Уж замуж невтерпеж - Екатерина Лесина
Когда же человек заговорил…
– Сома тебе… – посоветовал ему Артан. – Куда-нибудь.
Как случаются катастрофы?
Незаметно.
Это я точно знала. Спускаешься вот в глубины подвальные. С благой целью открытия тайн. Задерживаешься там ненадолго. Почти устраиваешь личную жизнь, ибо было ли то влиянием демонической крови или же собственническими чувствами меня-прошлой, но я поняла, что не собираюсь уступать Ричарда. В общем… не суть важно.
Главное, что возвращаешься, новым знанием отягощенный, а тут…
Тут катастрофа.
Как еще назвать ситуацию, когда пропали все невесты.
– Я требую объяснений, – не слишком бодро произнес ладхемский посол и поморщился. Голова у него болела. И не только у него.
– Госпожа Мудрослава исчезла, – скрипучим голосом заговорил вироссец. – И не только она.
Люди загомонили, и с каждой минутой голоса их становились громче.
– Тихо, – рявкнул Командор так, что и у меня коленки подкосились. Потому и оперлась на руку Ричарда, ну, и еще как-то спокойнее, что ли.
– Моя сестра… – заговорил степняк, нервно сжимая плетку. – Нам было обещано, что девушкам не причинят вреда. Но… где она?
И не только она.
Раз, два, три, четыре и пять… пять невест, а осталась одна я несчастная. И прямо-таки шкурой ощущаю всеобщее неодобрение.
И внимание.
Пристальное-пристальное. Так смотрят, когда прикидывают, как бы половчее шкуру содрать. А я… она у меня одна. И несдирабельная.
– Я сожалею, – тихо произнес Ричард. – Что все произошло именно так. И клянусь… силой своей, жизнью своей, именем своим и первозданной Тьмой, что не причастен к случившемуся.
На его ладони появился клубок тьмы.
И люди отступили.
Все равно не верят. Даже если он собственное сердце вытащит, клянясь, что не причастен. Все одно не поверят. И хмурятся. И тянутся к оружию. Сдерживает их…
Не знаю.
Остатки разума? Или страх? Что бы это ни было, надолго не хватит. А если кто-то решит напасть, если… легионеры здесь же. Стоят у стен. Наблюдают за гостями. Они придут на помощь своему Повелителю, но но это будет означать конец всему.
– Что это было за создание, – нарушил тишину Светозарный. – То, которое я убил? Прекрасная дева, а на проверку… сперва я решил, что это ведьма. Но теперь вижу, что ошибся.
Его передернуло.
Останки существа принесли сюда же. Уродливое. Тонкое тело с какой-то чрезмерно раздутой грудной клеткой и непропорционально маленьким тазом. Длинные руки. Короткие ноги. И голова. Самое странное, что походила она скорее на голову огромной птицы, чем на человеческую.
– Полагаю, что сайрин, – Ричард убрал тьму с ладони. – Правда, очень старый… и они обычно в горах обитают.
Люди оглянулись на горы, что виднелись где-то там, в предрассветной туманной дымке. А я подавила зевок и угрызения совести. Принцессы пропали, а мне спать хочется. С другой стороны, я ведь не виновата, что они пропали. И ночь выдалась долгой.
Очень, очень долгой.
– Их создали еще в Империи. Развлечения ради. И… потом, наверное, они одичали. И вот… – Ричард замялся. – Информации немного, но сайрины могли менять облик. Они чувствовали людей, и выбирали то, что те хотели видеть. Правда, я думал, что их уже не осталось. Ошибся.
– В чем еще ты ошибся? – невежливо перебил островитянин. – И где девушки?
Где, где… я прикусила губу.
А Ричард вздохнул. Оперся на меч. И сказал:
– Полагаю, нам есть, кого спросить об этом.
Глава 48
Где мертвое восстает к жизни, а чернокнижник добивается своего
«И жили они долго и счастливо»
Нереалистичный финал сказки
Это была плохая идея.
Очень-очень и очень плохая идея.
Но я промолчала, потомуу что других идей, хороших, не было. Вот совсем. Я заглянула в покои ладхемок, застав рыдающих фрейлин, испуганных служанок и тихих, пытающихся быть незаметными слуг.
– Демоница! – завизжала уже знакомая мне дамочка, которая до моего появления тихо возлежала на кушетке и, судя по виду, планировала или помирать, или что-то вроде. Но увидев меня, дамочка передумала и швырнула чем-то… каким-то святым. – Это она! Она пришла пожрать нас всех! Помолимся…
Я поспешно убралась.
Ну их…
В дверь же с той стороны что-то ударило, весьма увесистое. Может, особо святой сапог или обыкновенная ваза. Проверять не хотелось.
Виросски тоже рыдали, но как-то так, сдержанно, лишь периодически подвывая, причем отчего-то хором.
В покоях степнячки царило запустение.
И только на смятой постели тихо увядала роза.
Островитяне и вовсе не пустили меня. Говорить ничего не стали, но седовласый мужик с секирой, вставший перед дверью, ясно намекал, что мне тут не рады.
Нигде не рады бедной демонице.
Да что ж это…
Тогда-то и пошла я туда, ну, к лестнице вниз, куда уже отправился Ричард с послами, легионерами и Командором.
– Мне это не нравится, – сказала я Ксандру, маячившему у раскрытых дверей. – Её нельзя оттуда выносить. Она… она такая живая…
Он не ответил.
Но выражение лица стало таким, что…
– Ты знал её. Мать Ричарда? И отца? Он говорил тебе, что нашел дневник. Или записи… и как он умер? Он написал, что принял яд. А она… она его разум забрала.
Получилось сбивчиво.
И… и вообще не знаю, имею ли я право рассказывать о таком? Тем более сейчас…
– Знал, – Ксандр провел ладонями по лицу. И выражение его сделалось таким… таким тоскливым. – С Ричардом я познакомился, когда тот был еще ребенком. И не скажу, чтобы знакомство радовало.
– Почему?
Нам ведь страшно. И мне. И ему тоже. Он мертвый, но все равно боится. А чего?
– Когда я вернулся таким, как сейчас, меня не убили. Но и нельзя сказать, чтобы приняли. Скорее уж… я стал нежитью. Полезной. Удобной. Но нежитью. Командор… он тоже был нежитью, но его опасались. И потому сослали в вечный сон. Я… не хотел такого.
– Мне жаль.
Мне и вправду жаль. Наверное, я что-то не понимаю. Я все-таки дитя другого мира, который не знает ни демонов, ни тварей. И мертвые там мертвы.
А здесь… здесь сложнее.
Но все равно.
– Ты странная. Для демона.
– Да я не демон просто… – к чему уже тайны на пустом месте. – Не полностью, во всяком случае. Ошибка в ритуале и… и я жила в другом мире. А он меня вот… и с демоном.
Я погладила хвост, что сам, утешая, ткнулся в руку.
– И получилось.
– Получилось, – вздохнул Ксандр. – Анна… знаешь, теперь я понимаю, что с ней было не все ладно. Она… она менялась. То сидела часами, уставившись в одну точку, будто не
