Мораль ментального мага - Дарья Андреевна Кузнецова
Это был ещё один большой и важный плюс их отношений: целоваться кентавр умел прекрасно, да и не только целоваться. С ним было хорошо, очень хорошо, и если иногда Исса задумывалась, насколько они на самом деле хорошая пара, то в этом вопросе ответ был очевиден.
Яман почти смог отвлечь девушку и успокоить её волнение, но увы, ключевое слово — почти. Когда она вечером легла и угомонились на своих местах подруги, змея долго ворочалась без сна, возвращаясь мыслями к менталисту.
Устойчивое ощущение, что дракон глядит на неё не как на перспективную толковую студентку, не отпускало. Наверное, именно из-за него она так в штыки приняла разговор о выставке, и, если бы не это чувство, не задумалась бы о подвохе.
Дракон вёл себя совершенно нормально, он не намекал и тем более не распускал рук, и все слова легко могли быть проявлением обычной открытости и дружелюбия. Он же не привык преподавать, всю жизнь занимался другим, и подобная манера разговора для него могла быть вполне естественной. Сколько Исса его видела в общении с другими людьми — он держался одинаково.
Но упрямые, беспочвенные мысли страшно раздражали своей навязчивостью. Казалось бы, вот только отогнала, убедила себя, что почудилось, — и нате, вновь роятся! Вот где пригодился бы самоконтроль менталистов, у них наверняка таких проблем не бывает.
Девушка злилась не на него, а на себя за мнительность и завышенное самомнение. Мужчина улыбнулся и отметил общие вкусы — а она уже невесть в чём готова его обвинить! Почему-то с Топазом Бантом такой проблемы не возникало, хотя он тоже шутит, поддразнивает, общается легко и вообще-то куда более привлекательный мужчина. А тут… Надо же было так зациклиться!
Заснула Исса со всеми этими метаниями с трудом и не сразу. Очень кстати первой парой на следующий день стояла чистая боёвка. Интенсивная тренировка быстро заставила проснуться и взбодриться, да так, что в спаррингах Исса поймала кураж и сумела навалять кое-кому из парней, с кем прежде справиться не могла. И когда в начале следующего занятия, с магией, которое проходило в соседнем зале, куратор поставил девушку в пару с Илкером, тот взмолился человеческим голосом:
— Смилуйтесь, добрый господин, я ещё пригожусь! Не отдавайте меня этой страшной женщине!
— Вот это номер, — удивился Топаз. — Чем ты мне пригодишься и с каких пор Рыжая стала страшной женщиной? У вас в группе все девушки — красавицы на загляденье.
Красавицы единодушно одобрили данную характеристику и приосанились, а Илкер принялся подлизываться:
— Красавицы, конечно, только эта красавица Шуна на боёвке отпинала, а меня с магией — вообще по стенке размажет.
— Не бойся, дитя, я ласково! — кровожадно улыбнулась Исса.
— Сама размажет — сама соскребёт. Ей как старосте за тебя потом с преподавателями объясняться. На позиции!
Топаз виртуозно выдерживал баланс между дружескими подначками со студентами и субординацией, и ученики прекрасно понимали, когда ещё можно ворчать и препираться, а когда — страдать остаётся только молча, исполняя указание преподавателя. Сейчас переход преподавателя из одного состояния в другое почувствовали все и, глухо ропща, разбрелись по залу.
— Ты обещала сильно не бить! — напомнил Илкер и поднял щиты.
Он дурачился, это понимали все, потому что за два с половиной года обучения студенты прекрасно успели изучить друг друга. Этому кентавру недоставало старания и усидчивости, зато он отлично импровизировал, порой очень нестандартно мыслил и обладал сильным сдвоенным даром воздуха и огня, отчего делался совсем уж неудобным противником.
Боевые маги уже достаточно давно, несколько поколений, почти не сражались друг с другом — с тех пор, как драконы создали Империю. Огромное государство занимало весь материк, собрав в себя почти три десятка этнических и смешанных государств, а ближайшие соседи располагались за океаном, и тамошние внутренние распри мало занимали имперцев. Слишком далеко для серьёзной драки.
Да, существовали преступники, порой весьма жестокие и опасные, и кто-то их ловил, да и поединки порой случались — как последнее средство разрешения разногласий, но основной нерастраченный пыл умело направлялся на борьбу с Пустотой. Люди стали гораздо чаще и больше перемещаться, и стычки с ней участились.
Но обучали боевиков по старинке. Как показала практика, опыт тренировочных поединков с себе подобными неплохо готовил и к встрече с выродками Пустоты. Понятно, что в самые сложные и опасные места никто новичков не отправлял, но зачистить старый чердак, на котором завелась пакость вроде мелкого пыльника, по зубам уже толковому третьекурснику, а неплохому выпускнику, да ещё со страховкой старшего товарища, — тем более.
На счастье людей, магия отлично действовала на Пустоту с её детищами. Разная, и силы порой требовалось немало, но ни одного выродка с иммунитетом к магии никто не встречал. Ходили, конечно, страшные истории, но из области пугалок для детей. Так, мамы всего мира любили приговаривать нерадивым чадам, что «не будешь поддерживать порядок и убираться в комнате — провалишься в Пустоту». Потом уже, подрастая, дети понимали, что так не бывает, но в нежном возрасте работало прекрасно, это Исса знала на собственном опыте.
На занятиях по магической боёвке отрабатывали больше не сложные заклинания, а скорость реакции, поэтому поощрялось активное перемещение в рамках отведённого паре пятачка. Подпрыгивать и уворачиваться, позволяя защитному полю поглотить излишки магии, — гораздо эффективнее и почётней, чем принимать всё на щит. Подножки и прочие подлые приёмчики для выведения противника из равновесия тоже приветствовались: выродок не станет терпеливо ждать, пока его распылят. И хотя Илкер продолжал дразниться и просить пощады, носясь обожжённым зайцем от невидимой стены к стене, от процесса получал удовольствие. Ещё большее, конечно, начал получать, когда пришёл черёд носиться Иссе.
Топаз ходил между парами, кидался замечаниями по делу и лёгкими шпильками, подбадривая студентов и успевая за всеми. Это на первом курсе их делили на две подгруппы между двумя преподавателями, а сейчас предполагалось, что на занятия пришли достаточно взрослые уже и ответственные люди. Зря, конечно, потому что иногда преподаватель мог не уследить, защитные чары — тоже, и всё заканчивалось травмой. Чему студенты к своему третьему курсу точно научились — так это воспринимать мелкие повреждения философски, это поначалу каждый ушиб или синяк казались катастрофой. Так что
