Как я теперь живу - Мэг Рософф
Иногда я думала, что он больше похож на животных, чем на людей. Например, гуляя по городу в базарный день среди снующих людей, можно было не беспокоиться о том, что он потеряется, даже если совершенно забыть о нем. Можно было ходить зигзагами, поворачивать, где вздумается, выпить чашечку чая и пройтись по отдаленным улочкам. Потом решить, что сейчас лучше всего сделать что-нибудь непривычное, например, пойти в ту пекарню, куда обычно никто из вас не ходит, потому что дома и так достаточно хлеба, так что вам вовсе и не нужно ни в какую пекарню, а в следующий момент совершенно случайно обнаружить рядом Айзека, словно он шел за вами все это время, или, возможно, просто следил за ходом ваших мыслей сквозь толпу.
Он словно понимал людей беспристрастно и мог увидеть вашу жизнь целиком, включая и то, что вы сделаете крюк к пекарне, и знал, в какую именно и когда.
Находясь же рядом с животными, он совершенно менялся. Рядом с собакой, лошадью, барсуком или лисицей он дышал каждой своей клеточкой. Даже лицо у него менялось, когда он находился среди животных. Вместо маски вежливой отстраненности, которую он обычно носил среди людей, на его лице появлялись живость и сосредоточенность.
Животные тоже знали это. Можно было часами искать пропавшую беременную кошку и по подсказке Айзека найти ее в садовом сарайчике, разродившейся пятью котятами и, наверно, уже рассказавшей ему, как назовет каждого из них. Пайпер сказала, что его обычно просят помочь при покупке новой собаки, потому что он с первого взгляда понимал, если с ней было что-то не так, или она могла бы ни с того ни с сего наброситься на маленького ребенка и растерзать его.
Возможно, вы, как и я, удивитесь, что такого интересного может сказать собака или овца Айзеку? Но мне кажется, он мог бы спросить это и обо мне. Сказала ли я что-нибудь, что интересовало бы кого-то, кроме меня?
Психологи не в счет.
Они слушают за деньги.
Глава 9
Однажды в нашу дверь постучали. Это были два скучного вида инспектора из местного органа управления, пришедшие поставить нас на учет и определить положение дел у нас относительно продовольственных запасов и необходимости медицинской помощи. Впрочем, они ограничились вопросом, нет ли у кого-нибудь из нас аппендицита или цинги.
У них был список адресов и имен толщиной с телефонный справочник. Напротив некоторых из них стояли галочки, другие были вычеркнуты, и все страницы были испещрены вопросительными знаками. Что-то мне подсказывало, они не раз пожалели о том, что не узнали больше о будущей работе, когда устраивались на нее.
Поставив целую кучу галочек и вопросительный знак в списке напротив имени тети Пенн, инспекторы задали нам несколько формальных вопросов и попросили позвать кого-нибудь из взрослых. Узнав, что единственным, кто мог претендовать на роль взрослого на нашей ферме, был Осберт, они явно смутились.
Однако им ничего не оставалось, кроме как смириться с тем, что отчет будет неполным, чего все равно никто не заметит, потому что никто не будет его читать, а если и будет, то вряд ли обратит на это внимание. Поэтому они решили перейти к своим обычным вопросам и спросили, содержатся ли на ферме животные, используемые в качестве еды.
— Овец мы разводим овец из-за шерсти и продаем ее потом на соседние фермы. А козы у нас вместо домашних животных, зато курицы все несут яйца, — сказал Осберт.
Меня это очень развеселило.
Затем они спросили наши имена, и Осберт сказал, что я приехала к ним погостить из Америки. Инспекторы смутились еще больше и попросили мой паспорт. Они начали спрашивать, о чем думал мой отец, когда отправил свою единственную дочь так далеко от дома в это смутное время.
— Думаете, мне самой не приходил в голову этот вопрос? — ответила я.
Они как-то странно посмотрели на меня, впрочем, в последнее время я к этому привыкла. Затем они поинтересовались, есть ли у нас деньги на продукты, и Осберт объяснил, что деньги лежат на мамином счете в банке.
— Ну ладно, мы посмотрим, что сможем для вас сделать, — сказали инспекторы и добавили, что, возможно, из-за ограничений на ввоз продукты начнут выдавать по карточкам. Школы раньше закрылись на летние каникулы раньше обычного, и нам лучше не выходить лишний раз на дорогу. Можно подумать, что мы только и мечтаем о том, чтобы бродить по дорогам.
Мы спросили у них, что нас ждет дальше и долго ли, по их мнению, продлится война. Но они посмотрели на нас с таким замешательством, что стало ясно — эти вопросы не приходили раньше им в голову.
Что ж, было приятно сознавать, что местные власти проявляют интерес, но их визит не внес существенных изменений в наш быт. Мы слонялись без дела и гадали, что нам делать дальше, иногда прерываясь на вылазки в город, где часами стояли в очередях и слушали разговоры окружающих о том, что же происходит На Самом Деле. Никто вокруг и понятия не имел, однако это не мешало им делать знающий вид.
Те, у кого были друзья или друзья друзей, имевшие доступ к телефону или электронной почте, говорили, что Лондон
