Не стой под моей стрелой, или Инквизитор попаданке не указ! - Вероника Шаль
Однако в этот момент все мои попытки рационально объяснить происходящее перестали казаться мне трезвыми и рассудительными. Наоборот, я ощутила в них панику и бегство от правды. А на место правды моя интуиция предательски поставила слова «психа».
Я выглянула в окно, и надежда на благоприятный исход окончательно растаяла. Теперь, когда рука была подлечена, а организм получил воду, мысли прояснились. Я задержала взгляд на абсолютно лысых стволах деревьев, и холодок пробежал по коже.
С географией в школе у меня было не совсем хорошо, но все детство я грезила экспедициями в дикие джунги Амазонки и Конго. Или в экваториальные леса Азии. Собрала большую энциклопедию по флоре и фауне манивших меня частей света. И ни разу не встречала упоминания про вот такие деревья. Их бы многочисленные исследователи обязательно упомянули в своих дневниках.
Перевела взгляд на красно-сиреневые плоды. Странно, почему не заметила их сразу? Фиолетовый цвет бросается в глаза, стоит только на них взглянуть.
Отшельник словно догадался про мое недоумение.
— Это грацианиты, — и, не увидев на моем лице понимания, продолжил: — Когда лучи светила падают на них под определенным углом, наблюдатель с земли перестает их видеть.
— Ух ты! — только и смогла проронить я, не зная, верить или нет. По земным меркам и с точки зрения оптики, отшельник нес чушь. Но сейчас все выглядит так, словно я не на Земле.
— Значит, попаданка? — резко вернулась я к прежней теме.
Отшельник просто кивнул в ответ.
— Домой мне не попасть? — затаив дыхание, заставила себя задать самый больной вопрос, который мучил с того момента, как узнала о попаданстве.
В ответ Массиус лишь печально покачал головой.
Темнит. Ладно, зайдем с другой стороны.
— Раз я десятая, где я могу найти других попаданок, о которых ты говорил?
— Наверное, в монастыре при Его Святейшестве.
Час от часу не легче!
— Все девять и в монастыре? Ни одна не отказалась? Не нашла другого занятия в жизни, кроме как молиться неведомому богу?
Отшельник, до этого медленно, словно в задумчивости ходивший от одной стены до другой, остановился возле меня. И, приблизившись вплотную, шепнул почти на ухо:
— Выбора все равно нет. Или монастырь, или смерть. Инквизиция зорко следит, чтобы ни одна попаданка или попаданец не остались без присмотра.
Аромат леса и карамели от его одежды накрыл меня с головой. Еще мгновение назад он показался бы мне головокружительно манящим. Но сейчас все изменилось. В ушах эхом звинели отголоски страшной судьбы.
«Или монастырь, или смерть.
Или монастырь, или смерть.
Или монастырь, или смерть.
Монастырь.
Смерть».
Хоть в лачуге было тепло, меня пробила дрожь и стало зябко.
— Инквизиция? — хрипло пробормотала я, вспомнив, чего боятся попаданки в книгах.
— Обычно они едут часа три-четыре с момента, когда я отправляю донесение.
Твою девятую! Захотелось забыть о больном колене и броситься прочь из этой странной лачуги. Подальше от не менее странного ее обитателя.
Отшельник перехватил мой взгляд в сторону двери и покачал головой:
— Бежать бесполезно, даже со здоровым коленом.
И тут я ему снова поверила. Ищейки всегда быстро находят своих жертв. Мне нужен не побег…
— Уже отправил донесение?
Отшельник неодобрительно покачал головой:
— На этот раз донесение не потребовалось. Магический всплеск, всколыхнувший пространство после того, как ты уничтожила секвойю, молниеносно оповестил стражей.
— Они здесь будут с минуты на минуту? — озвучила я самое страшное предположение.
— Скорее всего, — спокойно констатировал отшельник. И не менее невозмутимо прошел к агрегату, похожему на самовар и занимавшему большую часть стола. Открыл краник, и жидкость шоколадного цвета полилась в одну кружку, потом в другую.
И со словами «Мой фирменный рецепт горячего шоколада» протянул мне кружку с горячим ароматным напитком.
Вот мерзавец! Чуть не задохнувшись от возмущения, я уже была готова вылить «фирменный» напиток если не на лохматую голову, так на пол. Но в последний момент передумала. Истеричкой я никогда не была, и сейчас становиться ею не самое подходящее время.
Глава 8. Погоня? Погоня!
Попробовать иномирный горячий шоколад я не успела. А если по чесноку, то последнее, что я сейчас хотела делать, — это проверять, как шарахнет по моему земному организму в целом и мозгам в частности этот «фирменный» напиток.
— Как-нибудь в другой раз, спасибо, — я поставила кружку на подоконник.
Надеюсь, другого раза не будет. На Земле меня ждала учеба на подготовительных курсах, и я дала себе слово: профессия мечты будет моей. Поэтому задерживаться в этом, пусть и технологичном (ха-ха!) мире, где метро считается древностью, а за попаданство навечно ссылают в монастырь, я не собиралась.
Как вернуться назад — вопрос серьезный. И лучше над ним думать не на замутненную всякими напитками голову. Тем более, мне кажется, поскольку есть портал, переместивший меня сюда, должен быть и портал, работающий в обратном направлении. Ну, если верить законам сохранения.
Бросила быстрый взгляд в окно. Никого.
Вопрос о возвращении домой идет под номером два. А пока на повестке дня у меня проблема номер один — инквизитор. Из монастыря я точно не найду обратный путь на Землю.
— Как знаешь, — устало произнес Массиус и в несколько глотков осушил свою кружку. — Зря отказываешься. Силы восстанавливает моментом. То что нужно.
— После тяжелого трудового дня? — продолжила я популярную в своем городе фразу. Только произносили ее часто не после кофе.
— Не понял.
— Хорошо потрудился, говорю. Меня вот поймал. Даже побегать пришлось. Пару десятков метров. А теперь, довольный, ждешь инквизицию, да?
— Так надо.
— Кому надо?
— Всем нам. И тебе тоже.
— Мне? Надо в монастырь? Я такого не говорила, — зря я его дразню. Зря! Но остановиться не могла. Лишь переводила взгляд с грубоватой равнодушной фигуры, застывшей в паре метров от меня, на дорогу, виднеющуюся в окне, и выдавала очередную едкую фразу. Как будто слова могли пробудить совесть в этом брутальном лесном жителе. Он наверняка и слов-то «гуманизм», «равенство полов», «эмансипация» не знает. Подумала, но прежде чем опомнилась, очередная фраза с этими самыми словами растворилась в воздухе.
Массиус молча бросил на меня очередной тяжелый взгляд. А потом вытянул левую руку и, смахнув со стола в ладонь уже знакомый мне инструмент, поднес его к губам, а правой принялся ударять по язычку.
В первые минуты звуки, вылетавшие из-под руки отшельника, растворялись в воздухе мурчанием кошки. Массиус тряхул головой и, чуть притопывая в ритм ногой, еще яростнее затеребил язычок инструмента,
