Не буди Лихо (СИ) - Ли Марина

Опекун моего нерадивого студента появился два дня спустя. Он вошёл без стука минут за десять до конца лекции. Замер на пороге, словно специально, чтобы позволить нам себя хорошенько рассмотреть. А впрочем, слово «словно» в предыдущем предложении было явно лишним. Он сделал это специально и совершенно осознанно. Да и вообще, ворвавшийся в мою аудиторию мужчина, определённо, привык к восхищённым женским взглядам и вздохам, которые не преминули раздаться со стороны моих пустоголовых студенток.

Он смотрел в лекционный зал, и на его губах играла снисходительная улыбка, будто он видел каждого присутствующего насквозь. Будто читал наши мысли, как открытую книгу. Уверенный в себе, хищный, привыкший повелевать. Нет. Привыкший, что ему подчиняются беспрекословно. Определённо, Вовочка не преувеличивал, когда говорил, что братец с него шкуру спустит за недопуск к экзамену. Этот может.

Я раза два стукнула костяшками пальцев по краю кафедры, привлекая к себе внимание гостя, и вздрогнула, когда тот перевёл свой взгляд на меня.

За голубыми линзами солнцезащитных очков не было видно цвета его глаз, но я почему-то решила, что они должны быть обязательно чёрными, как зимняя безлунная ночь. И такими же, как эта ночь, холодными.

— Вышли вон, — едва слышно произнёс демон, но все мои перманентно страдающие от глухоты студенты дружно встали.

— Я никого не отпускала, — проговорила я, и опрометчиво поднявшиеся немедленно упали на свои места. Правильно. Я не злопамятная, но Вовочка в чём-то был прав, когда утверждал, что я ему мщу за то, что он так нежно любимого мною Гюго не читал. Не то чтобы я не любила Кафку, но за Кафку я с него ещё спрошу.

— Вы ко мне? — обратилась я к мужчине, который был явно шокирован тем фактом, что его приказ проигнорировали.

Шок длился секунд семь, а потом он мило улыбнулся. Ну, как мило? Оскалился он, словно акула в мультике про маленькую оранжевую рыбку. Оскалился и мурлыкнул неожиданно мягко и ласково:

— Хочешь поиграть? Что ж, так даже интереснее.

Неспешно прошёл до «парты самоубийц», которая называлась так потому, что стояла вплотную к моей кафедре и почти всегда пустовала по этой же причине, где и устроился, не сводя с меня цепкого, заинтересованного взгляда.

Я пожала плечами, мол, воля ваша, и вернулась к лекции, стараясь не смотреть в сторону наглого демона. И делать это было очень и очень сложно, ибо посмотреть там было на что. И я даже не говорю об одежде, которая выглядела слишком просто для того, чтобы и в самом деле быть недорогой, не говорю о каштановых прядях волос, словно взлохмаченных рукой требовательной любовницы, не говорю о мощных плечах, обтянутых тонкой водолазкой…

Не говорю, но очень хочется, потому что Вовочка-старший — а я с первого мгновения была уверена, что это именно он — был замечательно красив.

До самого конца лекции я чувствовала на себе его тяжёлый взгляд. В нормальной ситуации внимание со стороны симпатичного мужика, несомненно, вызвало бы прилив внутренних сил и ощущение полёта. Потому что, когда ты чувствуешь чужой восторг, когда ты кому-то нравишься, это… бодрит, если коротко. Взгляд моего гостя заставлял меня внутренне сжиматься, краснеть, бледнеть (тоже внутренне, к счастью) и чувствовать себя беззащитно обнажённой. Именно так. Как в одном из моих кошмаров, где я оказывалась голой в магазине, а мой преследователь… Нет!

Впервые в жизни я еле удерживалась от того, чтобы не смотреть поминутно на часы в ожидании звонка. Когда же он, наконец, прозвенел, сообщая о том, что мой рабочий день окончен, не смогла сдержать облегчённого выдоха, что, к моей досаде, не ускользнуло от внимания мужчины.

Студенты покидали аудиторию медленно. Студентки ещё медленнее. Все сразу вдруг превратились в неторопливых июльских улиток, которые, словно грибы, появлялись после дождя в Бусином цветочном саду. На Вовочку И. же вообще напал столбняк: он как поднялся из-за своей парты, так и замер с открытым ртом.

— За дверью меня подождёшь, — обронил мужчина, наклоняя голову в сторону своего младшего брата.

— Ян… — а вот перепуганный взгляд, который бросил в мою сторону студент, мне совсем не понравился. Он что, в самом деле боится, что мне причинят вред?

— За дверью! — отрывисто повторил демон, а после того, как Вовочка с несчастным видом исчез в коридоре, повернулся ко мне.

