Одержимые сердца - Анна Морион
Я направилась прямиком в спальню, чтобы собрать вещи.
Странно, но у меня не было сил устраивать ему скандал, кричать на него и разбивать вдребезги все вокруг. Мой мир рухнул, но рухнул неслышно.
В спальне, открыв настежь огромный гардероб, я горько улыбнулась: здесь не было моей одежды. Все это купил Брэндон. Но не для меня, а чтобы видеть во мне Вайпер.
Пусть остается со всем этим барахлом – я куплю себе новое, верну настоящую себя, вновь стану вульгарной, сексуальной пожирательницей сердец! Отрежу эти темные волосы и больше никогда не надену карих линз!
Я была горда собой: я смогла уйти. Уйти достойно.
Я только что вырвала из своего сердца эту пиявку и растоптала ее ногами.
Не взяв ни одной вещи и не сказав Брэндону ни слова, я гордо покинула замок и, через открытые ворота, пошла по дороге, ведущей вон из поместья. Окруженная темнотой и запахами влажной земли и мха, я вдруг почувствовала себя живой. Я глубоко вдыхала эти запахи и улыбалась.
«Впереди – новая книга моей жизни! Старую я только что захлопнула и сожгла!» – с умиротворением подумала я, подходя к своему авто, ждущему меня на дороге.
Я уходила, не оборачиваясь. Покидала место моего порабощения.
Отныне Брэндон был в прошлом.
Заведя мотор, я поехала в Лондон.
На душе был покой. Но с каждой минутой, мои мысли наполнялись темнотой, а грудь – эмоциями. Мысли захватили меня в плен, мешали сконцентрироваться на пути. Слезы застилали мои глаза. Но я упрямо боролась с этой напастью и ехала вперед, не видя, куда.
«Значит, между Седриком и Брэндоном нет неприязни, – думала я. – Есть только обоюдная ненависть. Седрик ненавидит Брэндона за то, что тот заставлял страдать Вайпер, а Брэндон ненавидит Седрика за то, что та смертная любила его. И за то, что Седрик убил ее. И все. В сердце Брэндона нет места ни для кого, кроме нее. Нет места для меня! Я всегда думала, что, если Миша отвернется от меня – это будем самым невыносимым, что я когда-либо переживу в своей жизни. Но я ошибалась! Самое невыносимое произошло сейчас: вампир, которого я люблю, так безумно, так жгуче и неистово, предпочел меня смертной. Он любит ее. Смертную! И чтобы быть с ним, я должна быть похожей на нее! Отречься от себя, от своих принципов, от своей жизни и превратиться в эту чертову смертную! Это невыносимо… Невыносимо! Эта мысль убивает мое сознание, заставляет мою душу содрогаться от боли и рыдать от безысходности. Брэндон не любит меня! И никогда не полюбит! Но его условия – это Ад! Нет, нет! Я не подчинюсь! Я нашла в себе силы уйти и больше никогда не вернусь!»
Моя нога резко легла на тормоз, и автомобиль, громко взвизгнув, остановился. Я ударилась лбом о руль. Сама не понимая, что делаю, я вышла на дорогу и вперила взгляд назад, туда, где находился Брэндон. Мои легкие жег нестерпимый огонь, готовый сжечь меня и все вокруг. Прижав руки к груди, я тяжело задышала. Из моих глаз текли слезы. Мой рот широко раскрылся, и из горла вырвался громкий жуткий крик.
И мне вдруг стало намного легче. Теперь, как никогда, я была уверена в том, что сделала правильный выбор.
Я была свободна от плена Брэндона Грейсона.
Глава 27
Маришка встретила меня в аэропорту Вацвела Гавела и приняла в свои теплые сестринские объятия. Именно к ней тянулось мое сердце после разрыва с Брэндоном. Только Маришка могла понять меня, но, увы, я не могла рассказать ей о настоящей причине моего побега из Сансет-холла. Тайна Брэндона, как бы ни искушала меня тем, что о ней должен был бы узнать весь мир, хранилась в моем сердце. Я поклялась себе, что никто, кроме меня, Маркуса, Седрика и самого Брэндона никогда не узнает о том, что мистер Грейсон навсегда потерян для реального мира и живет в своем, розовом. Никто не узнает о том, что он влюблен в смертную – это была его тайна, и он был вправе ревностно хранить ее. Ведь, несмотря на всю мою ненависть к нему, все мои неразделенные чувства и эмоции, я не была такой уж мерзавкой, чтобы сделать то, что я в сердцах пообещала ему: выставить идиотом и слабаком перед всем нашим обществом. К тому же, в случае огласки, он упадет с пьедестала не один – он унесет меня за собой, в пучину насмехательств и сочувствия. А ни в насмешках, ни в сочувствии я не нуждалась.
Маришка была прекрасным лекарем моего разбитого сердца – она никогда не упоминала ни о Брэндоне, ни о Маркусе, а заставляла меня делать то, что до этого момента заставляла ее делать я: развлекаться. Рестораны, званые обеды, вечеринки, опера, театры, кино, просто прогулки по прекрасной старой Праге… Маришка… Как благодарна я была ей! Она так старалась, но, увы, Брэндон никак не желал покидать мои мысли, как Маркус – мысли моей сестры.
Разводу – быть. Это было ясно, как день. Однако документы от адвоката Маркуса запаздывали – она заболела и взяла отпуск. Об этом сообщил сам Маркус – в коротком сообщении.
Я даже не знала, стоило ли мне злиться на непутевого Маркуса, ведь он так старался помочь мне. После его приезда к Брэндону, я чувствовала к нему благодарность. Но, все же, с Маришкой он поступал как последняя свинья, и это не могло не раздражать меня. Я просто терпеливо ждала, когда они уже разведутся, чтобы честно принять сторону моей сестры и вычеркнуть Маркуса Моргана из моей жизни. К тому же он был лучшим другом Брэндона, а я отчаянно желала, чтобы меня с умалишенным идиотом Грейсоном не связывало больше ничего.
Желая хоть как-то разнообразить наши с Маришкой жизни, я уговорила ее на небольшое путешествие: сначала мы полетели в Варшаву, к родителям и маленькому Седрику. Оттуда поехали в Гданьск, где Мартин открыл уже второе заведение, в этот раз – паб с «самым вкусным польским и восточноевропейским пивом». Из Гданьска мы взяли самолет в Дублин, где в это время находился Мсцислав, который, в компании с нашими общими знакомыми-вампирами, обсуждали план покорения Эвереста. Последним пунктом нашего путешествия были Миша и Фредрик, в Ванкувере. Там нас приняли особенно тепло. Миша провела нам экскурсию по своему университету, а Фредрик пригласил
