Один континент (СИ) - Мейз Евгения

умная, я выходит тупая, как пробка.

- Не знаешь?

- ...что меня пугает в твоих словах больше. То, что тебя все устраивает или твоя

осведомленность.

Говорю я медленно, осознавая все сказанное Рафом. Я должна спросить у Джейка кто такая эта

Карен. Я уже молюсь о том, чтобы услышать в ответ “понятия не имею о ком ты, Алекс.” Это

трусость во мне говорит. Я ведь уже все поняла, но все равно надеюсь.

- Ты слышал радио сводку впервые, но уже знал о спасшихся людях, да? Ты так много сказал

сейчас.

Я усаживаюсь на кровати. Джейк же стоит неподвижно, весь его облик источает напряжение.

- Это новый повод для ссоры?

Это не ответ, а попытка уйти от него.

- Все из-за Рафа? Это ведь он принес тебе радио? С ним ты бегала встречаться сегодня?

Я только вздыхаю в ответ, садясь на кровати. Мы вроде на днях все обсудили на этот счет.

- Да, но это не то, что ты думаешь.

- А о чем я думаю?

Нет. Так не пойдет. К черту мое чувство вины при упоминании имени этого парня! Джейк этого

никогда не узнает, но сейчас пользуется моим знанием о себе. Моим пониманием его ревности.

- Слушай, а давай наоборот? Ты ответишь на все мои вопросы, что так волнуют меня?

- Валяй.

- Кто такая Карен? Что это за договоренности между тобой и ей?

Начнем с этого. Все остальное мне уже известно. Его все устраивает и он таким образом

заботится обо мне, о моей тонкой душевной организации и наверное о здоровье.

- Он и о ней тебе рассказал?

Я вижу его грустную усмешку, обескураженность, а потом появившуюся во взгляде жестокость.

- О ней рассказали мне они! - взрываюсь я, устав слышать упоминания о Рафе. - Только я до

этого момента не связывала все происходящее с тобой, довольствовалась малым и старалась не

задумываться об этом.

- Но теперь-то ты догадалась, прими мои поздравления!

Джейк выходит из комнаты. Нет, он вылетает из нее словно пробка из-под шампанского. Я

остаюсь в комнате одна.

У меня просто не было времени на это.

Было.

Даже без упоминания этой женщины, с осознанием, что Джейк и Раф совершенно другие нетрудно

было догадаться, что Джейк в курсе всего происходящего.

- Тебе будет легче от этого знания?

Джейк вновь стоит передо мной, возвращается с хлопнувшей дверью.

Нет. Ни капельки.

Он кивает спустя мгновение, увидев, так и не прозвучавший ответ на моем лице.

- Карен - моя сводная сестра. У нас существует договоренность, что она и все те кто живет

в Хилтон не трогают людей, что живут в этой части острова, взамен, я не трогаю их и не

лезу в ее дела.

- Почему?

- Потому что она знает, что я убью их всех и она останется одна в своем блестящем

одиночестве.

Он пытается притянуть меня к себе, но я не даю ему сделать этого. Сначала ответы, а потом

объятия.

- Мне ничего не было известно о детях…

Я усмехаюсь, мои губы кривятся, пытаясь изобразить улыбку. Он думает я поверю в это?

Особенно, после его просьбы не упоминать о подростках из того дома? Он серьезно?

- Мне ничего не было известно о детях, - повторяет он с нажимом, - пока не появились эти

двое. Тебе придется поверить в это, потому что это правда.

Действительно. Паоло и Лиза не боятся его. Это лучшее из доказательств, хотя… Это еще ни о

чем не говорит.

- Куда делись все остальные? Все те кто жил здесь?

- Они ушли.

- Вот как? Ушли за пределы острова? И это после слов о дележке территории?

- Алекс, они правда ушли, одни подались на Север, другие ушли на Юг, третьи двинули к

Вашингтону, все как и планировали. Я сам проводил их до Нью-Джерси и позаботился о том,

чтобы ничего не случилось.

- А Анна и Билл?

- Они обратились и пришли к дому той ночью, толклись там до самого восхода солнца. Я

спустился и убил их, чтобы ты не увидела их такими. Чтобы ты не погибла от руки тех, кого

когда-то знала и любила.

