3:0 в пользу Шапочки (СИ) - Ли Марина

Я возмущённо ахнула:

– Только не говори, что это только мой гнусный Вожак лил в уши Владыке небылицы, а белый и пушистый твой, с невинным видом стоял в сторонке!

– Ему вообще не пришлось нигде стоять, если бы ты сюда с любвеобильным Виталькой не припёрлась!

– Не надо было давать ему ключи! – прорычала я, и только после того, как вокруг воцарилась звенящая тишина, сообразила, что мы не просто ведём разговор на повышенных тонах, а банально орём друг на друга.

– Извини, – буркнул Серый.

– И ты, – кивнула я.

Некоторое время мы шли молча. Не знаю, о чём думал Вольф, а я пыталась смириться с тем, что переезжать в Новоозёрск мне, по всей видимости, придётся. Но как же не хотелось! Я ведь специально выбрала институт, чтобы подальше от дома! Чтобы поменьше «досужих сплетников и лукавых простаков».

В большом городе, где тебя никто не знает, жить проще. Не нужно постоянно оглядываться, думать над каждым шагом и бояться оступиться. Там я была просто девушкой, а не дочерью и единственной призвавшей зверя наследницей Вожака.

В родном посёлке я к такому вниманию привыкла, к тому же оно больше на ненавязчивую опеку было похоже, чем на неприязненное любопытство. Но Новоозёрск считался чуть ли не столицей оборотней здешних широт. Там их, по-моему, даже больше, чем людей жило. Представляю, как на нас с Серым станут пялиться, когда мы там появимся. Блин, да я заранее знаю, как! Как на Ромео и Джульетту, которых силком поженили до того, как они успели влюбиться друг в друга. А вся Верона при этом гадает и ставки делает: как молодожёны поступят, трахнуться или поубивают друг друга.

Какая гадость…

– Руслана.

Я даже вздрогнула от неожиданности, когда Серый меня окликнул.

– Ты всё же запомнил, как меня зовут!

– Ты знаешь, что да, – спокойно ответил он. – В Новоозёрске есть пед. Мы можем устроить тебе перевод. Или…

– Или всегда есть заочное отделение, я знаю, – перебила я. – Просто всё это так… неожиданно.

Тропа стала шире и заметнее. Значит, мы вошли в отражение и до посёлка осталось каких-то пара сотен метров. И тут я вспомнила об одной очень важной вещи.

– Стоп!

– Ну, что ещё? – Вольф закатил глаза.

– Я не стану жить под одной крышей с тобой и твоей… Адой.

– Конечно, не станешь, – согласился он.

– И что это значит?

– Может, что я не полный придурок, чтобы селить в один дом жену и любовницу, – ухмыльнулся он. – Это во-первых. А во-вторых, с чего ты вообще взяла, что мы с Адкой живём вместе? У меня пунктик насчёт Норы. Я туда даже гостей никогда не зову, чтобы чужими запахами не пропиталась. Так что по этому поводу можешь не волноваться. Никаких посторонних личностей на нашей с тобой территории.

И вот по всей логике, я ведь должна была обрадоваться после этих слов, но они отчего-то вызвали совершенно противоположный эффект. У меня от непонятного ужаса волоски по всему телу дыбом встали, а сердце ходуном зашлось в груди, норовя проломить грудную клетку.

Какие-то странные симптомы. Надо будет попозже подумать, с чем они связаны.

Но попозже у меня уже не было времени, в посёлке меня тут же перехватила мама и утащила готовиться к свадьбе. Я-то, наивная, надеялась, всё пройдёт тихо-мирно, без лишнего шума, однако у Владыки были другие планы. Ему нужен был размах, алое платье, костры, шаман, танцы под луной и первый забег молодых по ночному лесу… А нужно ли всё это самим молодым, у нас с Серым никто и не думал спрашивать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

Второй вечер подряд я с полночью вышла из дома. На этот раз на мне был не спортивный костюм, я свадебное платье. Я не соткала ткань для него, не придумала фасон, не сшила своими руками и не украсила вышивкой и бисером, как это принято у моего народа. А всё прочему? А всё потому, что и жениха себе не я выбирала и даже не мои родители.

