Миара. Рождение Тени - Эва Линн
Они вышли из портала во внутренний двор возвышавшегося теперь перед ними дворца. Миара держала детей за руки, а те осторожно и напряженно оглядывались по сторонам. Сама же женщина пыталась запомнить все дорожки и окружение. Пленников окружали колонны, сходящиеся высокими арками над головами. Высокие башни из светлого камня нависали над гостями, словно укоризненно приветствуя. Дворец спал. Лишь мерный шелест деревьев, да скрежет камней и отзвук плит под ногами провожали нежданных гостей, пока их вели по огромному двору. Здесь разом могли разместиться десятки людей, и потому во дворе, наверняка, устраивали торжества и праздники. Сейчас же небольшая группа из четверых взрослых и семерых детей казалась в таком просторе не более чем мелкими насекомыми. Что не особо отличалось от правды, учитывая их положение.
Миара невольно и на мгновение засмотрелась на необычные цветы, в изобилии красок раскинувшиеся вдоволь дорожек. Она не узнавала их. А еще не узнавала ощущений внутри себя. Ее сила, обычно спокойным морем разливавшаяся внутри, осторожно тянулась наружу, будто пытаясь уловить, поймать сквозящие вокруг потоки. Что хуже — внутри нарастал интерес. Женщина слишком привыкла скрывать и прятать свою магию, и та беспрекословно подчинялась ей. Раньше. Сейчас же Миара осознавала, что могла просто не удержать ее. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, от чего ароматы незнакомых цветов сладким морем кружили голову. Она прикрыла глаза, пытаясь отогнать стучащие внутри пульсации бегущей по чужим венам крови, которые улавливала буквально в каждом окружавшем ее человеке.
Холод прокатился по коже от ощущения, что за ними наблюдали. Внимательно, оценивающе. Женщина даже вскинула голову, пытаясь отыскать что- то или кого- то. Во всех обращенных к пленным окнах дворца было темно. И как ни старалась, она не смогла бы заметить пристально следящих за каждым движением черных глаз. Только вот их обладатель не догадывался, что она уже почувствовала его присутствие так явно, словно стояла напротив. И потому он заинтересованно улыбнулся, когда огонь глаз Миары наконец безошибочно направился на нужное окно.
— Мой Император, вы думаете стоит?
Мужчина чуть склонил голову, пытаясь понять, о чем говорит его четвертая виспера, не отрываясь при этом от все еще пересекавших двор пленников.
— Поясни.
Тария, замершая чуть сбоку, сильнее сцепила пальцы. Она не любила вести с повелителем такие разговоры. Слишком опасно, пусть даже Дарлан не имел привычки бесконтрольно давать волю злости. Не в то время, как он реализуем свои планы.
— И вы, и я видели, что у нее есть некая сила. Но лишь тогда, единственный раз. И более она ничего не проявляла и не показывала за целый месяц. Ритуалом мы можем все испортить.
— А можем получить нечто большее.
— Но…
— Тария. — император предостерегающе цокнул, не оборачиваясь. — Мне казалось, я не спрашивал советов.
— Прошу простить.
Комната вновь погрузилась в тишину. Женщина не смела уйти без разрешения, а Дарлан размышлял, не спеша делиться с ней всеми своими подозрениями.
— Сила есть, это точно. Она ее прячет, хотя только что сама же себя выдала, пусь неосознанно. Скажи Харту, пусть готовит все. В обычном порядке. Но мне нужны подробнейшие отчеты.
Получив инструкции, женщина все же не спешила удаляться, выжидательно замерев. Дождавшись едва заметного кивка, позволявшего говорить, спросила:
— По близнецам распоряжения будут?
Мужчина скрестил руки на груди. Для ритуала он не брал детей, никогда. Даже ему, прозванному Черным Императором, имевшему не самую завидную репутацию тирана и завоевателя, были ведомы определенные рамки и принципы. Но одно Император успел понять за столько лет, проведенных в изучении нравов и порядков ныне захваченного мира — там точно также считали близнецов обладателями великих сил. Пусть никто не знал, когда и как они могли бы проявиться. А он был бы никчемным императором, если бы упускал даже малейшие шансы. Кратос и Карисс пришли к нему сами и уже в осознанном возрасте. И они были действительно невероятны.
— Не трогайте их. Пока что. — наконец принял он решение. — Поселите где- нибудь, пока не поймем, что получится из их матери. Только не переусердствуйте, ни к чему совсем пугать. Но без контроля и наблюдения не оставлять. Здесь все точно не так просто, как кажется. Если с матерью ничего не выйдет, тогда испробуем и этих двоих.
Низко поклонившись, Тария оставила мужчину ровно в тот момент, когда за спинами пленников захлопнулась дверь, ведущая на нижние уровни дворца. В подвалы и камеры, в которых им отныне суждено было жить. Или умереть.
* * *
Без окон, без света. Лишь камень вокруг, да стекло вместо одной стены. Клетка для подопытных крыс, не иначе. Никто ничего не объяснял, когда всех пленных растолкали по камерам. Миаре оставалось лишь следить за снующими по ту сторону стекла прислужниками, которые словно никого не замечали и следовали одним им известным инструкциям. Женщина не видела, кто был за стенами, в прочих камерах. Она могла лишь замечать, как что- то менялось день за днем. Буквально через несколько дней, ночью, Миара почувствовала силу, кружившую вокруг нее. Но она не смогла открыть глаза, как бы ни пыталась. И не могла почувствовать детей, чуть ранее засыпавших рядом с ней. А неизвестная сила бежала в нее, вплетаясь в тело, в кожу, растворяясь в крови. Вместе с чужой кровью.
Откуда? Как она оказалась в ней? Горячая, плавящая изнутри вены, разрывающая сердце. Сознание уплывало, растворяясь и отказываясь собираться. Вопросы возникали и тут же пропадали. Ощущение было странным. Всему существу Миары хотелось вытолкнуть чужое, не принадлежащее ей. И вместе с тем с каждой каплей внутри рос интерес, мания, желание изучить, узнать. Настолько всепоглощающее, что женщина перестала ему противиться. И тогда на краткий миг пришла новая боль, гораздо более ощущаемая, дарящая радость.
Она забыла, что это такое. Чтобы помнить, нужно чувствовать. Но она не знала даже, кто она сейчас. Все исчезло. Время, ощущения, жизнь, смерть. Остались лишь обрывки мыслей, за которые Миара все еще отчаянно цеплялась. Как делала это уже привычно который год, пытаясь сохранить остатки своего я. События жизни калейдоскопом картинок проносились перед ней. Наверное, именно так видят перед смертью каждую совершенную ошибку и каждую неиспользованную возможнось. Но Миара знала, что ей нельзя умирать. Нельзя было тогда, похищенной, истерзанной и прикованной цепями в темном подвале.