Мне очень хочется верить, что это правда. Ведь иначе, получается так, что я и в самом деле

наивная, по уши влюбленная в него идиотка.

- Прости, что не сказал тебе о выжившем мире, еще более жестоком, чем все происходящее

здесь. Прости, что не спешу умереть или подвергнуть опасности тебя. Прости, что не могу

спасти каждого человека.

- И меня?

Он прикасается к моему лицу, проводит по щеке, убирая тонкие полоски прядей мне за ухо, а

затем все же обнимает, с силой прижимая к себе.

- Нет, - говорит он мне на ухо и сжимает так сильно, что я задыхаюсь. - Только не тебя.

Джейк наконец отклоняется в сторону и смотрит мне в лицо. Я же смотрю в его серые глаза и

вижу столько печали.

- Извини, что я такой, - он проводит по моим волосам, тут же запуская в них пальцы. - Я

вампир, я чудовище, которое убивало и убивает людей, по-другому уже не будет.

Я не могу справиться с собой, делая судорожный вздох, глаза наполняются слезами, а к горлу

подкатывает соленый ком.

- Джейк дело ведь…

Я тянусь к нему, приподнимаясь на носочках, целую теплые губы, обнимая его за шею.

Третьего не дано. Я или верю ему, или  нет.

Хотелось бы мне сказать, что все вернулось на круги своя и мы зажили, как прежде. Нет-нет,

лучше, чем было!

Ничего подобного.

Тот мир бесил меня с каждым днем все больше и больше.

Он существовал в прежнем ритме: нефть дорожала, политики проталкивали свои законы,

воевали, устраивали подковерные игры; ученые совершали новые бесполезные открытия, стихия

погребала под снегом города и дороги, смывала деревни, будила вулканы; пиарщики запускали

в эфир рекламные акции, обещавшие умопомрачительные скидки во всех моллах страны,

корреспонденты делились сплетнями из мира кино и эстрады.

Люди жили, как ни в чем не бывало и готовились к Рождеству.

Нас официально не существовало.

Из динамиков радио льется музыка, выплескивая в мрачную действительность знакомые и

незнакомые мне праздничные песни, слышится знакомое “хо-хо-хо”, бесконечные пожелания

счастливого Рождества.

Оглядываешься по сторонам и с трудом веришь в происходящее.

Дома ветшают на глазах, поврежденные этажи, лоджии, балконы, перекрытия рушатся, падают

вниз, погребая под собой существ и угрожают сделать тоже самое с кем-нибудь из нас.

Если смотреть ночью на темную громадину города можно увидеть, как меняется его облик, как

с темного его трафарета исчезают некоторые прямоугольники и острые углы.

Мы стараемся ходить подальше от небоскребов.

Плюсы от таких разрушений тоже есть - тварей становится куда меньше и в завалах можно

найти что-нибудь интересное. Что не портится и не ломается упав с огромной высоты? Ткань,

бумага, дерево.

Джейк просит нас быть осторожными. Манхэттен заполонили мертвые. Они бродят толпами, они

разбредаются по улицам и ждут чего-то.  Завидев нас, они обрадовавшись несутся к нам,

подняв руки для приветственных объятий, но не доходят, падают по кусочкам на землю.

Пока, мы справляемся с ними или убегаем. Особенно преуспели в этом дети. Это превратилось

для них в некое развлечение, они кромсают их на части, со всей силы бьют ногами.

- Алекс, это еще лучше, чем в играх.

Лиза согласно кивает, становясь рядом с другом, отпихивая его в сторону.

- Да, но только сохраниться у тебя не получится.

Лиз наконец заговорила. Началось все с “привет” и милой улыбки поздней ночью, когда она

вышла, чтобы попить воды и больше не прекращалось.

- Лучше бы это были только игры, - говорю я, не возмущаясь и не укоряя за их страшное

развлечение.

Эти трупы когда-то были людьми. Иногда, ребята называют их именами прежних знакомых, что

успели досадить им в прошлой жизни.

Кошмарно? Ужасно? Дико? Да. Да! Да, черт возьми!