Ольга Куно - Чёрно-белая палитра

— В некоторой степени, — ответил блондин, имея в виду схожесть принципов. — Я могу передавать изображение на небольшие расстояния. Вот он, — кивок в сторону артиста, — лицедействует здесь, а видно и слышно его там, за стенкой.

— Это действительно впечатляет. И что, неужели вы не нашли своему таланту лучшего применения, чем издеваться над человеческой психикой?

— А какое ему можно найти применение? — пожал плечами блондин. — Я могу передавать изображение на мизерные расстояния, в радиусе нескольких метров. в большинстве случаев это вообще не имеет смысла. Ну, будет человек стоять в двух метрах от вас, а я сделаю так, чтобы вы его увидели ещё и в пяти метрах тоже. И что? Какая польза от такого дублирования? Единственный смысл — это когда изображение передаётся через стену, вот как сейчас. Но и это крайне редко бывает нужно.

— Если вы всё делаете в одиночку, тогда конечно. — В арбалете точно не было нужды, так что я вернула его на специальный ремень. — Но вы хоть понимаете, чего можно достичь, если объединить ваш талант со знаниями рыжеволосых экспертов. Ни один маг не способен передать звук на такое расстояние, на какое он передаётся при помощи эхолиний. Вполне вероятно, что вместе со специалистами по магическим технологиям вы могли бы создать прибор, аналогичный эхоприёмнику, но воссоздающий не только звук, но и изображение. Визуальные эхолинии! И визуальные эхофоны! Вы только вдумайтесь в это!

Не знаю, как блондина, а лично меня эта идея приводила в священный трепет. Впрочем, и он слушал по меньшей мере с интересом.

— И вместо того, чтобы заниматься настолько перспективными проектами, вы тратите время на то, чтобы трепать нервы никому не навредившему человеку.

Всё‑таки я разговаривала с преступником и потому сочла нужным завершить разговор на укоризненной ноте. Такой ход заставил блондина начать оправдываться.

— Для того чтобы заниматься исследованиями подобного масштаба, необходимы средства, и немалые! — воскликнул он. — И где же я, по — вашему, их возьму? Пусть эта квартира не вводит вас в заблуждение. — Он обвёл беглым взглядом богато убранную комнату. Жильё в этом районе, к слову, тоже являлось совсем не дешёвым. — Это квартира не моя; госпожа Дрейк просто так устроила, чтобы я смог перебраться сюда на период, необходимый для её проекта.

— Знаю, что это не ваше жилище, — кивнула я. — Мне известно, кто хозяин квартиры, а также куда и как надолго он уехал. Кроме того, и внешнее описание его имеется, и вы под него совершенно не подходите.

Я сжала губы, сцепила пальцы рук и в задумчивости устремила взгляд в одну точку. Блондин следил за мной с ярко выраженным беспокойством.

— Давайте договоримся так, — предложила наконец я. — Я не стану передавать ваше дело в соответствующие инстанции. Вы же, во — первых, немедленно прекратите всякое сотрудничество с госпожой Дрейк, а во — вторых, займётесь развитием магических технологий. Я свяжу вас с человеком, который вкладывает средства именно в такие проекты. Он же сможет свести вас с нужными специалистами.

— Вы это серьёзно? — спросил блондин с тщательно сдерживаемым восторгом: слишком сложно ему было поверить, что он так легко отделается, да ещё и окажется в выигрыше. — А…вы сможете закрыть дело? Насколько я понимаю, оно уже было формально заведено?

— Ну, дело было заведено о злоупотреблении тёмной магией, — хитро протянула я. — А, как вы сами говорите, тёмная магия в данном случае задействована не была. Так что я могу с чистой совестью закрыть его за отсутствием улик. А светлый отдел пусть сам разыскивает своих преступников. Это вне моей компетенции.

— А…меня вы тоже отпустите? — боязливо уточнил 'джинн'.

— А что с вами делать? — откликнулась я. — Сажать в бутылку и забрасывать на дно океана? Идите. Но, — я вытянула вперёд указательный палец, — до первого рецидива. Учтите, если я ещё раз поймаю вас на незаконном использовании актёрского таланта, займусь вами всерьёз. И в случае необходимости поднять старое дело не составит труда.

В общем, можно считать, что дело решилось полюбовно. Вилмару перестали морочить голову, и он смог спокойно пить своё любимое вино, как в одиночестве, так и в хорошей компании. Говорят, он как‑то раз повстречал на улице того самого 'джина', узнал его и пригласил к себе. После чего они дружно распили несколько бутылочек красного ломбергского. Блондина же я познакомила с Дунканом Веллореском. Того, как и меня, чрезвычайно воодушевили открывающиеся перспективы, и вскоре работа уже шла полным ходом.

А вот в участке меня ждали неприятности. Вернее, не столько меня, сколько Алджи, но от этого было не легче. Даже, наоборот, тяжелее.

Когда нас обоих вызвали в кабинет Дедушки, я немного удивилась, но не более того. Ситуация была нестандартная: просто так в кабинет главы участка не приглашали, а в проводившихся там совещаниях участвовали начальники отделов, но никак не простые следователи вроде меня. К тому же, о таких совещаниях как правило извещали заблаговременно. А тут внезапно, без всяких предупреждений, обоих к полковнику Ленну.

Мы пришли. Полковник велел закрыть дверь, поднялся из‑за стола и, практически игнорируя меня, остановился напротив Алджи. Дедушка был чуть пониже, но шире в плечах и вообще казался сейчас крупнее — то ли из‑за формы, чётко указывающей на разницу в чине, то ли из‑за начальственной осанки, то ли из‑за гневного выражения лица.

— Алджернон Уилфорт! — начал он. Нехорошее предчувствие усилилось: когда к нижестоящим обращались не по званию, это был плохой признак. — Мне стало известно, что вы состоите в интимных отношениях с присутствующей здесь сержантом Рейс.

Я постаралась сохранить самый что ни на есть невозмутимый вид, но внутри всё оборвалось. Как он узнал? Не от Райана и не от Дика, в этом я готова была поклясться. Кто‑то ещё? Тот паренёк, что чуть не застал нас за неподобающим занятием в кабинете у Алджи, успел что‑то заметить? Кто‑нибудь ещё? Конечно, мы старались шифроваться, но совсем уж профессиональную конспирацию не устраивали, а в некоторых случаях, пожалуй, бывали излишне беспечны.

— Полагаю, вам известно, что подобные отношения между начальником и подчинённой строжайше запрещены уставом? — холодно и зло продолжал полковник. — И что при определённых сопутствующих обстоятельствах наказание является крайне суровым, вплоть до лишения свободы?

До сих пор Алджи молчал, даже не порываясь ни возразить, ни как‑либо оправдаться. Сейчас, получив прямой вопрос, он коротко ответил:

— Мне это известно.

— И тем не менее вы сочли возможным самым недопустимым образом нарушить устав? — рявкнул полковник. — Воспользовались своим служебным положениям в личных целях? Здесь вам не светский раут и тем более не бордель! Сюда приходят для того, чтобы служить отечеству, а не для устройства личной жизни, и тем более не для утоления низменных потребностей!