любителей расположиться на берегах с машинами, мангалами и визжащей музыкой там точно не могло быть. Сейчас, летом, Танюше угрожали разве что грибники. Но это особый сорт людей — они заняты делом. Им не нужно заполнять пустоту внутри себя музыкой и пьянством. К тому же, они по определению всегда двигаются, а значит, не смогут долго покушаться на одиночество Танюши, которое ей сейчас было так необходимо. Во всем огромном массиве был единственный тоненький ручеек, который начинался в одном верховом болотце, петлял по лесу и бесследно растворялся в другом, пониже. На его-то холодные струи цвета крепкого чая Танюша и надеялась в части пресной воды. Цвет воды исключал конкурентов: типичные «шашлычники», к счастью, не знали, что болотная вода может быть куда чище, чем светлая и прозрачная. Особенно, если она уже отравлена стоками с колес их машин и завалена мусором.
Танюше повезло: электричка отправлялась скоро. Долго незаходящее летнее солнце приветливо освещало ей путь сначала из окна, а потом — сквозь кроны сосен на лесной тропинке. Летом здесь все было совсем не так, как зимой, но каким-то новым чутьем, пришедшим ей на помощь, Танюша угадала путь их с Ионом лыжни. Вот на этой опушке они пили сладкий чай из термоса, заедая его печеньками, и никогда прежде чай и песочное печенье не казались ей такими вкусными. Вот тут, кажется, поворот направо, а затем долгий утомительный подъем. Ну да, так и есть, вот он. Танюша тогда долго-долго ползла по крутому склону «лесенкой», подрезая следы от ионовой «елочки», которой он взбежал наверх одним махом. Наверху, среди редких сосен — точно, вот здесь! — он поджидал ее, улыбаясь и покуривая сигарету, и она, задыхаясь от подъема, снова думала, как расточительно тратит свое здоровье тот, у кого его слишком много… Танюша всхлипнула и дала себе слово, что больше ничего не станет вспоминать, а только идти, идти, идти. Так будет легче. Потом она вспомнит, обязательно. Но не сейчас, не сейчас.
Она прошла уже километра четыре, то поднимаясь, то спускаясь, пока не дошла до обширной плоской низины, на дне которой почти не было взрослых деревьев — только тонкий березовый подрост да кусты ивы и черемухи. Зимой они с Ионом скатывались сюда с разных сторон — пусть было и круто, но по пухлому снегу Танюша не так боялась. Доехав до середины, они разворачивались и снова поднимались наверх. Почему здесь не росли деревья? Возможно, когда-то очень давно в этом месте был песчаный карьер, предполагала Танюша. Но тогда почему к нему не ведет хорошая ровная дорога, а лишь убитая тропа с глубокими колеями, которая под силу лишь внедорожнику? — возражал Ион.
— Слушай, а может, это древняя карстовая воронка, а? — пошутил он. — В таких, бывает, еще вода появляется. Ничего не было, и вдруг раз — озеро.
— В наших местах карстовых воронок нет, — смеясь, ответила Танюша. Хотя ей и самой хотелось бы, чтоб это было так.
Нет, нет, не вспоминать, выключить воспоминания! Иначе становится невыносимо. Надо радоваться, надо любоваться на юные зеленые березки и черемушки. Однако, как много их выросло с зимы! Вроде бы тогда снег был ровным. А может, его просто было очень много. Да, точно, ведь говорили, что это была аномальная для области зима. Наверное, они с Ионом привезли ее из похода. Снег подарил им счастье, вот они и взяли его с собой, а заодно и порадовали местных
