Даже не мечтай! (СИ) - Соболянская Елизавета

Следующую неделю лорда Иссиэля кружило по всей долине. Искал отравителей Блекрайна, проверял состояние каменных стрелковых башен на крепостной стене, улаживал конфликт между двумя хозяйствами по разведению племенного скота и выматывался так, что без сил падал на матрас и засыпал, забывая поужинать. Привычные ко всему слуги оставляли блюдо с холодным мясом и кувшин с элем на столе, зная, что голодный лорд ночью непременно проснется, перекусит и отправится проверять стражу и своего подопечного.

Тем не менее, даже в такие напряженные дни мужчина изыскивал возможности заглянуть к матушке Мельдине и лично принести корзинку с приношением. Старушка упорно встречала его на пороге, забирала еду, чистое платье для Галии, букетик цветов или душистых трав и немного шаркающей походкой удалялась вглубь помещения. Зайти не приглашала, о девушке ничего не рассказывала.

Иссиэль начал тревожиться. Неужели Галие так плохо, что она не желает никого видеть? А может она заболела? Он даже расспросил травницу, не просила ли ее старая жрица заглянуть в храм. Аманта лишь рассмеялась:

— Нет, лорд, матушка Мельдина, будь на то ее воля, меня за пояс одним жестом заткнет. Не переживайте, скоро ваша девочка вернется.

Между тем седьмица прошла, а Галия и носа не высовывала из храма. Зато вернулся разведчик, посланный в село, из которого Иссиэль забрал Галию. От рассказанной им истории кровь стыла в жилах. Оказалось, что действительно те края лет пять назад посетила черная хворь. Болели, почему то больше мужчины и дети. Целители Саты ездили по всему краю, борясь с опасной заразой. Девушка появилась в селе именно в то время, хотя согласно бумагам, сохранившимся в местном архиве вспышка эпидемии здесь была минимальной, и служители Саты даже не заезжали в село.

— Селяне неразговорчивы, мой лорд, — переминался у стола красивый светловолосый парень, одетый как сельский охотник. Его кожаная куртка, бриджи и шляпа с фазаньим перышком многих вводили в заблуждение, отвлекая внимание от холодных серых глаз. — Мне удалось лишь узнать, что мать девочки убила местная сумасшедшая, если прикажете, я узнаю больше.

Выслушивая доклад разведчика, лорд катал желваки и сдерживал желание вернуться в сельцо и разнести не только ворота.

— Благодарю за подробный рассказ, — сумел удержать свои эмоции единорог, — отдыхай. Позову денька через три.

Разведчик поклонился, забрал мешочек монет за работу и ушел. Единорог задумался. Несколько лет назад он подобрал в лесу замерзающего волчонка, теперь из него вырос отличный разведчик, оборотень, не боящийся грязи людских городов. Лорд Станаэль сначала неодобрительно смотрел на волка, но теперь привык и даже просил порой Иссиэля разузнать что-либо с помощью Йена. Теперь же советник сам хотел узнать, откуда родом Галия и как ее зовут на самом деле.

Глава 4

Галия очнулась уже ближе к вечеру. Голова гудела, но боли не было. Маленькая кошка, мурлыча терлась о ее ноги, а когда девушка села, побежала к двери тихонько мяуча. Скрипнула половица, в комнату вошла матушка Мельдина:

— Проснулась, красавица? Идем обедать, суп уж давно кипит.

Галия медленно, боясь потревожить голову встала и пошла в след за жрицей чувствуя, что ей стоит сначала хотя бы умыться.

— Умывальня там, — старушка махнула рукой в сторону узкого коридорчика, ведущего вниз. — Иди приведи себя в порядок. Есть будем здесь, — незрячая матушка уверенно показала на вход в другое помещение.

Галия поблагодарила и ринулась вниз. В подвале обнаружилось все необходимое и поплескав в лицо водой девушка вернулась в помещение храма. Оказалось, это был не сам храм, а жилая пристройка. Три небольших комнатки — одна с топчанами, вторая кухня-столовая и третья наглухо закрытая тяжелой низкой дверью.

Старушка уже ждала девушку за столом:

— Садись милая! Благослови Светлая трапезу сию! — Галие показалось, что вслед за рукой жрицы протянулось золотистое сияние. — Ешь, девочка, тебе силы понадобятся.

