Vanitas - Дарья Шварц
Морду истошно захрапевшей Дарси пригнули к земле.
— НЕЕЕТ! — завопил Далеон и дернулся вперёд. Но его удержали.
Синий металл прочертил дугу.
Звериный вскрик. Булькающий хрип.
Тишина.
И кровь.
На черной шкуре. На траве. На руках и губах…
Синяя комната в бледном дневном свете, что льётся из широкого окна.
Тонкая дрожащая рука с наставленным под рёбра кинжалом.
Вымученная нежная улыбка на лице красивой темноволосой женщины.
«Увидимся в прошлом, мой мальчик» — шепчет она сухими губами.
Слеза срывается с густых ресниц.
Размах. Кинжал пронзает плоть.
И всё озаряется алым.
Далеон закричал, хватаясь за голову, и упал на колени возле бездыханной Дарси. Под ней растекалась багровая лужа, прямо, как в его давнем кошмаре. Он приснился принцу каких-то два месяца назад, а, казалось, целая жизнь прошла. Столько всего произошло, столько новых снов навалилось, что под их налётом Далеон успел позабыть о чудовищном пророчестве.
Зря. Очень и очень зря! Дарси мертва, и теперь ничего не исправить. А ведь он мог предотвратить её смерть или хотя бы быть осторожным. Но забыл, не внял предупреждению, не изменил будущее.
Не сумел спасти Дарси.
— Зачем?.. Зачем, Кейран? Она же ни в чём не виновата!
Лошадь, что вскормила его младенцем. Лошадь, что стала его первым другом. Лошадь, что в первые годы его жизни заменила мать.
«Нет! Не может быть! Все не может так кончится!».
Может это дурной сон?
В душе расцвела надежда.
— Дарси? — Далеон подполз ближе и трепетно накрыл ладонью её сухой нос, словно надеялся ощутить дыхание, услышать привычное фырчанье, но безжизненное тело осталось глухо к его мольбам. — Проснись, Вреднючка. Ты же спишь? Да?..
Ни шороха, ни звука.
Горло сжал спазм, в носу защипало.
— Ну же! — Принц судорожно вздохнул, прикрыл веки и прижался лбом к уху кобылицы. Зарылся пальцами в жёсткую смоляную гриву, втянул носом родной звериный запах, и металлические миазмы, витавшие рядом, не мешали ему. Он отмахнулся от них, как от назойливых мух. Впервые его нюх работал так избирательно. — Это не смешно. Совсем не смешно, — зашептал лихорадочно, едва уловимо. — Вставай. Слышишь? Хватит претворяться. Прошу тебя… Дарси… У тебя же жеребята, маленькие слабенькие, кто присмотрит за ними? И я… не бросай меня! — мольба, тихая и отчаянная. — Пожалуйста, Дарси… Не бросай… хотя бы ты… Не оставляй меня одного….
— Леон, не позорься! — грянул сверху суровый, почти злой, голос. — Оставь её. Встань и поднимись в покои, ты весь грязный.
И правда, кровь пропитала колени его хлопковых синих штанов, намочила по локоть руки, бежала горячими слезами по его щекам и падала на воротник белой туники. Но Далеон не замечал. Ничего не замечал.
Разве ж всё это важно, когда Дарси лежит на земле и не дышит! Не шевелится. Не всхрапнёт больше насмешливо в ухо и не боднёт в руку лобастой башкой, клянча угощения и ласку.
Он заторможено стёр каплю со скулы, но лишь размазал кровь сильнее. Облизнул пересохшие губы и ощутил мерзкий железный привкус. Такой же, как у его матери в последний её миг.
И вот он снова с ним. Этот омерзительный вкус. И «молочная» мать его мертва. Лежит рядом. Как тогда Кассандра.
Может, Далеон проклят?
Грудь сдавило в тисках.
Шестой затрясся в немых рыданиях и с новой силой прижался к Дарси. Разлепил дрогнувшие уста:
— Прости меня. Прости. Я не смог тебя защитить…
— Надеюсь, теперь ты усвоил урок? — ровно спросил Кейран, впрочем, ответа он не ждал. — Мне бы не хотелось ломать другие твои игрушки. Я люблю тебя, Далеон, и желаю, чтоб ты не делал глупостей. Слушайся меня, и проживёшь долго. Понял? — ноль реакции. — Встань и иди, умойся.
Далеон не шелохнулся. Пальцы вцепились в гриву лошади намертво.
— Встань! — жёстче повторил сводный брат.
Полное игнорирование.
— Далеон! — громогласный рык.
Он поднял глаза, и в них читалась лютая ненависть и жажда убийства.
— Я всё понял, Ваше Высочество.
— Ну и, зачем ты сбежал? — вырвал из тяжких дум голос, который он совершенно не ожидал здесь услышать.
— Хотел побыть один, — выдал юноша нехотя. — Подумать.
— Ты умеешь думать? — притворно изумилась Люция и едко ухмыльнулась.
Принц насупил брови и наградил её хмурым взглядом. Орфей глянул на девушку с укоризной.
— Лаааадно, — закатила глаза Люция и присела рядом с Далеоном. — Ты решил переварить горе в одиночку. Ясно. Но чего не утешился в объятьях Меридии? Как будто в первой!
— Люция! — одернул её химер.
— Иногда мне так и хочется тебя придушить! — доверительно сообщил ей Далеон.
Люц поиграла бровями.
— Только иногда?
— Ну, хватит! — встрял Орфей и сел по другую руку друга. Спросил его с жалостью: — Всё так плохо?
Принц помрачнел и отвернулся к городу. Повисло тягостное молчание, прерываемое лишь порывами ветра и далёкими раскатами подступающего грома.
— Тяжело жить в мире полном лжецов, когда ты один не можешь солгать.
— Ну, началось! — пробормотала Люция и попыталась слинять, но хвост Далеона скользнул под её длинную белую юбку и крепко обвил коленку, залез на часть бедра и дернул её обратно. Девушка ахнула и возмущенно запыхтела, затем напрочь забыла о побеге, увлекшись борьбой с сильной и наглой конечностью.
— Так к чему ты это? — вернулся к теме химер. Он с поразительным успехом игнорировал непотребство учинённое сюзереном.
— Всё, чему меня учили, — наглая ложь. Ты знал, что Ванитасов все ненавидят? И стоит мне шагнуть за ворота, любой дурак попытается убить меня или похитить?
Орфей виновато отвёл взор, шестой горько усмехнулся.
— Значит, знал, — заключил он. — И молчал. Да ещё и подыгрывал мне! А Сесиль и Меридия тоже в курсе? Один я идиот жил в иллюзиях?!
— Что иронично, ведь сам ты на себя накладывать иллюзии не можешь, — лениво хмыкнула девушка и отпустила хвост. Он тут же предупреждающе сдавил её ляжку, но Люц не вняла.
В ней кипела давняя, как мир, обида и бессильная злость, которые всколыхнулись в душе с новой силой и больше не могли вариться в собственном соку, желали наконец вылиться хоть на кого-то:
— Бедненький мальчик! — фарси всплеснула руками. — Все-то его ненавидят. Презирают. Проклинают род. А что он сделал, чтоб его любили? Что сделали Ванитасы, чтоб их любили?! Запугали?! Наубивали столько, что земля умылась кровью?! Сколько невинных племён погублено… Сколько потерянных жизней и сломанных судеб… Моя в том числе. Так скажи мне, за что вас любить? — Люция зло и пронзительно заглянула ему в глаза. — Ты вообще знаешь, что это такое? Ты в курсе, что любовь нельзя получить насилием, страхом и унижениями!
Она
