Грифоны. История леди Ровены (СИ) - Тереза Тур
— Альфред был мне благодарен за то, что я вступился за мальчишку. Ещё одну казнь выдержать было… Просто немыслимо. Это было страшное время.
Он прижимал меня к себе, и говорил, говорил, как будто все эти годы был околдован заклятием молчания, и его наконец освободила добрая фея.
— Странно, но я не мог себя заставить увидеть дочь Рауля Абикорна. Девочка так и осталась в поместье вместе с матерью. Я еще радовался, что ни она, ни Ровена Абикорн не заинтересовали короля… Ты понимаешь? Я был уверен, что оставил ее с тобой. Дал возможность нормально жить.
— Сколько ей лет?
— Скоро восемнадцать.
— Как Агате. Синди чуть старше. На пару месяцев.
— Это твои дети?
— Да.
— Сложно с детьми, — философски заметил он голосом человека, счастье отцовства наблюдающим со стороны.
— Сложно, — согласилась я.
Вчерашний скандал с дочерью тут же возник в памяти, в сердце кольнуло.
— Расскажи, — вдруг попросил он.
— Что рассказать?
— О дочерях.
— Хорошо. Агата…
— Ей почти восемнадцать?
— Ты будешь слушать?
— Буду, — Робин уткнулся носом мне в шею. — Прости.
— Она… серьезная. Временами зануда. Самостоятельная. Слишком самостоятельная. Поступила в Столичную Академию в семнадцать лет. Сама поступила. Хочет двигать науку…
— Бедная… наука, — хмыкнул Робин.
— Издеваешься? Правильно. Вот и моё материнское сердце негодует. Но и гордится тоже. У неё всё получится, я уверена. Агата занимается грифонами. Хвасталась, что ее труды отметили.
— А Синди?
Роб внимательно слушал, почти не дышал. Словно боялся спугнуть.
— Синди… Она — дочь покойного мужа.
— Почему сразу не сказала?
— Потому что, хоть Синди в это не верит, я не делаю между ними различий. Они обе мои дочери и люблю я их одинаково.
— Твой покойный муж — господин Кравали? Вассал твоего отца?
— Да. И что с того?
— А то, — Робин нахмурился, — что он знал о том, что происходило в замке старого лорда. Что он наговорил тебе? Предательство отца выдумал… Зачем?
— Не знаю.
— Захотел и твое состояние, и мать для своей дочери? Поэтому не сказал правды?
— Не знаю, что тебе ответить. Муж вывез меня из столицы, дал свое имя. Дом, — холодно ответила я. — Он спас мне жизнь. И даже если он меня обманул, я останусь ему благодарна.
— А меня не было рядом…
— Робин, мы расстались! О чём ты?
— А девочке, говоришь, восемнадцать?
— Да. И знаешь… Хватит обо мне. Твоя очередь!
— Ну, что ж… Во всяком случае, обстановка вполне располагает к откровенным беседам.
— Тюрьма располагает⁈ — Возмутилась я и… рассмеялась.
Он всегда умел меня рассмешить. В любое время. В любом месте. В любой ситуации. Когда коленка в крови, когда разбила любимую мамину вазу и жду наказания, когда не удалось стащить с кухни сахар для лошадей…
Мы выросли. Столько лет прошло! А он опять меня смешит. В тюрьме, обхватив магические наручники своей рукой, словно это поможет.
— По крайней мере, нам некуда торопиться.
— А ещё никто не сможет сбежать, — прыснула я, чувствуя, как от смеха катится по щеке слезинка.
Кому рассказать, ведь не поверят. Сидит барышня в тюрьме, на коленях у мужчины. Мужчина — на подгнившей соломе, по углам — ошмётки ловчей сети, на женских запястьях — блокирующие магию браслеты, и оба смеются до слёз!
— Знаешь, что самое забавное?
— Что, Робин?
— Не считая расплаты за поцелуй, я ни разу не был в темнице! Даже когда ходил контрабандистом.
— Правда?
— Грегор командовал егерями. Они вынюхивали нас, как ищейки. Рано или поздно я бы попался, но внезапно мы оказались на стороне короля. Его в ту пещеру притащила Джоана, и мы из преступников превратились в верных слуг короны. А потом стали друзьями Альфреда.
— То есть ты сейчас… Не беглый преступник⁈
— И даже не дезертир — искупил кровью, так сказать.
— А в наших местах какими судьбами?
— Я же тебе говорил. Приехал в отпуск. Джоане не нравится мой цвет лица. Ха-ха-ха… Беременной целительнице лучше не перечить — себе дороже, да и Ролан за жену порвет. Так что я и не думал спорить. В отпуск — значит в отпуск. Я приехал и… Нашёл тебя.
— Неудачный получился отпуск, — вздохнула я.
— Не скажи.
Я вдруг поняла, что почти не чувствую наручников, магия очень медленно, но всё же струится внутри.
— Сломал, — улыбается он, поймав мой взгляд. — Эти убогие меня даже не обыскали.
Спасибо, Спасительница! Спасибо, что снова свела нас вместе.
— Робин?
— Да?
— Кто ты? Кто ты сейчас?
— Робин Барт, к вашим услугам. Министр по налогам и сборам. Там что-то еще с графским титулом, никак не запомню. Теперь твоя очередь раскрывать тайны. Агата, она…
— Твоя дочь.
Глава шестая
Тихо в подземелье. Я не слышу собственного дыхания. Не слышу дыхания Роба.
Граф, министр по налогам и сборам. Кто бы мог подумать?
— Чувствую себя… странно, — прошептал наконец мой сокамерник.
Слава Спасительнице! Я уж думала, он будет молчать вечно. За эти мгновения перебрала всё, что можно было бы сказать, но… Что тут скажешь?
— Да, — выдохнула, вспомнив прошлое.
Как на первом курсе узнала, что беременна. Как тщательно продумывала план… выживания. Изгнанная из рода, одна. Ни на секунду я не думала о том, чтобы избавиться от ребенка. Никогда. Да и особого отчаяния не было, если уж начистоту. Скорее злость. Возможно, азарт. Выжить. Сохранить независимость. Устроить всё так, чтобы всё было хорошо, несмотря ни на что! И у меня получилось. Огорчало лишь, что не могу поделиться с любимым человеком радостью, но… найти Роба? Об этом тоже не думала, считая себя ходячим несчастьем. Словно меня кто-то проклял. И всё из-за мнимого предательства отца.
— Ребенок, — Роб словно пробовал слово на вкус, одновременно прижимая меня к себе ещё крепче.
— Робин… задушишь!
— Прости, это я от радости. Ребенок. Мой ребенок!
— Только ей не говори, что она — ребенок.
— Почему?
Я рассмеялась, и, стараясь не обращать внимания на то, как неуместно звучит искренний смех в пустой каменной нише подземелья, постаралась объяснить:
— Ей восемнадцать.
— Сколько⁈
— Восемнадцать, Робин. Ровно столько мы с тобой не виделись. Ну… Чуть дольше. Она — взрослая.
— В смысле… Уже не ребенок?
— Ни в коем случае. Твоя дочь — самостоятельная. Слишком самостоятельная. Ко мне относится снисходительно, и это мне ещё повезло. Ха-ха-ха… Правда, когда дело касается грифонов, ситуация меняется — тут я немного, но всё же авторитет.
— Удивительно, — губы Роба расползлись в совершенно счастливой улыбке, но уже через мгновение его лицо застыло. — Тихо… Слышишь?
Страх сороконожкой пробежал по позвоночнику.