На столе стояли миски с густым овощным супом, сыр, творог в глубокой миске, сладки летние ягоды и хлеб. Они дружно жевали, и Галия ощущала, как с каждым глотком отступает слабость, а кровь быстрее бежит по жилам.

После трапезы жрица велела снова умыться и повела девушку в храм:

— Здесь у нас все скромно, Светлая просит своих детей нести в мир любовь и добро, а все остальное предоставлять ее заботам, — приговаривала старушка, обходя помещение по часовой стрелке.

Суховатые морщинистые руки не прекращали своего движения — тут поправили вышитый покров, там выровняли фитиль в лампаде. Когда женщины добрались до алтаря, храм сиял чистотой и порядком, словно в нем потрудился полный штат уборщиц. Алтарь представлял собой молочно-белую каменную плиту с выбитым изображением: прекрасная дева сидела на траве, а золотой единорог склонял рогатую голову на ее колени.

Матушка Мельдина тепло улыбнулась деве, словно старой знакомой и сказала:

— Садись тут на пол, попробуем тебе память вернуть. Только сразу нельзя, многие от этого теряются, путаются. Начнем с детских воспоминания. Годика три-четыре.

Сухие горячие руки легли на затылок и лоб Галии, перед глазами замелькали беленые стены. Женщина в холщовом переднике и белом платочке возит кистью по серой стене:

— Лилия! Беги сюда! — окликает она и маленькие босые ножки бегут по теплому деревянному полу…

Очнулась девушка, лежа на полу. Она свернулась в комочек и промочила слезами подол своего платья. Старая жрица сидела рядом и гладила ее короткие волосы, рассыпавшиеся на упавший платок.

— Поплачь, поплачь, девочка. Со слезами боль уходит.

Когда девушка задвигалась, старушка вдруг улыбнулась и спросила:

— Теперь знаешь, как тебя зовут?

— Знаю, — гостья потерла руками влажное лицо, — Лилия, меня зовут Лилия, как цветок.

Следующие дни Лилия проводила в храме под присмотром матушки Мельдины. Старая жрица не давала ей скучать, все время находила простую монотонную работу, которая не мешала проявляться новым образам. Иногда девушка плакала, иногда задумчиво гладила полотно или меховое покрывало. Образ мог появиться из ниоткуда. Вынырнут вдруг из темноты чьи-то руки с иглой. Или замелькает перед глазами вместо реального лука, когда-то виденная картошка.

Жрица не торопила подопечную, напротив, велела не спешить, чтобы не спутать прошлое и настоящее.

— Только записывай детка. Иссиэль настойчивый, найдет твою родню, может не все еще погибли.

Раз в сутки две женщины шли к алтарю Светлой и, после моления матушки Лилия видела еще кусочек прошлого. Мужчины, женщины, запахи, звуки, учебники по анатомии и травоведению. Низенький плотный человечек хватает ее за руку, выгибает пальцы:

— Сильные гибкие руки, и глаз верный, заберу к себе, посмотрю, вдруг сгодится! — ворчливо говорит он и мама расцветает улыбкой.

Это почетно служить с доктором Лейке. Он лучший хирург их Дома!

Через неделю воспоминания сложили в стройный ряд. Учеба, работа в операционной, мама, семейные комнаты. А еще были дедушка и бабушка, отец, старший брат! Оказывается она не сирота! У нее много родственников! Но почему же ее не искали?

Вскоре Лилия вспомнила — почему. Эпидемия началась из-за слишком жаркого лета. Пересохло много источников, вода зацвела, в сельской местности начали болеть целые села. Король лично обратился за помощью к целителям Саты, обеспечивая им доставку и защиту. Мать Лилии считалась опытным доктором, да и сила у нее была. Вдвоем они легко справлялись с болезнью. В тот день их Дом проверял деревеньки в нижнем течении реки, впадающей в море. Прибежала женщина. Плакала, умоляла. Звала. Но тут тоже были больные. К вечеру мать сдалась и взяв дочь пошла за женщиной. А там уже трупы. Увернуться от тяжелого камня в руках сошедшей с ума селянки, усталая служительница не успела.

А дальше память возвращаться не хотела. Очевидно, что был удар, была болезнь. Следующее воспоминание уже коровник и лопата.