Лиза Смит - Тьма наступает
— В том волшебном доме было все. Я ждала случая передать ее тебе, если тебе понадобится.
— Елена...
— Что?
Казалось, в Стефане происходила какая-то внутренняя борьба. Наконец, уперевшись глазами в пол, он прошептал:
— Все равно из этого ничего не выйдет. Я не хочу, чтобы ты рисковала жизнью, пытаясь совершить невозможное. Тебе надо забыть меня.
— А ну-ка пододвинь лицо к решетке. Вплотную.
Он удивленно посмотрел на нее, но, ничего не спросив, послушался.
Елена влепила ему пощечину.
Пощечина получилась не очень сильной... хотя от удара по железным прутьям у нее заболела рука.
— Мне стыдно это слушать, — сказала она. А перед тем, как он успел произнести хоть слово, она сказала: — Тихо!
Послышался собачий лай. Он звучал издалека, но становился все ближе.
— Это за тобой, — со страхом сказал Стефан. — Уходи!
А она просто спокойно посмотрела на него.
— Я люблю тебя, Стефан.
— Я люблю тебя Елена. Навсегда.
— Я... ох, прости.
Она не могла уйти, в этом было все дело. Как Кэролайн, которая говорила и говорила, но никак не могла покинуть комнату Стефана, Елена могла бесконечно стоять здесь и говорить о том, что сейчас уйдет, — но уйти не могла.
— Елена! Ты должна. Я не хочу, чтобы ты видела, что они делают...
— Я убью их.
— Ты не убийца. Ты не боец, Елена, — и ты не должна этого видеть. Прошу тебя. Помнишь, когда-то ты спросила, сколько раз я должен заставить тебя сказать, что ты меня просишь. Сейчас каждый раз идет за тысячу. Прошу тебя. Ради меня. Уходи.
— Последний поцелуй...
Ее сердце билось как обезумевшая птица.
— Прошу тебя!
Слепая от слез, Елена развернулась и схватилась рукой за ручку двери, ведущую из камеры.
— В тайник возле того места, где проходит церемония, чтобы меня никто не увидел! — выдохнула она, распахнула дверь и шагнула в коридор.
Она все-таки увидела Стефана, но, насколько этого хватит, пока ее сердце опять не начнет разбиваться...
...господи, я падаю...
...этого она не знала.
Елена поняла, что оказалась где-то неподалеку от общежития — как минимум в двадцати пяти метрах над ним — и камнем падает вниз. Мелькнула первая паническая мысль — я сейчас разобьюсь, — потом сработал инстинкт, и после мучительных двадцати метров она вскинула руки, поработала ногами — и перестала падать.
Итак, крыльев для полета у меня больше нет, подумала она, сосредоточившись на точке между лопатками. Она знала, где именно они должны были быть, — но ничего не произошло.
Она осторожно подвинулась ближе к стволу дерева, помедлив только для того, чтобы переложить гусеницу, оказавшуюся на одной ветке с ней, на прутик повыше. Подтягивая ноги и отталкиваясь, она нашла место, где можно было сидеть, хотя, на ее вкус, ветка все-таки была слишком высокой.
Как бы то ни было, ей было видно и то, что внизу, и пространство на крыше, и видно очень хорошо — и, чем дольше она всматривалась в какую-то точку, тем яснее начинала видеть. «Зрение вампира», — поняла она. Значит, она стала Превращаться. Или же... но почему-то небо у нее над головой стадо светлеть.
При помощи зрения Елена разглядела темное и пустое здание общежития, и от этого ей стало не по себе, потому что она вспомнила то, что сказал ей отец Кэролайн насчет «встречи». И то, что она телепатически узнала у Дамона о планах Шиничи на ночь Лунного пика. А что, если это не настоящее здание общежития, а просто очередная ловушка?
— Пришли! — воскликнула Бонни, когда они приблизились к общежитию. Она знача, что завопила пронзительно, даже чересчур пронзительно, и все-таки вид общежития, сияющего огнями, как рождественская елка со звездой наверху, успокоил ее, хотя она и знала, что это неправильно. От облегчения она была готова разрыдаться.
— Да, дошли, — послышался басок доктора Альперт. — Дошли все вместе. Но из всех нас Изабель нуждается в медицинской помощи больше всех и быстрее всех. Готовь свои снадобья, Теофилия. Кто-нибудь — сделайте для Изабель ванну.
— Давайте я, — после секундного колебания сказала Бонни дрожащим голосом. — Она ведь будет под транквилизаторами, как сейчас? Да?
— С Изабель пойду я, — сказал Мэтт. — А ты, Бонни, иди с миссис Флауэрс и помоги ей. И перед тем, как мы войдем в дом, я хочу сказать вам всем — никто никуда не ходит в одиночестве. Все ходят парами или тройками.
— Разумно, — холодно сказала Мередит и подошла ближе к доктору. — Поосторожней, Мэтт, — Изабель опаснее всего.
И тут совсем рядом с домом раздались высокие топкие голоса. Ощущение было такое, как будто две или три девочки пели одновременно:
Изабелла, Изабулька
Слопала свою бабульку.
— Тами? Тами Брюс? — спросила Мередит, открывая дверь в тот момент, когда пение послышалось снова. Она нырнула в дверь, потом схватила за руку доктора и втащила ее в помещение.
Да. Бонни видела три маленькие фигурки — одну в пижаме и две в ночных рубашках, и это были Тами Брюс, Кристин Дунстан и Ава Зарински. «Но ведь Аве всего одиннадцать, — подумала Бонни,— и она живет слишком далеко и от Тами, и от Кристины». Все три девочки пронзительно захихикали. Потом они запели снова, и Мэтт решительно направился к Кристин.
— Помоги мне! — заорала Бонни. Она как будто пыталась обуздать дикую лягающуюся кобылицу, которая брыкается во все стороны. Изабель впала в буйное состояние, причем каждый раз, когда девочки припевали свою дразнилку, ее бешенство становилось сильнее.
— Держу, — сказал Мэтт, крепко обхватив Изабель обеими руками, но даже вдвоем они не могли ее удержать.
— Сейчас дам ей еще успокоительного, — сказала доктор Альперт, и Бонни заметила, что Мэтт и Мередит обменялись подозрительными взглядами.
— Нет. Не надо. Пусть лучше миссис Флауэрс даст ей что-нибудь, — отчаянным голосом сказала Бонни, но поздно — иголка уже готова была вонзиться в руку Изабель.
— Ничего вы ей не дадите, — хладнокровно сказала Мередит голосом, который означал «спектакль окончен», и взмахом ноги, как танцовщица из кордебалета, выбила шприц из руки доктора.
— Мередит! Что с тобой случилось? — закричала доктор, выгнув запястье.
— Да нет, что с вами случилось? Кто вы? Где мы? Это не может быть настоящее общежитие.
— Обаа-сан! Миссис Флауэрс! Вы можете нам помочь? — с трудом выговорила Бонни, которая все еще пыталась справиться с Изабель.
