Тише... мы в библиотеке (ЛП) - Головачёв
Бывают дни, когда останавливаешься, и глядя на заходящее солнце на берегу моря, ненадолго приходишь в себя и понимаешь, что ничего не знаешь об этом мире, об этой жизни. Обида придает жизни смысл? Неудачи заставляют идти вперед? Но какое дело до обид и неудач, когда на море закат.
С тропинки было видно море, ледяное, холодного серого цвета у берега и почти зеленое вдали.
Драко спустился к морю.
После того как казнили отца, а мать через год умерла от горя, и их поместье было конфисковано, а счета заморожены, он переехал на побережье в небольшой дом, который принадлежал его деду, и министерство не смогло отнять его.
Здесь он снова встретил Гермиону Грейнджер — маглорожденную одноклассницу, которая ненавидела его. Впрочем, у нее была причина — их прошлое и его метка.
Драко снял одежду и вошёл в море. Волны сбивали поначалу, но затем он вышел на участок, где волны уже не поднимались и можно было плавать. Тело само вспомнило движения, когда он зашел в море достаточно далеко. Вода была холодная, до дрожи. А когда повернулся к берегу, то увидел ее.
Не может быть, чтобы она за ним следила. Впрочем, невидимо она следила за ним всегда.
Драко нехотя вышел из моря. Гермиона не сдвинулась с места. Мало того, она сама вошла в воду, когда у него не хватило решимости подойти к ней.
— Я вернулась, — сказала она.
— Это очевидно, — он понял это еще в церкви. Понял еще тогда.
И потом она обняла его.
Драко наклонился и долго, жадно целовал ее. На самом деле, едва коснулся ее губ — но это был поцелуй, он никогда это не забудет.
— Я стал священником, — сказал он очевидное.
— Я знаю, — ответила она и добавила: — Не знала, что ты так сильно веришь.
Он и сам это не знал. Но когда она уехала — бросила его — он каждый день ходил в церковь у моря, единственную в том городке. Напиться было легче. Но в ту церковь она ходила каждое воскресенье, когда жила тут. И таким образом, они все ещё были вместе, по крайней мере, в его мыслях.
Драко пошел учиться в семинарию. Бог — это любовь. Он повторял это постоянно, когда было особенно трудно. Когда видел во сне отца, когда тосковал по матери, когда вспоминал, что не нужен Гермионе.
— Тебя подвезти? — спросила она, когда он поднял свои вещи: черные рубашку и брюки, белый воротничок.
— Я все ещё умею аппарировать, — ответил он.
— Твоя метка… она не мешает тебе?
— Моя метка мешала только тебе, — сказал он. Когда-то на этом самом пляже она заявила ему, что у них все складывается слишком быстро. Она сказала, что хочет пожить для себя и что не уверена, что у них что-то получится. Она говорила про его отца, про ошибки, которые не исправить. А после улетела в Бостон и уже не вернулась в Англию в тот год. А когда вернулась, ее снова видели с Роном Уизли. Бог прощает, а она его не простила за прошлое. Драко добавил едко: — Все остальные считают ее татуировкой.
Потом они поднимались по крутому склону. И он оборачивался, когда она скользила в своих неудобных босоножках и хваталась за кусты. Оборачивался, чтобы протянуть руку, если она… Впрочем, если он протянет ей руку, они могли полететь в пропасть вдвоем. И тогда он отворачивался. Но затем смотрел снова.
Она села в свой внедорожник и уехала. Драко аппарировал в дом при церкви, где жил теперь.
Ночью сон не шел. Под утро Драко задремал. Галечный пляж, который все еще стоял перед глазами, превратился в широкую, утопающую в солнечных лучах улицу, по которой Драко шел, не замечая жару, не замечая ничего вокруг, замирая от волнующего предчувствия. Гермиона уже ждала его. Он видел, как она то появлялась, то исчезала в окне. Ее лицо, солнечные блики в кудрявых волосах — все его существо наполнялось счастьем, желанием сделать что-то огромное. Впервые после войны.
Гермиона открывала ему дверь. Солнечный свет заливал комнату. Они смотрели на казавшееся близким-близким море. В этой комнате он впервые ее поцеловал. Здесь они занимались любовью.
А потом он видел тот самый пляж. Он выходит из теплой воды навстречу Гермионе.
— Я приезжала много раз. Почему ты не пришел?
Он не отвечает.
— Теперь я вернулась, вернулась навсегда.
— Мы никогда и не расставались, — говорит он наконец.
И это правда.
Он одевается, берет ее за руку и они идут в церковь у моря.
========== Назло ==========
Комментарий к Назло
Он выглядит так расслабленно, как будто ему не холодно в его тонкой водолазке ранним утром, как будто он все еще там, в Выручай-комнате, с друзьями, сейчас достанет сигарету. И скажет вслух, какое его желание она должна исполнить.
Рейтинг: R
Любовь-ненависть/неозвученные чувства/счастливый финал
Гермиона останавливается у портрета Персиваля Пратта.
— Найди человека чьих ликов три, он тебе скажет, что принести. — Машет цветком поэт на фоне ночного синего неба.
— Просто абсурд, — Гермиона называет пароль.
Почему же абсурд? Она знает человека, чьих ликов не три, а даже больше. И он уже сказал ей, что нужно принести.
Гермиона выходит в лодочный сарай. Здесь сыро и холодно. Пахнет тиной, водой, а еще ранним утром. Небо пока синее, но уже светлеет. Малфой сидит на скамейке закинув ногу на ногу. Он одет в ту же черную водолазку, в которой она видела его ночью, и джинсы, но сейчас с ним рядом нет Астории. Нет никого из его друзей. Одна его рука лежит на спинке скамейки, другая на подлокотнике. Он выглядит так расслабленно, как будто ему не холодно в его тонкой водолазке ранним утром, как будто он все еще там, в Выручай-комнате, с друзьями, сейчас достанет сигарету. И скажет вслух, какое его желание она должна исполнить.
Гермиона подходит. Ставит на пол банку, которую принесла ему. Малфой улыбается и ждет. Ей приходится подойти к нему самой. Он осматривает ее снизу вверх, и тогда Гермиона садится ему на колени. Рукава его водолазки закатаны. Темная метка побледнела, но не исчезла.
Ей ужасно хочется задрать его водолазку, но она знает, что скоро тут появятся другие ученики, которые едут на длинные