Представляете, в каком шоке был посёлок, когда я явилась к костру шамана в платье моей матери? Моей первой матери. Той самой чьё имя давно уже было здесь позабыто. А вот о платье, в котором она замуж выходила, судя по всему, нет. И то правда, такое сложно забыть. Алое кружево буквой «V» стекало к середине груди, обхватывало талию, ласково пенилось вокруг бёдер… и заканчивалось на ладонь ниже задницы.

Красота, ну. Я аж вспотела, когда своё отражение в зеркале увидела.

Я вспотела, а мама заплакала. Впрочем, после известия о том, что Вадик уезжает с Владыкой, она почти всегда плакала.

Мама плакала, а Вожак хмурый, как февральское небо, оскалил в неслышном рычании зубы и стремительно вышел из моей комнаты. Если мне не изменяет память, он в неё сегодня поднялся впервые…

Впрочем, братьям мой наряд понравился, лишь Вадик с сомнением в голосе уточнил, уверена ли я, что это не ночная сорочка. И в некотором роде даже оказался прав, потому что свадьбы оборотни только после полуночи и заключают. А что мы в нормальной ситуации надеваем на себя посреди ночи? Правильно. Пижаму.

Из обуви у меня в посёлке были только старые кроссовки да шлёпанцы-вьетнамки, поэтому к костру шамана я вышла босиком.

И несказанно удивилась, увидев, что мой будущий муж тоже щеголяет не только босой грудью, но и пальцами ног.

– Либо так, либо в кроссовках, – буркнул он, беря меня за руку. И я понятливо кивнула. Белые хлопковые штаны а-ля Алладин действительно сложно представить с какой-то другой обувью. – У кузена одолжил. Он у нас… – Скривился. – … йог. К тому же уже женат. Других подходящих к случаю брюк в посёлке не нашлось.

Ощупал заинтересованным взглядом сначала моё декольте, потом пену вокруг бёдер, потом коленки.

– А ты? У кого наряд одолжила?

Хорошо хоть не подумал, что это я сама его себе сшила.

– У родственницы, – ответила я, и пока Серый не задал других вопросов, схватила его за раку и решительно шагнула к костру, возле которого уже некоторое время поджаривался шаман.

В руках он держал жертвенный кубок. Я заранее скривилась от отвращения, но, когда взяла сосуд в руки, не смогла сдержать изумлённого вздоха: внутри него была не кровь, а какой-то совершенно неизвестный мне жемчужно-перламутровый напиток.

– Прими благословение матери нашей Луны, – просипел шаман, и я протянула бокал Серому.

Он накрыл мои ладони своими, глянул на меня поверх кубка и сделал большой глоток. И в тот же миг его зрачки увеличились, почти полностью закрыв радужку, а по моим нервам ударила такой силой, что волчица взвыла под кожей, требуя немедленно уступить ей власть.

– Подожди, – шепнул Серый, и моя зверюга без спора отступила, позволяя мне быть главной в этой ситуации. – Давай сначала поженимся, а потом побегаем. Как ты хотела.

– Спасибо, – шепнула я.

Сама бы я не справилась. У нас в стае есть сильные волчицы, но я, к сожалению, не из их числа. Не могу сопротивляться мужскому давлению, хоть ты меня режь…

Вот и сейчас, не удержи я зверя под шкурой, Серый бы тоже обернулся, и мы бы сначала половину ночи выли на луну в звериным обличье и абсолютно наверняка ставя друг другу метки, а потом бы уже вернулись в посёлок на человеческую часть праздника…

– Спасибо, – повторила я, подождала пока мужчина поднесёт бокал к моим губам, и сделала свой глоток. Горла коснулось что-то нежное, мягкое и такое головокружительное, а в нос ударило ароматом растаявшей на солнце сосновой смолы, морской соли и влажного песка.

Меня качнуло. Я ухватилась за запястья Серого, а потом опустила веки, чтобы погасить взметнувшийся перед глазами сноп ослепительных искр.

...А когда открыла глаза, то поняла, что мы одни посреди какой-то чащи. И рядом нет шамана, брачного костра, членов моей стаи и гостей со стороны жениха, а есть только я и он. Мы тяжело дышим и неотрывно смотрим друг на друга.

– Что… как… – просипела я не своим, сорванным голосом, попыталась прокашляться, но это вообще не помогло. – Где мы?

– А хрен его знает, – сглотнув, ответил Серый. – Ты что-нибудь помнишь?