Сиэль. Следы на снегу (СИ) - Алиса Жданова
Я неверяще вскинула на него глаза. Мужчина стоял совсем рядом со мной, его темные волосы рассыпались по плечам, и легкий ночной ветерок играл прядями. Я отчего-то почувствовала, что горло сдавило. Неужели он это устроил? Отправил за решетку жадную и жестокую торговку человеческим товаром?
В голове всплыл ее противный голос и свистящие удары палки, после которых у меня на плече и остались шрамы. Те, что свела целительница.
— Спасибо, — еле слышно выдавила я. Я чувствовала, что если скажу хоть на слово больше, то разрыдаюсь — в горле почему-то стоял комок.
К счастью, господину Каэлу не потребовалось от меня дальнейших расшаркиваний. Коротко кивнув, он резко развернулся и ушел.
После его ухода ворота в зал ритуалов сами собой захлопнулись, и я обессилено привалилась к холодному дереву. Теперь я Эттрейо. Ради меня лорд Каэл упек в тюрьму госпожу Иман, когда-то причинившую мне вред. Конечно, скорее всего, он организовал это, потому что его благородная натура не могла смириться с ее преступлениями, но… вдруг все-таки капельку, самую капельку… он сделал это для меня?
Отлепившись от ворот, я пошла к себе. На моей руке смутно белел браслет, и я каждую секунду могла ощущать его прохладную тяжесть. Сам того не зная, господин Эттрейо сегодня приобрел мою беззаветную преданность. То есть, я выполнила бы его приказания и раньше, но теперь я готова была идти за драконом в огонь и воду.
Ну и пусть я и не интересую его, как женщина. Я все же нужна ему для чего-то. Мне достаточно просто быть рядом, выполнять его поручения. Сидеть за маленьким столиков в его кабинете, заучивая научные труды. Переписывать одно и то же, пока мужчина не останется довольным подчерком. Мне и так хорошо.
Этим вечером, перед сном, я лежала в постели, разглядывая браслет на своей руке. Он слабо белел в темноте комнаты. Я провела пальцами по холодным свелым самоцветам и мечтательно улыбнулась. Наверное, это родовой камень Эттрейо? Надо бы узнать название.
Да, это не бриллианты и сапфиры, но этот браслет для меня дороже всех драгоценностей. Потому что его подарил человек, то есть, дракон, которого я безмерно уважаю. И потому что он обозначает, что я — Эттрейо.
9
— Эттрейо, значит! — голос над ухом походил на шипение змеи. — Ну я сейчас покажу тебе Эттрейо! Я живу в этом поместье уже пять лет, трачу свои годы, а он возвышает тебя!
Госпожа Илмон, конечно же, узнала о вчерашнем ритуале и подстерегла меня в коридоре сразу после обеда. Безошибочно схватившись за мое запястье, она нащупала под тонкой тканью рукава браслет и взбесилась так, словно я украла украшение у нее лично.
Памятуя о том, что мне вроде как разрешили давать отпор, я оттолкнула женщину.
— Отойдите, — я постаралась, чтобы голос звучал спокойно. Потому что тренировки тренировками, а безразлично реагировать на столь неприкрытую ненависть я так и не научилась, и сейчас голос еле заметно дрожал.
Госпожа Илмон, яростно сверкнув глазами, сделала вид, что подчинилась — но, едва мне стоило отвернуться от нее, тут же набросилась со спины и затолкала меня в свою комнату. Я едва успела выставить руки вперед, чтобы не врезаться лицом в дверь.
— Мерзкая девка, — заявила она срывающимся от злости голосом, едва я стряхнула ее и отскочила. — Думаешь, он посмотрит на тебя? Да ты видела себя в зеркале? — и тут она расхохоталась, как сумасшедшая, проворачивая в замочной скважине ключ.
Я быстро огляделась по сторонам, оценивая ситуацию. Да уж, если из нас двоих кто-то и гляделся в зеркала днями напролет, то это явно госпожа Илмон, потому что покои у брюнетки были просто-таки заставлены ими. Кроме зеркал, в глубине комнаты виднелась исполинских размеров кровать под балдахином, от вида которой мне поплохело — знаю же, с кем она ее делит — и переносная печь посредине, жарко растопленная.
Печь. В июне.
Я бросила на женщину подозрительный взгляд, и она медленно растянула губы в улыбке.
— С ожогами на пол-лица ты уже не будешь ему интересна, — пропела она, и в ее глазах мелькнул маниакальный огонек.
— Чокнутая! — выкрикнула я, отскакивая, когда она бросилась на меня. Неужели она и вправду собралась меня изуродовать?
Дальнейшее напоминало бы балаган, если бы мне не было так мерзко. И страшно. Госпожа Илмон гонялась за мной по всем покоям, вопя оскорбления, я улепетывала, роняя за собой зеркала, чтобы задержать преследовательницу. В воздухе стояли вопли и звон стекла, и неудивительно, что вскоре это привлекло внимание.
— Фелиция? — раздалось в коридоре. Лорд Каэл! — Что у тебя там происходит?
— Господин Каэл! — крикнула я. Я как раз, схватив длинный осколок, держала его перед собой, чтобы не позволить его спятившей любовнице приблизиться. — Помогите! Откройте дверь!
У него же должен быть второй ключ? Или, может, дракон сможет открыть дверь магией?
Видимо, второе, потому что через секунду от двери повалил плотный дым. Я с облегчением выдохнула — я все же ни разу не протыкала никого осколком стекла, и начинать не хотелось. Как и пострадать самой.
Тут, воспользовавшись тем, что я отвлеклась, госпожа Илмон вдруг напрыгнула на меня сбоку и повалила на пол. Мы с ней свалились прямо на решетчатую печь, отчего та тут же развалилась. Я угодила ладонью в ворох горящих углей, а обрадованная фаворитка, чьи силы удесятерились от успеха, схватила меня за волосы и вдавила лицом в еще раскаленную решетку.
— Фелиция! — рявкнули где-то сверху.
Ее вес тут же исчез с моей спины, и через миг и меня вздернули за шкирку, как котенка.
— Она на меня напала! — запричитала госпожа Илмон. — Хотела порезать, чтобы остались шрамы…
Я судорожно вздохнула, не решаясь поднять глаза. В голову пришли все бесчисленные случаи, когда мне влетало за то, что делала Наоми — верили всегда ей. Сейчас лорд Каэл разозлится на меня и вышвырнет из поместья. Конечно, он поверит не мне, а собственной возлюбленной… На глаза заранее навернулись слезы, и я яростно сморгнула их. Даже если выгонят, не пророню ни слезинки, не дам этой гадине такого удовольствия.
— Сиэль, — пальцы, показавшиеся мне ледяными, обхватили подбородок, заставляя поднять лицо. — Что произошло? С тобой все в порядке?
Его лицо было абсолютно белым. Глаза обежали меня, и, не удовлетворившись осмотром, он принялся вертеть меня, как куклу, ища повреждения.
— Я в порядке, — наконец разлепив губы, отозвалась я. — Она хотела обжечь меня, чтобы… эээ… из ревности.
Чтобы он не обращал на
