Сталь и шелк. Акт первый - Алиса Рудницкая
– Долго мы тебя искали, Джонни…
Мошенник непонимающе захлопал глазами, попытался что-то сказать.
– Ах, да, совсем забыла, – я вытащила кляп и приставила кончик шпаги к его горлу.
Надеюсь, дергаться не будет – не хотелось бы проткнуть.
– М-мы? – заикаясь, спросил Джонни.
– Ты же не думал, что твои дела останутся без нашего внимания, сладкий? Бедный мой, словно рыбка на наживку попался, купился на хорошенькую мордашку… – я укоризненно покачала головой, бешено вращая глазами. Чтобы никаких сомнений в моем безумии не осталось.
– Н-но, кто вы? Я не понимаю! Я же... я просто…
– Серьёзно? Правда-правда? Не знаешь, что это значит, – я коснулась узора на щеке и очень огорченно вздохнула.
В глазах Джонни отразилось узнавание.
– Чистые… – с ужасом выдал он, и я с трудом сдержала смех. Да уж, у страха действительно глаза велики. Понятия не имею о чем он, кого вспомнил, но Чистые так Чистые.
Я многозначительно улыбнулась.
– Значит ты знаешь, что нам нужно…
– Я… я... – задыхаясь, Джонни затряс головой. Он весь вспотел и об острие клинка порезался. Я постаралась не обращать внимания на тонкую струйку крови. – Я все сделаю, я покаюсь, клянусь сердцем своей матушки! Вот прямо сейчас пойду в управление и все расскажу, всех сдам, и деньги, деньги все отдам!.. Отпустите только, молю… все как надо сделаю!…
Из его глаз потекли слезы.
Вот это эффект, на такое я даже не рассчитывала! Хотя трудно сказать, на что я вообще рассчитывала, вздумав затеять такую рисковую игру. Кажется, алкогольные пары из меня так и не выветрились.
И все же, что это за Чистые такие? Вот это я понимаю – репутация. Как маркетолог – уважаю.
Ведь если я хоть что-то понимаю в людях, Джонни вправду побежит признаваться во всех совершенных грехах. И готов получить по заслугам. Интересно, тут за подобные преступления смертная казнь положена или все же тюрьма?. А то если первое, мне самой думать страшно, что же тогда эти Чистые делают со всякими мерзавцами, раз им предпочтительней попасть в лапы правосудия.
Насладившись нытьем Джонни, я небрежно перерезала самодельные веревки.
Страшновато было его отпускать, но я надеялась, что он не решится напасть или позвать своих дружков к «Чистой». И действительно – рассыпаясь в благодарностях Джонни выскочил из комнаты с клятвенными заверениями «сделать то, что должен».
И сделал. Я это в окошко увидела. Рядом с гостиницей удачно проходила пара патрульных и Джонни, прихватив приятеля со шрамом, после непродолжительного разговора был торжественно арестован.
Прикольно вышло.
Я не выдержала и расхохоталась.
***
Я осталась в гостинице. Раз комната оплачена, то почему бы не переночевать на халяву? Думаю, раз Джонни меня сюда привел для своих преступных целей, то место надежное, искать беглянку здесь точно не будут.
Макияж я, конечно, подправила, а вот с одеждой была беда. Меньше чем за день я умудрилась превратить неудобное светлое платье в порванную половую тряпку. Нужно было срочно что-то купить. Надеюсь, магазины, или как они тут называются, закрываются поздно и я еще успею.
Прихватив деньги и шпагу, я спустилась вниз и спросила у самой с виду дружелюбной подавальщицы, где можно приодеться. И на счастье получила детальные объяснения, как дойти и как торговаться. Спасибо, конечно, но подробности, вроде описания удачных покупок жены кузена, были излишни.
Неспешно прогуливаясь, я размышляла о том, что мне делать. Бежать из этого города? Начать новую жизнь подальше от родного поместья? Только вот что будет, если завтра я проснусь в своем теле, а Эби – в незнакомом месте? Как-то совсем неудобно тогда получится.
Платья в указанном магазине оказались просто ужасными. Они были либо приторно-милыми, с кучей бантиков, либо простовато-дешевыми. А когда я спросила о женских брюках, продавец взглянул на меня как на умалишенную. О времена, о нравы! В конце-концов, я нашла нечто более-менее подходящее. Практичное темно-синее платье с красивым вырезом, так подчеркивающим грудь куколки-Эби. В нем она походила на эдакую миленькую ведьмочку. Приятный контраст.
В общем гостиницу я возвращалась довольной. Перед тем как зайти внутрь, я остановилась на секунду поправить копюшон и не заметила, как ко мне подошли.
– Вот так сюрприз, – раздался холодный мужской голос. Его обладатель словно вынырнул из ниоткуда. Он был в темно-бордовом плаще и с тростью, высокий и надменный. Черные волосы он завязал в короткий хвост, а серые, как сталь, глаза, смотрели остро, словно он хотел илим разрезать меня на кусочки. Красивый.
Не нравится мне он.
Я на всякий случай молча потянулась к шпаге.
– Никак не ожидал увидеть в девице, выдававшей себя за Чистую, свою скромницу-невесту.
Я вздрогнула. Вот черт! Так это не какой-то мимо проходящий мужик, это будущий муженек Эби!
Хм, по крайней мере он не плешивый старик, а то с ее переживаниями по поводу вынужденного союза, я ожидала увидеть кого-то похуже. Хотя кому как ни мне знать, что все дерьмо внутри, а не снаружи. А этот человек выглядел как жесткий, но хороший бизнесмен, а не любящий муж. Напоминал он мне чем-то начальника на одной из первых работ. Того, что уволил меня за некомпетентность и безалаберность, тем самым многому научив. Я знала, что за пару лет его маленькая фирма превратилась в одну из крупнейших в стране… И интуиция подсказывала, что этот – такой же. Только намного опасней.
– Девушки полны неожиданностей, – нейтрально отметила я. Он не должен понять, что в теле Эби вовсе не Эби. И раз его знакомство с невестой не могло быть продолжительным, шанс у меня есть.
– И прекрасно, так даже интереснее, – женишок подошел ближе, не сводя с меня взгляда, и я отчего-то не могла даже шелохнуться. – Значит, Абигейл, ведешь двойную жизнь? Хорошая девочка перед матушкой, плохая – в грязных притонах города.
Это что еще за намеки?!
И как же его там зовут? Хоук… а имя?
– Вы же никому не расскажите об моей маленькой тайне? – я улыбнулась. Учитывая, что губами Эби, наверняка очень мило.
Но Хоук очаровываться не спешил. Он меня изучал как какой-нибудь очень интересный объект.
– Словно совсем другой человек. Впечатляет.
Ага. Только я и есть совсем другой человек. И мне не нравится такая проницательность, совсем не нравится. Почему мужчина, с которым Эби виделась лишь однажды, чувствует ее лучше, чем родная мать?
– Значит
