Обнаглела не с тем Волком (СИ) - Эмма Орелайн
Встряхнул меня как тряпичную куклу. Он в ярости. Сжал предплечья до боли, там точно синяки останутся. Придется к целительнице идти, просить залечить. Какой же он мерзкий!
Его желваки ходили ходуном, крылья носа раздувались. Мышцы так напряглись, что, кажется, вены, обвивающие его руки, сейчас лопнут. Он дышал часто, рвано, челюсти сжаты так плотно, что, наверно, скрип его зубов сейчас услышит вся академия.
Я замерла. Что дальше?
— Язык прикуси, мелкая. Ты и так уже нарываешься, не думай, что я все это спущу в унитаз.
Вдруг резко он оттолкнул меня от себя, так, что я чуть не упала. Я и не заметила, как огонь мой потухнул и какое-то время мы обжимались у всех на виду. О, Боги, какой стыд, слухи ведь пойдут. Теперь уже совсем неизбежно. Неужели ему плевать? Да даже если так, мне нет. Мне не все равно, что обо мне подумают! Он снова назло?!
По барьеру снова пробежали искорки. Он снял заглушку. И не просто так. Он объявил о смене правил. Теперь только физические навыки. Без магии.
Ну все, мне конец. Я так давно не тренировалась. Я минуты не продержусь.
— Прошу, — оскалился придурок, предлагая выбрать мне оружие.
Любимого моего здесь нет, значит, берем обычный меч. Оборотень берет тоже самое. Снимает черную, слегка обгоревшую в некоторых местах, футболку. Обнажает свой накаченный торс, оставшись лишь в джинсах. Замечаю несколько татуировок. Какие-то тексты на бицепсах и на тыльной стороне кисти. Никогда не понимала, зачем набивать тексты, но, признаюсь, так он выглядит еще брутальнее и опаснее. Хотя угрозу он внушает спокойно одним своим присутствием. Я вот прочувствовала это еще когда он сел ко мне в машину.
Понимаю, что засмотрелась на красивое тело. Резко отворачиваюсь, тоже снимаю кофту, так как в ней тоже теперь дырки. Остаюсь в одном черном топике. Ну не одной же мне смущаться, да?
Но смущаюсь снова я, и не улюлюканьям сверстников, а выражению преподавателя. Натуральный волк. Подбородок опущен вниз, взгляд хищника. До мурашек пробирает, так и хочется одеться во что-то большое, и чтоб вообще ничего не открывало. В какое-нибудь монашеское платье. Кажется, оно называется ряса.
Оборотень медленно проходится зубами по нижней губе, я застываю. Блин, меня сожрут сейчас что ли?!
Так, все, хватит. Я ученица, я должна нападать первая. Таковы правила. Ну и пожалуйста.
Не жалея сил начинаю атаку. Стараюсь, как могу, применяю все навыки что знаю. Выпады, прыжки, развороты, ему хоть бы что. Оборотень стоит на месте и спокойно отбивает все мои атаки одной рукой. Вот знаете, стоит с ровной спиной, на свободной руке ногти свои рассматривает. Маникюр у него там что ли?
Он практически не делает ничего, он даже не смотрит на меня, а я уже все, на последних силах. Я как муха, которая надоедливо пристает и от нее все время нужно отмахивается. Одна кисть его движется, ошалело вращая холодное оружие и отбивая все мои выпады.
Еще и меня умудряется задеть. У меня уже несколько царапин на руках и на бедре. Легинсам тоже пришел конец. Раны неглубокие, быстро заживут за счет регенерации, но сейчас они сильно саднят и с меня стекает ручьем алая кровь. Я и лицо в крови успела измазать, стирая пот, который лился с меня ручьем. А он даже не запыхался!
И в какой-то момент этому роботу становится видимо ну очень уж скучно, и он обращает на меня свой снисходительный взгляд. Блин, жалко тут огнестрельного нету, я бы ему сейчас прописала меж бровей пулю. Для красоты. Чтоб больше никогда не смотрел на людей, особенно на меня, и не прожил всех своими глазенками черными. А вчера ведь такие чистые, медовые были.
— Ну все, надоело, — со вздохом полного разочарования произносит киборг и одним движением выбивает у меня оружие.
Сказать, что я опешила, не сказать ничего. Просто раз и все. Без особых усилий обезоружил. Я тут с четырех лет боевым навыкам обучалась, а он раз и лишил девочку опасной игрушки. Как ребенка победить, ей богу.
Но этого ему мало, и пока я в замешательстве волк этим пользуется.
Вообще не жалея, никак не смотря на то, что я девушка, разворачивает меня, пинает.
Тот самый «пинок хороших манер». Я вскрикиваю, чуть-чуть отлетаю, но не падаю.
Пнул! Больно, так даже пацаны по-дружески друг друга не мудохают. Но мы и не приятели, верно?
Как меня сейчас распирает от ярости, кто бы знал. Дышу глубоко, рвано, тяжело. В легких горит все. Лицо красное от усталости. На лоб прилипли темные мокрые от пота пряди. Пот с кровью, обожаю. Какая каша у меня сейчас на лице.
Уже набрала воздуха полную грудь, чтобы высказать все, что я думаю по поводу таких «воспитательных» процедур. Но только я развернулась, как меня грубо ногой в живот откидывает на деревянный пол. Снова ногой! Я, конечно, знаю, что здесь нет разделения мальчик-девочка, все на равных, но это явно перебор. Верните мне нашего старого боевого мага, а? Умоляю! Я больше не буду проклинать его во время тренировок! Он был строгий, но не такой безбашенный, как этот. Как его вообще можно назвать?! Тупой дядя.
Не ожидая такого поворота, падаю на спину, больно ударившись затылком, не успев даже сгруппироваться. Болью резко простреливает, отдавая в позвоночнике. Как я еще сразу не отключилась, не знаю.
Да, реакция у меня конечно ужасная. Вернее это он какой-то слишком быстрый. Полу-оборотень-полу-вампир он что ли? Не дай Боже.
Голова гудит, в висках звенит. Жмурюсь от боли, сдавленно шиплю, двинуться не могу.
Сквозь сильнейший дискомфорт пытаюсь открыть глаза. Сын сатаны, по другому не назвать, подошел ко мне, приставил лезвие к подбородку поднимая его. На лице полное равнодушие, плевал он на то, что мне больно. А я бы плюнула ему в лицо с огромным удовольствием.
Глухо рычу.
Мужчина откидывает оружие куда-то в сторону, присаживается на корточки рядом. Обхватывает пальцами мой подбородок, больно сжимает, заставляя посмотреть на него.
Победитель. Никогда не проигрывает. Все делают то, что он хочет, и так, как хочет он. Вот что написано на его лице. Он всегда добивается того, чего хочет.
Может все-таки плюнуть ему в глаз? Вон в тот, правый, который он сейчас немного щурит из-за солнечных лучей, что освещают половину его загорелого лица. Солнышко, милое, сожги
