Квест Академия. Том 1 и 2 - Марина Ефиминюк
На верхнем листе, прорвав белую бумагу острым концом, поперек строчек Армаса выроненное перо вывело то самое залихватское ругательство, что сорвалось с моих уст. Оставалось неясным одно… Почему печатными буквами, демон дери высшую магию?! Чтобы магистр лучше рассмотрел?
Боясь открыть рот, я сжала в кулаке перо. Из-под пальцев брызнула вспышка. Магия, чувствительно ударив в ладонь, погасла. Теперь можно было схватиться за голову, но я разглядывала неприличное слово и не шевелилась. И ведь сама виновата! У кого-то все проблемы от большого ума, а у меня из-за длинного языка, который не удается своевременно прикусывать.
– Я знаю, как ее убрать. – Тильда указала пальцем на надпись.
– Как?
– Каучуковым ластиком!
– Чернила-то? – скептически изогнула я брови.
– Кхм… – глубокомысленно промычала она. На некоторое время мы погрузились в мрачное молчание. – Тогда, может, используем заклятье, которым папочкин секретарь стирает суммы в учетных книгах? Только не думайте о папочке плохо. В нашем королевстве такие налоги, что проще убрать лишние циферки.
– Но ты ведь пробовала что-нибудь стирать? – осторожно уточнила я.
– Ну… мы же ничего не теряем, – невпопад проговорила она. – В крайнем случае останется как есть.
С дурным предчувствием я следила, как она разминает пальцы, с самым серьезным видом укладывает ладонь на страницу и закатывает глаза. Вернее, прикрывает, но почему-то выглядело так, будто закатывает.
– Сотрись! – рявкнула Тильда на старомагическом языке.
Брызнула вспышка, нас дружно ослепившая. И наступила испуганная тишина. Когда мы коллективно проморгались, то обнаружили, что надпись никуда не делась.
– Не получилось, – пробормотала колдунья. Она взяла страницу и приблизила к глазам, чтобы рассмотреть во всех деталях. Видимо, надеясь, что какая-нибудь черточка побледнела…
– Что это? – с трудом шевеля языком, промычала я, узрев на втором листе нецензурное слово, нарисованное печатными буквами.
– Ой! – прокомментировала Тильда.
В животе вдруг стало по-сиротски холодно. Стараясь не впадать в панику, я схватила стопку и начала лихорадочно перебирать страницы. К сожалению, пришло время не просто паниковать, а биться в истерике! На каждом листе – демон меня дери! – точно издеваясь, литера в литеру отпечаталось ругательство.
– Все-таки не дается мне высшая магия… – пробормотала подружка, явно озадаченная результатом. – Я даже правильное слово в кои веки сказала.
Мне тоже хотелось что-нибудь сказать, и много, но куда-то подевался дар речи.
– Ты ведь сможешь заговорить перо на почерк Армаса? – осторожно спросила она.
Я обреченно покачала головой.
– Мы перепишем набело, и ты отдашь ее без этой… кхм… позорной метки! – выдвинула Тильда новый план, не включавший ничего, кроме трудовой магии, когда корпишь над лекцией, не поднимая головы и не откладывая обычных, а не заговоренных перьев.
– Я точно попаду в опальный список, – угрюмо резюмировала я.
– Ну на общей магии, говорят, легче учиться и квесты не заставляют проходить, – заметила Матильда, но под гнетом гневного взгляда оговорилась: – Да я так… к слову. Поделим лекцию на части?
– Ой, девочки, я вспомнила, что у меня дела, – тихонечко поднялась из-за стола Марлис, аккуратненько стуча стопочкой своих листиков с опрятными записями. – Я побежала, да?
Мы не нашлись что возразить. Она же не сыпала ругательствами на весь зал и не пыталась криво колдовать. По идее, расплачиваться не должна, но все равно как-то обидно. А как же командный дух? Где женская солидарность?!
– Ну пока.
– Слабачка, – буркнула Матильда, провожая девчонку презрительным взглядом.
Через час стало ясно, что новая подружка тоже не сильна командным духом. Вернее, может, и сильна, но безудержный сон не позволял его проявлять. Сначала она широко зевала, потом терла глаза, сдвигая очки, и в конечном итоге принялась клевать носом. Когда голова оказалась тяжелее желания поддержать товарища по несчастью, особенно учитывая, что немалая часть этого самого «несчастья» лежала и на ее совести, Тильда бухнулась лбом в стол. Раздался глухой стук. Думала, проснется, но не тут-то было! Она счастливо всхрапнула.
– Матильда, – позвала я, мечтая следом за подружкой улечься на конспекты и сладко подремать хотя бы полчасика. Если бы не боялась проспать всю ночь напролет, любовно прижимаясь щекой к лекции Армаса, так и поступила бы.
– Я не сплю! – Тильда резко выпрямилась, поправила скособоченные очки и, подвывая, широко зевнула.
– Иди, – отослала я подружку, с трудом сдерживая ответный зевок.
– А ты?
– Допишу сама.
В общем, с командным духом у нас всех имелись явные проблемы. Я осталась корпеть над копией в гордом одиночестве. Время незаметно приближалось к одиннадцати вечера, а в полночь жилое крыло закрывали. Пришлось поторопиться, чтобы не остаться ночевать в продуваемом всеми замковыми сквозняками зале. Страницы лекции радовали глаз потрясающей воображение кривизной и неопрятностью. К последнему второпях решенному уравнению меня окончательно покинуло желание доказывать Армасу необъятную любовь к высшей магии, тем более что я сама уже не была в ней уверена.
В жилое крыло влетела за десять минут до того, как смотритель запер двери. Комнатки в общежитии были маленькими, в них едва-едва помещался минимум мебели, зато селили по одному, что с лихвой, по моему мнению, окупало тесноту. Не надо ни под кого подстраиваться, смиряться с чужой привычкой разбрасывать вещи или до хрипоты в голосе делить полки в стенной нише, заменявшей в комнатах шкаф.
Из-за тетки-скупердяйки, не захотевшей оплатить билет подороже, я появилась в академии перед самым началом занятий, когда этаж уже заселили, и оказалась сосланной в конец коридора, в дальнюю каморку за поворотом (и это не фигура речи). Не комната, а обитель отшельника, ей-богу! Наверняка еще в прошлом году здесь находился хозяйственный чулан. Рядом с дверью не было светильника, а на самой двери – номера. Смотритель, конечно, пообещал позаботиться, но пока из стены удручающе торчал пустой крюк, а каморка оставалась неподсчитанной, словно новую жиличку мысленно относили к общежитскому инвентарю. Не удивлюсь, если каким-нибудь ясным утречком они придут с кастеляном и попытаются меня посчитать, как метлу или тумбочку.
На женской половине было безлюдно. Тетка Надин, считавшая общежитие рассадником разврата, упала бы в обморок от разочарования. Она предполагала, что народ в академии не спал сутками и устраивал безудержные гулянки, наплевав на правила, а тут благопристойная тишина, словно в пансионе благородных девиц! Даже слышно, как в купальне из плохо завернутого крана в каменную раковину звонко капает вода.
Я пересекла длинный коридор и, до хруста в челюсти зевая, завернула в свой темный угол. Первое, что бросилось в глаза, – нет, не долгожданный светильник, – висящая на дверной
