Нулевой уровень - Наталья Данилова
— Вот что скажу тебе, девочка, — она села наконец напротив. — Нулевой уровень, ты новенькая и вроде как самая молодая из прибывших, но могу поселить тебя только на тридцать шестой этаж, это первый жилой. Чтобы жить выше, надо заслужить. Сможешь, тогда переселю.
— Чем отличается первый жилой от тех, что выше? — Мела слегка наклонилась к женщине.
— Хм, — удивилась начальница. — Обычно спрашивают, как заслужить.
— Это тоже интересно, — кивнула Мелаиса.
— Чем отличаются уровни? Чем выше этаж, тем лучше фильтры, и чище воздух. Качество воды тоже улучшается. — Рауша Фиори загадочно подвигала тонкими бровями. — Как заслужить? Хм, хорошо работать. И… если понравишься кому из начальства, возьмут наверх.
— Как это, понравишься?
— Именно так, как женщина должна нравиться мужчине.
— Какая мерзость, — скривилась девушка и отодвинулась от деры Фиори.
— Как скажешь, но вот как начнёшь задыхаться от плохой фильтрации, быстро побежишь наверх, согласна будешь быть общей, лишь бы дышать нормально.
— Что значит общей? — ужаснулась Мела и даже встала от удивления.
— Общей значит для всех. Для тех, кому не нужна личная, а достаточно пойти, снять напряжение. Есть у них там такие комнатки…
— Замолчите! — девушка вскрикнула и зажала уши руками.
— Какая чувствительная тут появилась, — дера Фиори ехидно усмехнулась, встала и схватила девушку за плечо. — Захочешь повыше, приходи ко мне, договорюсь.
— Отвратительно! Да как они могут? Гадость! — Мела ходила из угла в угол по крохотной комнатушке на тридцать шестом этаже, выделенной ей в личное пользование. Вспомнила липкие взгляды прибывших, потом вдруг поняла, что охранники тоже смотрели оценивающе. Они тоже выбирали!
Осознание этого подняло бурю негодования внутри, и Мелу стошнило. Еле успела добежать до туалета, который был здесь же за сплошной перегородкой в углу. Опустошив желудок, подошла к крану помыть руки и посмотрела в небольшое, сильно поцарапанное, зеркало. Никогда в жизни она не выглядела настолько плохо: впалые щеки, синие губы и чёрные круги под глазами. Как она могла так измениться за две недели перелёта?
— Наверное, я не переношу гиперпрыжки, — она погладила себя по лицу. — Из-за них у меня пропадает аппетит. А иногда и вовсе тошнит. Но сейчас я здесь! Больше никаких полётов в космосе, только работа! — попыталась взбодриться и улыбнуться. — И хорошее питание! Я справлюсь, у меня, если что, есть шокер. И пусть эта тётка сама идёт наверх и становится общей.
После скромного, но вполне сытного ужина, состоялось собрание, где их окончательно распределили по рабочим местам. Мелу направили рядовым химиком в цех по производству инсализитной кислоты, которую использовали на многих пищевых предприятиях галактики.
После распределения по цехам им рассказали, что они могут подписать бумаги, и часть зарплаты будет уходить их родным. Мела с радостью воспользовалась этой возможностью, и отписала на отца восемьдесят процентов своего заработка. Покупать здесь особо было нечего. Она брала только воду в пластиковых бутылках, которая стоила здесь просто бешеных денег. Поговаривали, что на тридцать седьмом этаже есть крыло развлечений, где можно весело провести время, а также потратить лимы, но Мела даже слышать ничего об этом не хотела и тем более знать, чем именно там занимаются. В конце концов она решила, что это просто местная сказка о райском уголке, потому что невозможно понять, где люди могли взять время на развлечения, да и радости особой в них не ощущалось.
Дни потянулись один за другим. Серые, как и всё вокруг. Серые стены, серые комбинезоны, и лица серые и безрадостные. Да и чему тут радоваться? Работа и только работа. Некоторые девушки мечтали попасть наверх, пусть быть для всех, зато ходить по красивым коридорам, где, по слухам, есть ковры и цветы, носить нормальную одежду, которая не натирает тело, пить воду, которая ничем не пахнет и дышать относительно чистым воздухом. Но им никто такого не предлагал. А тем, кому предложили, уже давно сбежали наверх.
Цех, где она теперь работала, представлял из себя огромное помещение, утопающее во тьме. Свет горел только над рабочими местами и немного над проходами, на энергии экономили. Место Мелы было почти в самом начале конвеера. Работа оказалась крайне монотонной: в тару, которая движется по ленте нужно влить строго дозированную дозу кислоты, и так весь день. От кислотных испарений слезились глаза, поэтому приходилось работать в маске с фильтрами, полностью закрывающей лицо. Фильтры, наверное, были старыми, плохо справлялись со своей работой, поэтому через время приходилось снимать маску, пытаясь отдышаться, и заодно вытирать запотевшие стёкла очков. Стройные ряды массивных тар, казалось, не кончатся никогда, и к концу дня у Мелы рябило в глазах, плюс к этому тошнило от запаха кислоты. Постоянно вспоминались слова деры Фиори и становилось страшно. Неужели такие условия через год или два могут сломить волю настолько, что женщина соглашается на подобные вещи?
— А что случается с теми, кто пошёл наверх? — спросила как-то Мела у одной из женщин, работающих неподалёку от неё. — Если они надоедают?
— Возвращают назад, — пожала та плечами, монотонно выполняя свою работу. — Я давно работаю, нулёвка, как и почти все здесь, наверх не взяли, фигурой и лицом не приглянулась, так вот, знаю, что всегда кого-то забирают из новой партии, а старых возвращают назад, ну или срок их контракта заканчивается.
— Но почему, — возмутилась девушка, — никого не волнует то безобразие, что здесь творится?
— Ты слишком глупая, — улыбнулась женщина, и её морщины слегка разгладились. — Недаром дера Рауша Фиори сделала мужикам внушение, чтоб тебя не трогали. Сказала, что мала ты ещё слишком. Велела дождаться, пока чуть подрастёшь. А насчёт этого… Какое безобразие? Продажных женщин и в большом мире полно, а здесь это единственный способ улучшить свою жизнь. Всё делается по согласию, силком никого не тянут. А мужики здесь работают одинокие, в основном. Что ж им прикажешь делать? Мы нулевые, нам нечего мечтать о большой любви! Мы никогда не подарим миру новую жизнь, а значит никому не нужны!
— Нет! — Мела от возмущения только открывала и закрывала рот. — Как же так? Ну и что если нулевой? Я ведь человек! — Мела уже плакала, но пожилая женщина слегка приобняла её, приговаривая:
— Глупая ты ещё, жизнью не битая.
— Тогда я не хочу становиться умной, — шепнула она, отворачиваясь от женщины и возвращаясь к работе. — Хочу
