За стеной из диких роз (СИ) - "Lett Lex"

— Предположи, — предложил хозяин замка.

— Браконьер, Лесной Барон, Колдун, безумец, — быстро заговорила она, готовая собственноручно казнить себя за каждое слово.

— Почему? — только и спросил он, не выдав ни негодования, ни веселья. Аннабелль задумалась. Она готовилась защищаться, не говорить ни слова о себе и сделать так, чтобы как можно скорее покинуть замок, но никак не предполагала такого варианта развития событий. Она застыла, подбирая слова, и нехотя начала отвечать:

— Я не знаю другого человека, который бы остался в таком месте, кроме браконьера, контрабандиста или мародёра, который заберёт отсюда всё богатство и продаст на ближайшем рынке. Лесной Барон назовёт себя хозяином этого места и позволит другим жильцам оставаться у него. За еду, например. Колдун непременно приютит ещё четверых волшебников. А безумец — выгонит четверых детей в лес, — сказала она, под конец чувствуя, что страх начинает отходить на второй план. Воспоминания о детях и о том, что не она их выгнала, окрылили девушку.

— Неплохо, — усмехнулся Клод, вертя в руках бокал. — Но я не являюсь ни одним из тех, кем ты меня назвала. И несмотря на все эти оскорбления, ты продолжаешь говорить мне «Вы», — он погрозил ей пальцем. — Я хозяин этого замка, вся территория рядом с ним принадлежит мне. С одной стороны она ограничена рекой, с другой — живой стеной, которая пропускает нуждающихся. Я позволял детям оставаться, не видя меня, как позволял многим до них, и выгнал их, как многих их предшественников, за то, что они разбойничали или пытались меня обокрасть.

— Вас бы с такими принципами в столицу до революции. Может, тогда бы ничего не случилось.

— Увы, столица тогда не входила в мои владения, — холодно произнёс он.

— А сейчас? — зачем-то спросила Аннабелль.

— А сейчас тем более, — ответил Клод. — Итак, даже если бы ты не попросила меня о помощи, я бы не дал им увести тебя. Но ты вынудила меня сделать крайне неприятную вещь.

— Какую?

— Теперь я должен потребовать плату за свою помощь. Я должен помогать каждому, кто назовёт моё имя. Таковы правила, — произнёс он, будто извиняясь.

— Что? — переспросила Аннабелль. То ли глоток вина действовал на неё так, то ли в ней просыпалась смелость. — Почему Вы говорите так, как будто Вам самому претят эти правила? Вы же тут хозяин, поменяйте их.

— Я. Не. Могу, — сказал он, давая понять, что обсуждать это он не собирается. — Исходя из расчёта, что я спас твою жизнь, ты должна будешь… — он задумался.

Прошло несколько секунд, за которые Аннабелль успела перебрать все варианты от самых безобидных до ужасных, выходивших за границы реального, хотя, учитывая все произошедшие события, она и сама не очень понимала, где расположены эти границы.

Своим молчанием Клод как будто испытывал её терпение, либо её фантазию, проверяя, в какие дали та способна унести девушку. Но по его напряженной позе, сцепленным в замок рукам и опущенной голове становилось ясно, что он и сам не рад сложившейся ситуации.

— Ты должна будешь остаться здесь на год и служить мне, — произнёс он чуть ли не с отчаянием в голосе, как будто выносил приговор самому себе.

— Нет, — медленно покачала головой Анна. — Не-е-ет, — протянула она, осознав наконец-то сказанное хозяином замка. — Я, конечно, очень благодарна Вам за щедрость, помощь и всё остальное, но оставаться здесь на год и служить Вам? Как, а главное, чем? — она осеклась. В уме красными буквами вспыхнуло напоминание, что она ведёт себя грубо. Ей не следовало переходить в атаку, лучше было смолчать и дождаться, пока хозяин не предложит ей другой вариант. Но Клод вовсе не выглядел обиженным.

— Я понимаю, — сказал он, то ли оправдываясь, то ли предвещая что-то плохое. — Но особого выбора у меня нет. Как и у тебя, — вполне жизнерадостно произнёс он, как будто девушку должно было обнадёжить то, что они в одной лодке.

— Я не могу, понимаете? — сказала она дрожащим голосом. — Я должна уйти, уехать как можно скорее, добраться до порта и уехать. Так далеко, как только возможно.

