Зверя зависимость (СИ) - Вечер Ляна

С улицы доносятся голоса мужиков — гости приехали, а я в таком виде. Скорее ковыляю к шкафу с вещами: он стоит в кухне. Жека каждый квадратный метр в доме гостям отдаёт, а мы здесь ютимся днём и ночуем. Иногда Женя в зимовьё уходит, а я в кухне одна сплю, на раскладушке…

Достаю с полки свежую майку — хорошо, что всё под рукой. Снимаю рваньё, в которое превратилась моя любимая футболка, и шиплю от непонятных ощущений. Грудь чувствительная до невозможности, и прикосновение ткани к ней приносит лёгкую боль, а от этой боли внизу живота «бабочки». Прибила бы их… Мухобойкой без жалости!

Ну, дядя! Гад!

Я даже не знаю, как его зовут. Жмурюсь и хнычу — это жесть. Жесть!

— О, ни хрена, какие люди! — голос из прошлого заставляет меня вздрогнуть.

Не-не, это галлюцинация на нервной почве. Быть не может.

Поворачиваюсь и радуюсь, что успела одеться. Потому что у меня не глюки — Соловей… Соловьёв Гарик. Игорь. Одноклассник мой бывший. Стоит и смотрит на меня с ухмылкой.

— Здравствуй, — выдыхаю. — Ты чего здесь?

— На шашлыки приехали, — у него в руках пластиковое ведро с маринованным мясом. — Просили поварихе отнести, а тут ты.

— На стол поставь, — бурчу и хромаю к канистре с водой.

— Ты не рада, Гелик? — Игорь ставит тару с мясом на стол и шагает ко мне. — Иди, обниму, — разводит широко руки, готов принять меня в объятья.

Щаз!

— Не надо! — пищу. — Обойдёмся без нежностей, — наливаю себе водички в стакан и выпиваю залпом.

Ближайшие лет сто я с мужиками дел иметь не собираюсь. Спасибо, хватило соседа. Становится душно, и душа дрожит… Как я так, а? Почему позволила? Ещё и стонала под ним. А он зверь просто! Ужас тихий. Напор такой, что крышу сносит. На губах до сих пор его вкус, и вода не помогает. Наливаю ещё стакан и снова залпом приговариваю. Я не позволяла парням такое… так к себе прикасаться. Тем более губами! Машинально щупаю себя за грудь, а Гарик смотрит.

Капец…

— Ты какая-то помятая и хромаешь, — он оценивает меня взглядом. — Выглядишь не очень.

И чувствую себя, как будто под каток попала. Тут с Соловьём не поспорить.

— Иди к своим, — киваю на дверь, пытаясь его выпроводить. — Мне работать надо.

Игорь ржёт, как конь, и усаживается на стол. Жопой на кухонный стол! Хотя о чём это я? Сама десять минут на нём непотребством с соседом занималась. Сними белое пальто, Геля!

— Рассказывай, как дела? Как живёшь? — живо интересуется моей судьбой одноклассник.

— Обычно живу. Учусь и вот, — окидываю кухню взглядом, — работаю. Гарик, иди, пожалуйста. Мне правда надо готовить, — почти умоляю.

— Ладно, — вальяжно соглашается Соловей. — Увидимся, — подмигивает мне и валит из кухни.

Надеюсь, не увидимся. По крайней мере, я приложу для этого усилия. Соловьёв в школе надо мной издевался — гнобил и унижал. Этот кошмар продолжался, пока его папаша не свалил из Падалок, прихватив с собой всю семью. Говорят, стал депутатом в большом городе. Вон он, кстати, орёт на весь двор пьяный. Приехать не успели, а Михал Борисыч уже закатанный. Сразу понятно, кто тут депутат — близость к народу на максимуме.

Гостей двое. Депутат с сыном-мажором. Слуга народа в неадеквате. Сетует, мол, укачало по дороге, а от самого перегарищем несёт за десять метров. Он почти сразу кустики облюбовал и теперь рычит оттуда бухой гиеной. Сын его мне сразу не понравился — мажор махровый, золотой мальчик. Гонора хоть занимай.

У гостей по плану шашлычок под коньячок до полуночи, а потом в люлю, чтобы с утра на рыбалку сходить и в лес, на зверей посмотреть. Оружие при них, но сдаётся мне, что стрелять товарищи не умеют.

Жеки так и нет. Я с горем пополам нахожу в сарае мангал, вытаскиваю его на улицу, а сам кошусь на накрытую в беседке поляну. Выпить хочется — сил нет. Вот закончили бы мы с ангелочком, я бы курить хотел, а так…

Хорошо, мать её, что не закончили!

