Монстр, за которого стоит бороться (ЛП) - Росс Ава

— Я как-нибудь приготовлю ее для тебя. Потом ты сможешь решить.

Райетт заворчал.

Я улыбнулась. Его было так забавно дразнить.

— Что у нас сегодня на повестке дня? — спросила я. — Помимо совместного времяпрепровождения. Не хочешь сложить паззл или поиграть в какие-нибудь игры?

— У меня дела на улице.

— Круто. Я помогу.

Он что-то проворчал, хотя я не поняла, означает ли это согласие или нет.

Райетт взял тарелку с блинами и подошел к столу, чтобы поставить ее в центр. Он достал тарелки и столовое серебро из шкафчиков, сироп из холодильника и так же поставил их на островок.

— Выглядит потрясающе.

Я послала ему застенчивую улыбку.

— Спасибо, что приготовил завтрак. Я приготовлю обед или ужин, или и то, и другое.

Райетт почесал затылок.

— Ты умеешь готовить?

— Я приготовила салат вчера вечером, не так ли?

Приподняв бровь, он положил мне половину блинчиков, а остальное взял себе, сев рядом со мной. Он намазал свою порцию блинчиков маслом и сиропом. Я сделала тоже самое.

— Какую еду ты предпочитаешь? — спросила я.

Вчера вечером Райетт перекусил салатом, а курица, приготовленная на гриле, была превосходной.

— В холодильнике осталась курица. Я могу приготовить с ней салат.

И шоколадный торт. Разговор о крошке пробудил во мне аппетит к шоколаду, который я и не пыталась скрывать.

— Думаю, это было бы неплохо, — любезно сказал он.

Я была единственной, кто испытал оргазм, но он расслабился, словно я отсосала ему, а потом полночи скакала на нем верхом. Неужели он изменил свое мнение обо мне?

— Это потрясающе вкусно, — сказала я, откусывая кусочек. — Даже без шоколадной крошки.

Он закатил глаза, но намек на улыбку тронул его губы, прежде чем она сменилась хмурым взглядом.

— Я готовил для себя.

— И все же ты немного приготовил для меня. Спасибо.

Райетт фыркнул и продолжил есть.

— Тяжело все время быть раздражительным? — спросила я.

— Трудно ли все время быть мисс жизнерадостность?

— Иногда, да. Моя жизнь в значительной степени была отстойной, но я стараюсь смотреть на вещи с хорошей стороны, когда могу.

Его грозный вид лопнул, как большой воздушный шар, пролетел по комнате, прежде чем осесть на пол.

— Что ты имеешь в виду?

— Вчера вечером я говорила о своем отце и то, что он на самом деле все контролировал. Если у тебя найдется время, то я все расскажу.

Он кивнул и продолжил есть, запивая кофе.

Я сделала тоже самое, сосредоточившись на своей тарелке, потому что мне будет легче начать рассказ, если я не буду видеть его реакцию.

— Я не должна стесняться говорить об этом. Мне двадцать шесть лет. И все же, это первый раз в жизни, когда я чувствую себя свободной, когда я могу выбирать, что мне делать, с кем быть, и, возможно, даже планировать будущее, и не быть под строгим его контролем.

— Похоже, он настоящий мудак.

У меня вырвался смешок.

— Конечно. Мама умерла, когда мне было восемь. До этого все было замечательно, но ее смерть изменила его. Ему было больно, но он мог сосредоточиться только на себе. Это была его потеря. Ему даже в голову не приходило, что я также потеряла маму и горюю. Я думаю, можно было бы считать, что он самовлюбленный человек, хотя это мое обоснованное предложение.

Райетт нахмурился и уткнулся в свою тарелку.

Он перестал есть и положил вилку на салфетку.

— Вместо того, чтобы найти утешение в том, что у него все еще есть дочь, — заговорила я, откусив кусочек, — он говорил только о том, как сильно он нуждался в моей матери. Я плакала и чувствовала себя одинокой. У меня нет братьев и сестер, и мои родители также были единственными детьми в семье. Если у меня и были бабушка и дедушка, я никогда с ними не встречалась. Отец живет в своем кондоминиуме — замке на верхнем этаже высотного здания в большом городе и никогда никого не пускает в свой дом, если только по делам.

