Жаклин Кэри - Стрела Кушиэля. Редкий дар
Она замерцала в свете огня. Я мигом догадалась, что в ней такой же дурман, каким нас опоила Мелисанда. Сидящий рядом со мной Жослен поднял глаза, и я почувствовала, как он напрягся.
— Нет, — спокойной ответил он, резко вскочив, бросился вперед и сумел заехать командиру по горлу ребром ладони. Тот попятился, пытаясь вдохнуть, и фляжка с тихим звоном упала на камни.
Остальные солдаты запоздало окружили кассилианца, сражавшегося без оружия. Его руки и ноги мельтешили в воздухе превосходно отработанными движениями.
Возможно, с меньшим числом противников он бы и преуспел — будь их шестеро или даже восемь. Он застал солдат врасплох. Но командир быстро восстановил дыхание и с ревом бросился в драку, ногой отбросив свой выпавший клинок, к которому уже тянулся Жослен.
— Следите за своими мечами, идиоты! Не дайте ему вооружиться!
Солдаты взяли Жослена в сжимающееся кольцо, внезапно один из них со спины врезал рукояткой кинжала по голове кассилианца так, что тот осел на колени.
Сыпля проклятиями, другой воин шагнул вперед и замахнулся мечом.
— Стойте! — Я даже не понимала, что подскочила, пока не услышала собственный крик. Солдат замер с поднятым мечом, и все они уставились на меня. Я собрала остатки поруганного достоинства, чтобы холодно произнести: — Если вы убьете кассилианца, то ответите за его смерть перед Мелисандой Шахризай. Рано или поздно, так или иначе, но неизбежно ответите. Хотите рискнуть?
Солдат поразмыслил и покосился на командира, который кивнул. Меч вернулся в ножны. После короткого обмена репликами поднятая фляжка снова оказалась в руках командира.
— Подержите его, — приказал он, и двое мужчин завели руки Жослена ему за спину.
Командир выдернул из фляжки пробку, ухватил пленника за подбородок, сунул горлышко ему в зубы и наклонил, пока другой солдат зажимал ему ноздри.
Жослен кашлял и плевался, прозрачная жидкость вытекала из уголков его рта, но сколько-то он все же проглотил. Снадобье подействовало быстро, и он ничком упал на землю.
— Свяжите ему руки за спиной, — приказал командир. — Так забот с ним будет поменьше. — Потом подошел ко мне и протянул фляжку. — Леди, надеюсь, ты поведешь себя умнее.
— Да, ми-илоррд. — Впервые на моей памяти я вложила в вежливое обращение явственный сарказм. Взяла посудину из его руки и разок глотнула.
Он забрал фляжку с дурманом и смерил меня задумчивым взглядом.
— Знаешь, не след бы тебе передо мною нос задирать. Я тебя пожалел и не отдал своим солдатам, а навряд ли там, куда тебе назначено, с тобою обойдутся так по-доброму. Леди. Если и впрямь задумано сохранить вам с монахом жизни, то способ выбран престранный, вот что я скажу.
Вот и все, что я успела услышать, прежде чем меня поглотила тьма. Уже незрячая я смутно почувствовала, как меня подняли и уложили обратно в повозку на солому, ощутила рядом обмякшее тело Жослена и словно где-то вдалеке услышала, как закручивают цепью задний бортик.
Пока я проваливалась в наркотический сон, меня вновь нагнал нежный и глубокий голос из воспоминаний — прощальные слова Мелисанды.
— Не бойся, дорогая моя, я не убью тебя, равно как не уничтожу бесподобную фреску или вазу, — мурлыкала она, пока я теряла сознание. — Но ты так много знаешь, что было бы слишком рискованно оставить тебя здесь. Думаю, там жизнь медом не покажется, но поверь, я дарю тебе лучшую возможность ее сохранить. Я даже оставлю тебе мальчишку-кассилианца и буду молиться, чтобы он сумел защитить тебя лучше, чем до сих пор. — Ее пальцы запутались в моих волосах, ласковые и жестокие. — А когда все закончится, если ты выживешь, я тебя разыщу. Это я тебе обещаю, Федра.
Элуа да поможет мне, но тогда — даже тогда! — я отчасти надеялась, что она сдержит слово.
Двор Ночи научил меня служить, а Делоне — думать, но именно Мелисанде Шахризай я обязана умением ненавидеть.
Из дальнейшего пути я помню совсем немного. Не желая больше рисковать, камаэлиты держали нас в повозке, опаивая зельем, и позволяли вернуться в сознание лишь затем, чтобы поесть, попить и облегчиться. Из-за усилившейся тряски я поняла, что дорога стала хуже, а по крену повозки и ругательствам солдат догадалась, когда мы въехали в горы. Продвижение на север давало себя знать холодом, пронизывающим до костей и днем, и ночью, даже в моих отравленных, запятнанных кровью снах.
Но я не была уверена, куда мы держим путь, пока шатающихся и подслеповато щурящихся на солнце нас не выпустили на снежную равнину за Камаэльским хребтом.
Восемь мужчин, ощетинившиеся сталью и укутанные в шкуры, сидели полукругом на высоких мохнатых лошадях и смотрели на нас. Один из них — с бронзового цвета повязкой на соломенных волосах и роскошными усами — бросил командиру камаэлитов грязный кожаный мешок, звякнувший монетами, и что-то сказал на гортанном языке. Жослен приоткрыл рот и нахмурился, силясь уловить, что происходит.
Я же все поняла: говорили на скальдийском.
Северный варвар только что заплатил цену за двух ангелийских рабов.
Глава 40
Судя по быстроте, с которой свершился обмен товара на деньги, сделка была оговорена заранее. Монеты в мешке пересчитали, после чего командир камаэлитов рассек путы на запястьях Жослена и приказал солдату принести наши вещи. Тот швырнул на землю перевязанный сверток, из которого торчала рукоять меча кассилианца. А потом наши конвоиры разом развернули коней и устремились к горной тропе. Замыкающий бдительно оглядывался на скальдов, которые равнодушно наблюдали за отбытием ангелийцев.
Жослен перенес внимание со скачущих прочь солдат на бесстрастных северных варваров, а затем ошеломленно посмотрел на меня.
— Что происходит? — наконец спросил он. — Ты понимаешь, что это было?
— Да. — Я стояла по щиколотку в снегу, ежась под ярким солнцем. Небо над головой слепило ледяной голубизной. — Камаэлиты только что продали нас скальдам в рабство.
Хоть Жослен был не мастак отгадывать загадки, действовал он всегда стремительно. Слова только сорвались с моих губ, а он уже несся к свертку с мечом, взрывая снег.
Предводитель скальдов разразился хохотом и окрикнул своих людей. Один из них пришпорил мохнатого коня и рванул наперерез Жослену, который шустро увернулся. Другой варвар вытащил короткое копье и проскакал мимо тючка, нарушив снежную целину, на ходу он наклонился и ловко подцепил сверток на острие. Жослен устремился к нему, но скальд, взмахнув копьем, кинул наши пожитки товарищу.
Смеющиеся варвары, раскрасневшиеся и веселые, окружили кассилианца и принялись перебрасывать друг другу сверток. Жослен безнадежно метался между ними, увязая в снегу. Вожак скальдов сидел поодаль, ощерив в улыбке крепкие белые зубы, и наблюдал за жестокой игрой. Неужели камаэлиты развязали руки Жослену, наперед зная, что за этим последует?