Чуть резьбу не сорвало мне. Башка в тумане, член рулит ситуацией… Зашибись, есть на кого отвлечься — гости. Не они, я бы уже давно в кухне разврат учинял с соседочкой.

А выпить хочется. Ассортимент коньяков у гостей приличный и вкусный.

— Э, слышь!

Я понимаю, что это сейчас мне было сказано, и голос такой… блеющий. Овца овцой. Оборачиваюсь. Стоит мажорчик, лыбой кривой светит, на меня смотрит.

— Слушаю, — отвечаю сдержано, как Жека просил.

— Есть средство от комаров? — он меняет выражение лица на чистое недовольство и бьёт себя ладонью по шее. Кровососа убил, герой.

— Сейчас узнаю, — рычу вежливо и иду в дом.

Но мне на встречу выхрамывает Ангелинка с огромным тазиком маринованного мяса — едва тащит его. Футболку порванную переодела. Гляжу на её белую майку и думаю, что бельишко ангелу сейчас совсем не помешало бы. Полный двор кобелей, а у неё сквозь тонкую ткань все прелести видно. Так и хочется взять её под мышку и унести в дом… Чтобы не расхаживала здесь в таком виде. Мажорчик пялится… Откровенно так, сука!

Забираю у ангелочка таз и несу к беседке, где уже готов мангал с углями. Она за мной ковыляет.

— Иди в кухню, я тут сам справлюсь, — рявкаю на неё.

— Не указывай, — огрызается. — Сама знаю, что делать.

— Я не понял, ты тут кашеваришь или девочкой по вызову подрабатываешь? — я злой, как чёрт. Меня не просто несёт — уносит. — Ты бы ещё голая выперлась, — смотрю на её грудь, которую полупрозрачная майка почти не скрывает.

Соседочка краснеет и яростно уничтожает меня взглядом. Задел за живое, знаю. А не х*р потому что!

— Ты, дядя, всё не так понял, — Ангелинка хватает шампур с таким выражением лица, словно меня им проткнуть собралась, но нанизывает на него кусок мяса. — Я Женьке помогаю.

— Понял, не дурак, — выдираю у неё из рук железяку с сырым шашлыком. — В дом чеши. Быстро.

— Я не закончила, — берёт другой шампур, продолжает методично прокалывать им мясо. — Лапать меня больше не смей.

— Не подхожу тебе? — перевожу взгляд на мажорчика. — А этот подходит?

Ответить ангел не успевает. Депутатский сын шагает к нам с явным намерением качнуть права.

— Слышь, я долго ждать, бл*ть, должен? — кидает мне предъяву. — Комары жрут. Принеси мне что-нибудь от этой дряни.

— Я принесу, Гарик, — кнопка улыбается этому упырю, вручает мне шампур и, обтерев руки о полотенце, хромает к дому.

Охренеть дела! Они, похоже, знакомы…

Куда ты лезешь, болезный дядя альфа, против бодрого кобелька?

Готовлю мясо на мангал и поглядываю на пацана. Рожа у него смазливая, поджарый и борзый. Такие девкам нравятся. Ангелочку нравятся. Красавица в самом соку, и не гляди, дядя, что скромница. Горячая она, я попробовал.

— Хреново мне, — у беседки появляется депутат.

Он наливает себе пятизвёздочного лекарства и садится отдыхать. Я молчу, кошусь на крыльцо коттеджа. Сейчас опять выплывет нимфа… с баллончиком чего-нибудь антикомариного. Жду этого момента с содроганием. Не факт, что сдержусь и не подпорчу мажору рожу. Потому что смотреть на Гелю он будет — это факт.

— Сын, а это кто там? — слуга народа кивает на дом. — Не Ангелина Таюрская, случайно?

— Случайно — она, — мажорчик тоже пялится на дверь коттеджа. Ждёт. — Работает тут.

— Падалки. Как много в этом слове, — ностальгирует депутат. — Старых знакомых встретить, прошлое вспомнить. Не та нынче жизнь стала… Не та! — глыкает коньяк из бутылки, забыв про бокал.

Моя соседочка появляется во дворе со средством от комаров и миской с нарезанными цукини. Кофту шерстяную надела… Огрызается, а дядю слушает. Ангелочек идёт к мажору, отдаёт ему баллончик и топает к столу заниматься непосредственными обязанностями — готовкой.

— Умница, — хвалю её тихо за кофту.

— Губу закатай, — фыркает тоже негромко. — Это чтобы комары не кусали. Здрасте, Михаил Борисович, — переключается на депутата.

— Здравствуй, Ангелина, — он щурится ленивым котом и бухает из горла коньяк. — Смотрю, ты или не ты…