— Представляю, как тебе было одиноко.

— Очень.

Я вздохнула.

— У меня были воображаемые друзья. Они разговаривали со мной. У меня был Интернет и телевидение, так что я не была полностью в изоляции.

Я сглотнула, но мой рот никак не хотел разжиматься.

— У меня появилось много друзей в Интернете.

Не потому ли я так сильно и быстро влюбилась в человека, которого считала Райеттом? Он был добр и выслушал меня. Он сказал мне, что я чего-то стою, что я особенная.

И все это время это была его мать.

Хватит ли мне времени, чтобы показать Райетту, что я особенная?

— Ты, должна была ходить в школу, — сказал он, доедая и аккуратно кладя вилку на тарелку с сиропом.

— Отец нанял кое-кого, чтобы учить меня.

— Она была твоей подругой?

— Да, была.

Я улыбнулась, вспомнив Мэри-Джейн.

— Она научила меня основам, хотя я быстро продвинулась в математике. Она сказала, что у меня есть настоящий потенциал. Она расширила мой мир. Когда она была со мной, я изучала биологию и анатомию. Она показала мне жизнь в Париже и Италии. С помощью Интернета мы посетили Помпеи и прогулялись по улицам Марракеша. Я до сих пор чувствую вкус мятного чая и тортильи с курицей, которую мы готовили вместе. Тортилья — это разновидность куриного пирога с сырной корочкой. Это вкусно.

— Я рад, что ты ее попробовала.

Райетт изучал мое лицо, и я чувствовала, что он хочет прикоснуться ко мне, даже успокоить, но я также чувствовала, что он не знает, как это сделать.

Когда он изменился, закрылся ли он от всех окружающих, кроме своей мамы? Если так, то он замкнулся в себе точно так же, как мой отец поступил со мной, изолировав меня почти от всего веселого и замечательного в жизни. Возможно, у нас больше общего, чем он думал. Я выбрала солнце, в то время как он прятался за луной.

Могли ли мы объединить наши миры, чтобы создать один?

— Когда мне исполнилось семнадцать, мой отец сказал ей, что мне достаточно учиться, — сказала я. — И я больше не видела Мэри-Джейн.

Ее потеря оставила во мне зияющую пустоту, которую с тех пор никто не мог заполнить, как будто я снова потеряла свою мать.

— И тогда ты осталась одна, — сказал он. — И без учебы в колледже?

— Он сказал, что мне это не нужно, что мое будущее — быть хорошей женой. Он демонстрировал мне одного парня за другим, и, наверное, я должна быть ему благодарна за то, что он позволил мне решать, за кого мне выходить замуж.

— Ты ни за кого из них не вышла замуж? — прорычал он.

— Как бы сильно я не хотела вырваться из клетки, в которую он меня посадил, я не хотела вылететь за дверь и попасть в другую, более постоянную ловушку.

— Вместо этого ты вышла замуж за меня.

Посчитал ли он, что это еще одна ловушку? Я — нет. Я пожала плечами.

— Это был мой выбор, а не его. Он разозлился из-за того, что я постоянно говорила «нет», и сказал, что уже сделал выбор, и я выйду замуж за этого человека через три месяца. Тогда-то я и увидела объявление, что ты ищешь невесту, которую можно заказать по почте.

Я подняла руку, прежде чем Райетт успел заговорить.

— Я знаю, что ты не размещал это объявление, но что-то в нем привлекло мое внимание.

— Что написала моя мама?

— Что ты живешь один, много работаешь и тебе одиноко.

Райетт резко встал и, схватив свою тарелку со стола, быстро поставил ее рядом с остальными, прежде чем развернуться и подойти к раковине. Тарелки звякнули в раковине, он облил их водой, прежде чем положить в посудомоечную машину, не поворачиваясь в мою сторону.

— Моей маме не следовало этого делать.

— Но она это сделала, и вот мы здесь.

Почему он не говорил о наших сексуальных занятиях? Может, я и наивна или невероятно глупа, но я не верила, что он делал это, чтобы успокоить меня. Он был сосредоточен исключительно на моем удовольствии. Если бы Райетт был из тех, кто использует меня, он бы уже трахнул меня.

Он закончил загружать посуду в посудомоечную машину и запустил ее.