Дж Уорд - Желание

Ноги начали двигаться без приказа, и секунду спустя она оказалась в ванной. Резко открыла ящик, где она хранила косметику и ее…

Противозачаточные таблетки.

Она подняла квадратную блистерную упаковку и начала пересчитывать.

Не то, чтобы она не помнила, что она забыла… принять.

Последнюю таблетку она выпила в ночь до прихода Исаака в ее жизнь. И они занимались сексом дважды… ну, может два с половиной раза без защиты.

Спотыкаясь, Гри вышла из ванной и сразу осознала, что пойти некуда. Рухнув на изножье кровати, она сидела там, в тусклом свете, уставившись на таблетки, когда снаружи закапал дождь.

Беременна? Возможно ли, что она была… беременна? Она…

Поначалу стук был таким тихим, Гри решила, что это бьется ее сердце, но когда он раздался снова, она взглянула на французские двери, ведущие на террасу.

По другую сторону стекла вырисовывался огромный силуэт, и на какое-то мгновение Гри почти потянулась к пульту сигнализации. Но потом она увидела, что в мужской руке был отнюдь не пистолет.

Роза.

Похоже на одну-единственную розу.

— Исаак, — воскликнула она.

Подскочив на ноги, она бросилась к двери и распахнула ее.

Ее пропавший солдат стоял под мелким дождем, его волосы промокли, черная майка не создавала каплям препятствий на пути к голым плечам.

— Привет, — сказал он слабым голосом. Будто не был уверен, что его пригласят внутрь.

Гри спрятала противозачаточные таблетки за спиной. — Привет…

Разум лихорадочно соображал, пока она гадала, пришел ли он, чтобы сообщить, что с «уборкой» возникли проблемы… или, что их преследует кто-то другой? Но тогда зачем он принес ей…

— Ничего плохого, — сказал он, будто она говорила вслух. — Я пришел, чтобы подарить тебе это. — Он неловко поднял розу. — Мужчины … дарят цветы. Когда они… эм…

Когда голос, казалось, покинул его, Гри уставилась на идеальные лепестки цветка и, сделав вдох, она уловила запах розы… и только тогда осознала, что заставляет стоять Исаака под дождем.

— Боже, где мои манеры… заходи в дом, — сказала она. — Ты промокнешь.

Когда она отступила назад, он помедлил. А потом зажал розу между зубами и наклонился, чтобы развязать шнурки военных ботинок.

Гри начала смеяться.

Она не могла остановить себя, смех был безоснователен, но невозможно было удержать его внутри. Смеясь, она отступала назад, пока снова не села на матрас. Она смеялась от радости, смущения и надежды. Смеялась из-за всего, начиная с идеальной розы и идеального момента… заканчивая идеально выбранным временем.

Из-за него, ведущего себя как идеальный джентльмен… вплоть до того, что он боялся наследить на коврике ее спальни.

Ее брат был прав.

С ней все будет в порядке.

Ее солдат вернулся домой раз и навсегда… и с ней все будет в порядке.

Исаак вошел в комнату Гри в одних носках и аккуратно закрыл дверь за собой. Убрав розу изо рта, он пригладил волосы и отбился от чувства, что ему все же следовало придти в смокинге или чем-то типа того.

Но смокинг — не его стиль.

Он подошел к своей женщине и опустился на колени, наблюдая за ее смехом и слегка улыбаясь в ответ. Она либо сошла с ума, либо была рада видеть его… он чертовски сильно надеялся на последнее, и ему было все равно, если дело в первом, при условии, что она позволит ему остаться.

Боже, она хорошо выглядела. В черной шелковой блузке и чулках, Гри была самым красивым, что он когда-либо видел…

Когда она вытерла глаза, Исаак увидел что-то в ее руке, и это не дурацкий цветок. Таблетки, упакованные в фольгу?

Она, очевидно, заметила, на что он пялился, потому что перестала смеяться и попыталась спрятать упаковку за спиной.

— Подожди, — сказал он. — Что это?

Она сделала глубокий вдох, будто собиралась с духом.

— Почему ты вернулся?

— Что это за таблетки?

— Ты первый. — Ее взгляд был смертельно серьезным. — Ты… начни первым.

Ну. Сейчас он чувствовал себя идиотом, но с другой стороны, в любви и на войне все средства хороши, и мужской гордости там не место.

— Я вернулся, чтобы остаться, если ты захочешь меня. Я провел прошлую неделю… улаживая проблемы. — Не за чем уточнять, и он был рад, что Гри не спросила. — И мне нужно было подумать. Я хочу вести законную жизнь. Как ты сказала, нельзя изменить прошлое, но можно сделать что-то с настоящим. Мое время в подразделении… я буду нести это ношу до конца жизни… но, знаю, это прозвучит плохо, но я убийца с чистой совестью… Не знаю, имеет ли это смысл…

Дело в том, что та пометка в его досье — «Необходимо предоставить моральную причину» — не была показухой… и это — единственная причина, по которой он мог жить, а не отправиться в тюрьму или на электрический стул.

Он прокашлялся.

— Я хочу предстать перед судом за подпольные бои… может, если я соглашусь на сотрудничество, получу поблажку или что-то еще. И я хочу устроиться на работу. Может в сферу безопасности или…

Он надеялся присоединиться к команде Джима Херона, но с другой стороны, Матиас мертв, и, может, их расформировали… хотя, он никогда не узнает наверняка. Если Джим не нашел его до этого времени, он никогда не появится.

— Думаю, я беременна.

Исаак застыл. Потом моргнул.

Ага, подумал он. Судя по звону в ушах, очевидно, кто-то треснул его по затылку бруском два на четыре.

Что объясняет не только шум, но и внезапное головокружение.

— Прости… Что ты сказала?

Она подняла таблетки.

— Я забыла принять их. Со всеми проблемами, я просто… не сделала это.

Исаак подождал, на случай если ощущение «меня-треснули-доской» вернется, и, кто бы мог подумать, так и вышло.

Но последствия длились не долго. Сокрушительная радость сотрясла его, и прежде, чем Исаак понял, он буквально запрыгнул на Гри, повалив ее на кровать в объятии, которое свело их тело к телу. И мгновенно напугало его.

— О, Боже, я не сделал тебе больно?

— Нет, — ответила она, улыбаясь и целуя его — Нет, я в порядке.

— Ты уверена?

Ее глаза обрели странное, отсутствующее выражение.

— Да, абсолютно. Мы можем назвать его Дэниелом, если будет мальчик?

— Мы можем назвать его как угодно. Дэниелом. Фредом. Сьюзи будет чересчур, но я переживу.

После этого не было разговоров. Они были слишком заняты, избавляя друг друга от одежды, а потом они оказались полностью раздеты и…

— Охренеть… — Он со стоном вошел в нее, чувствуя, как она тесно сжимала его, наслаждаясь теплым, влажным давлением. — Прости… я не хотел… ругаться…

О, движения, эти восхитительные движения.