Избранная для бастарда - Екатерина Орлова
Ведьма слегка толкает меня в плечо, чтобы я не свалилась с лошади, и мы продолжаем путь, немного ускоряясь.
– Держись в седле! – кричит ведьма, перекрикивая свист ветра в ушах. – Бей себя по щекам, щипай, кусай, но оставайся в сознании! До границы скакать несколько часов, и ты должна выжить.
– Я хочу есть и пить, – произношу слабо, но Дисагра слышит меня.
– Потерпи.
– Больше не могу. Живот болит. И во рту пересохло. Может, у тебя трава какая-то есть? Или эликсир?
– Да, из волшебного источника. Только дав его тебе, я приближу твою кончину примерно до… – замедлив коня, она делает вид, что задумалась. – Этой секунды. С ума сошла? – она пялится на меня широко распахнутыми глазами. – От этого эликсира умирает все живое.
– А ведь его называют источником жизни, – бормочу я.
– Если правильно применять, он такой и есть.
– Так примени правильно! – истерически выкрикиваю. – Я больше не могу!
– Хватит! – вдруг ревет ведьма таким голосом, что волоски на всем теле встают дыбом, но теперь совсем не от холода. Ужас сковывает внутренности, когда я слышу этот рев. Он какой-то… запредельный. Как будто из самого пекла ада. Вздохнув, она добавляет более спокойно: – Все мои порошки и зелья остались в замке Бригона, удалось спасти только эликсир. Так что нам не на что рассчитывать. Тиальда, терпи до границы. Там у меня появится больше возможностей. Пришпорь лошадь! – приказывает она и сама же выполняет свою команду, вырываясь вперед.
Когда на закате мы подъезжаем ближе к границе, я уже едва ли держусь в сознании. Все тело ломит от почти целого дня скачек, холод пробрался даже в те места, куда ему добраться было сложно. Но чем ближе к вечеру, тем сильнее крепчает мороз. Кожа на тыльной стороне ладоней покраснела, слегка вздулась, и на ней уже появились кровавые трещинки. Выглядит настолько уродливо, что хочется плакать, но нет сил даже на это.
Подъезжая ближе к границе, я затуманенным взглядом смотрю на виднеющуюся вдалеке зелень деревьев и кустов. Мне хочется радоваться и скакать быстрее к этому оазису в ледяной пустыне Снежной долины, но уже не получается. Губы заморожены настолько, что я не могу их разомкнуть, в глаза будто песка насыпали, и их режет от боли. Сердце стучит все медленнее, а вожжи выскальзывают из пальцев. Я хочу позвать ведьму, которая едет немного впереди. Хотя бы промычать, чтобы она обратила на меня внимание, но сил уже совсем не остается.
Я моргаю медленнее. Еще медленнее, успевая увидеть приближение оазиса, но так и не доезжаю до него.
– Карден, – зову мысленно, не уверенная, что он и сейчас, у границы, сможет услышать мои спутанные мысли. – Помоги, пожалуйста, мне холодно. Мне очень холодно. Я, наверное, умру. Если ты не спасешь меня, мы так никогда и не встретимся. Мне очень больно, страшно и холодно, Карден. Карден… – Последнее слово звучит в моей собственной голове так, как будто я выдохнула его вслух. Тихо и с огромным усилием.
Такое ощущение, что мое обращение к правителю Рандемая отбирает последние силы, потому что сразу после этого мои глаза закрываются, а тело словно придавливает каменная плита, и я падаю на шею лошади, ухватившись слабыми пальцами за гриву. А после наступает долгожданная темнота.
Глава 9
Карден
– Карден, – едва слышно проносится в моей голове, и я останавливаюсь. Все звуки стихают. Стоящий рядом Траван хмурится, и по губам я вижу, как он зовет меня, но слышу только свою Тиальду.
– Помоги, пожалуйста, мне холодно. Мне очень холодно. Я, наверное, умру. Если ты не спасешь меня, мы так никогда и не встретимся. Мне очень больно, страшно и холодно, Карден. Карден…
Последнее слово звучит в моей голове как шепот, и от него по позвоночнику проходит холодок. Ей холодно? Но почему? Что, черт побери, там происходит?!
– Фидон! – рявкаю я, и мой советник тут же оказывается рядом.
– Да, господин? – кланяется он.
– К Бригону отправили людей?
– Отправили, господин.
– Тогда почему до сих пор нет вестей?! – рычу я и подаюсь вперед. – Если в течение недели моя Тиальда не появится в Макитане, я лично снесу тебе голову, понял? – цежу сквозь зубы.
Мой приятель и советник напрягается. Он не робкого десятка, как и все, кто меня окружает. Ненавижу слабаков. Но даже Фидон сжимается от моей угрозы. Он-то уж точно знает, что она не пустая.
– Сделаю все от меня зависящее, господин.
– Докладывать каждый день, пока я буду в Пакрайде.
– Хорошо, господин.
– Траван, готов? – раздраженно спрашиваю друга.
– Да, господин, – кивает он.
– Тогда поехали.
Мы запрыгиваем на лошадей, и я бросаю последний взгляд на Фидона.
– Столица на тебе. Если здесь произойдет что-нибудь, что мне не понравится, ты знаешь исход, – киваю на виселицу на главной площади, на которой болтаются тела двух человек, по чьей вине мы слишком поздно узнали о лазутчиках Бригона. Лазутчики уже давно обезглавлены, и их головы насажены на кол при въезде в город в назидание всем, кто решит, что он умнее меня.
– Слушаюсь, господин, – снова кланяется Фидон.
– Доро-о-огу! – кричит один из воинов, сопровождающих меня в поездке к отцу, и люди на площади расступаются, давая нам проехать к воротам.
Мы минуем огромный рынок, с которого несет до тошноты мерзким запахом протухшей рыбы, под копытами лошадей чавкает и летит в разные стороны грязь. Бросаю взгляд на кожевника, который соскабливает остатки мяса с нового куска кожи, вычищая его до блеска. Потом смотрю на открытую кузницу, где подмастерье кузнеца суетится, подавая мастеру инструменты. Я люблю свой город и сделаю все, чтобы защитить вверенные мне земли. Даже если ради этого придется сдохнуть самому.
Пока мы скачем по нейтральным землям Кампы, в моей голове то и дело всплывают отголоски воспоминаний слов моей Тиальды.
“Мне холодно”
“Я, наверное, умру”
“Мне больно. Страшно. Холодно”
Я так давно перестал сочувствовать окружающим, что сейчас ноющее чувство тревоги кажется мне каким-то странным и инородным. Как будто у меня вдруг вырос хвост или третья рука. Это что-то лишнее, мешающее, от