— Ну? — изогнул бровь и постучал ладонью по стулу рядом с собой, словно предлагал мне туда переместиться. Не словно. Не предлагал. Приказывал.

— Во-первых, здравствуйте, — я поднялась, оправила юбку и шагнула в противоположную сторону, к доске. Детский поступок, знаю. С другой стороны, учитывая тот факт, что мне вообще хотелось сбежать или, на крайний случай, провести беседу в присутствии Чапая, может, и не такой уж детский.

Демон понимающе улыбнулся, откинулся на спинку стула и лениво протянул:

— Всё интереснее и интереснее…

— Это уж кому как, — раздражённо ответила я. — Мне, например, совсем скучно. Потому что я ожидала серьёзного разговора, а вынуждена мириться с какими-то царскими замашками и хамством. Вы, простите, кто такой вообще?

— Я? — мужчина растерялся. — А ты не знаешь?

— А должна? Ну, кроме того, что вы, скорее всего, старший брат того двоечника, который так опрометчиво поклялся именем своего рода.

Улыбка слетела с красивого лица моментально, а взгляд стал ещё холоднее и острее.

— Ты, конечно, откажешься эту клятву принять, — безапелляционно заявил мужчина и хлопнул ладонью по столу, будто точку поставил. Или восклицательный знак.

— И не подумаю! — я опёрлась о «парту самоубийц» двумя руками, слегка наклонившись вперёд, и повторила:

— Нет! Я её приму. Уже приняла. Ваш Вовочка, — тут демон странно вздрогнул и поражённо уставился на меня, — либо будет учиться, либо вылетит из техникума, как пробка. Это вам ясно?

— Ясно, — он кивнул, хотя мне показалось, что это слово не относилось к тому, о чём я только что говорила.

— Если хотите, можете жаловаться руководству, но я буду стоять на своём. Я понимаю, что он технарь, что навыки сценариста ему в профессиональной деятельности, скорее всего, не понадобятся, но послушайте…

Мужчина снял очки, и я застыла на полуслове, забыв, о чём хотела сказать.

В его глазах, как я и предполагала, плескалась тьма: ночное небо, встретившись с сонным морем, сплелись в тесных объятиях. И нельзя было понять, где начинается одно и заканчивается другое, лишь едва заметные зелёные блики на гребнях высоких волн позволяли отграничить стихию воды от стихии воздуха.

Нестерпимо захотелось на море, и в тот же миг моих ног коснулась ласковая тёплая волна. Руки сами собой поднялись, чтобы расстегнуть воротничок на блузке. Снять тесную одежду, окунуться в прохладную воду. Сейчас же! Я почувствовала, как трепещут мои ноздри, втягивая солёный, с лёгким привкусом хвои и йода, запах моря, прохладный ветерок коснулся разгорячённых щёк, и я услышала:

— Очень хорошая, послушная Машенька…

И тут же исчезло море и воздух, а от пляжа не осталось и следа. Была только я, бездумно расстёгивающая блузку посреди пустой аудитории, да возбуждённый мужчина напротив.

Ах, Вовочка! Ах, паразит! Значит, имена в их роду — родовая тайна… А я-то тоже хороша! Нет бы сразу догадаться, когда он братца Яном обозвал!

— Ну, снимай уже блузку. Жарко же, пойдём купаться. А хотя нет. Оставь так.

Он нетерпеливо отодвинул стул, почти полностью выехав в проход, и произнёс глухим от напряжения голосом:

— Сейчас ты подойдёшь, встанешь передо мной на колени и скажешь: «Мой господин, позвольте доставить вам удовольствие!» А потом…

Он довольно ухмыльнулся, а я моргнула. Права всё-таки Буся, когда говорит, что у демонов ни стыда, ни совести нет. Хоть бы дверь закрыл, подлец такой!

Гнев удушающей волной поднялся откуда-то из самого центра моей груди и булькнул на подходе к горлу. Мария Ивановна Лиходеева медленно опустила голову и спрятала глаза за пушистой завесой ресниц, а когда снова посмотрела на улыбающегося демона, это была уже не она, то есть не я, а кто-то совсем другой. Кто-то дикий и бесстрашный, кто-то, кому я так редко давала волю, кто-то, кого я прятала за семью печатями с тех пор, как пришло время считать себя взрослой. Внучка ведьмы Василисы. Единственная дочь боевого демона Иво. Тоже немножко я, но уже совсем-совсем другая. Голова бедовая. Машка-бесёнок. Машка-егоза. Мегера. Но чаще, просто Лихо. Именно так прозвали меня мальчишки Лук, мои бессменные товарищи по играм, соучастники во всех детских шалостях и приключениях. Лихо. Наверное, подхватили от матерей, которые не раз поминали меня недобрым словом, а может, просто бесхитростно сократили фамилию…