— А потом что? — спросил он. — Ты бежишь, это видно, отчего — ясно, но что ты хочешь найти в конце пути? — Клод смерил её долгим взглядом. — Считай, что я предлагаю тебе помощь. Здесь ты найдёшь всё, что может пригодиться тебе в твоём путешествии, по окончании твоей службы я даже дам тебе лошадь и деньги в дорогу, если ты пожелаешь. Но ты должна будешь остаться.

— Что будет, если я не останусь? — вдруг спросила она. Перед глазами вновь загорелась красная надпись. Девушка до боли зажмурила глаза, отгоняя её прочь.

— Ты не сможешь покинуть мои владения без моего на то согласия. А ещё ты будешь неблагодарной, бессердечной, отказывающейся помочь тому, кто помог тебе. К тому же, — он выдержал долгую паузу и посмотрел в окно. Солнце село и его алый шлейф потихоньку скрывался за горизонтом. — Если лесная ведьма объявила на тебя охоту, то тебе нигде не удастся скрыться. А здесь она тебя не достанет.

— Вы с ней враги? — поинтересовалась девушка.

— Старые знакомые, — вполне дружелюбно ответил Клод, в его голосе не было ни принуждающего тона, ни ноток металла, ни попыток достучаться, ни отчётливо слышавшейся горечи. — Итак, что ты скажешь, belle?

— Мне нужно будет вернуться в Имфи. Там остались все мои вещи, — сказала она со смирением в голосе.

— Они тебе не понадобятся.

— Они нужны мне, это очень важные предметы, я берегла их на протяжении всего пути. И, к тому же, это всё, что у меня осталось после всех этих… событий, — тяжело вздохнула она и с надеждой взглянула на Клода. Тот опустил голову и, помолчав несколько секунд, снова посмотрел на Аннабелль. Девушка готова была поклясться, что чувствует усмешку на его лице, как будто он хотел сказать: «я всё понял», действительно разобравшись в хитросплетении слов и жестов, а не ради пустого блефа, чтобы заставить собеседника сдать позиции.

— Хорошо, — сказал он. — Я прикажу к утру подготовить лошадь, а пока ты можешь заночевать в замке.

Последние отблески солнца скрылись за лесом. Фиолетовая вуаль ночи затягивала небо и на его холодном фоне проступало бледное печальное лицо Луны. Собеседники молчали, каждый думал о своём. Клод проводил Аннабелль обратно в комнату, которую она уже называла «своей». В коридорах, погружавшихся в прохладную тень, зажигались свечи, слышались голоса и музыка. Чем громче становились звуки, тем быстрее шагал Клод, уводя за собой девушку. Аннабелль оборачивалась назад в надежде увидеть тех людей, которые встретились ей утром, но хозяин замка всё быстрее увлекал её за собой.

— Кто те люди? — спросила она, когда её спутник наконец остановился.

— Какие?

— Я видела здесь людей, — с напором произнесла девушка, давая понять, что её не удастся обвести вокруг пальца. — Кто они?

— Призраки, — неохотно ответил Клод и открыл перед девушкой дверь. — Доброй ночи.

— Доброй, — сказала Аннабелль и, сделав реверанс, скрылась в своей комнате, абсолютно не представляя, чем занять себя до утра. Желания спать не было, особенно после мыслей о пауках, которые под покровом темноты могли оказаться где угодно. Несколько раз Анна подпрыгивала, когда ей казалось, что чёрная тень ползает по её кровати.

Только под утро её одолела лёгкая дрёма, смывшая все остатки беспокойной ночи и рой мыслей, со страшной скоростью плодившийся в свете звёзд и луны. О чём она думала? Что ей снилось? Девушка не помнила. Ей с трудом удалось вспомнить, где она. В рассветной дымке сны смешались с явью, но стук в дверь расставил всё на свои места.

5

Как это часто бывает, в самый нужный момент происходящее не оказывается сном. В ту самую секунду, когда больше всего хочется открыть глаза и увидеть чью-то ласковую улыбку, услышать успокаивающие слова вроде: «тише-тише, это всего лишь сон», перед взором предстаёт всё та же унылая реальность с лёгким налётом безысходности: серые будни, вроде бы важные решения или проблемы, видеть которые уже нет сил. И вот, новый наступивший день то ли с гордостью, то ли с прискорбием, говорит: «давай, это — твоя жизнь». Именно тогда хочется застыть и смотреть, как эта самая жизнь проходит мимо, и надеяться, что она не обратит внимания на простого обывателя, вставшего в сторонке полюбоваться голубями.