В его власти (СИ) - Рияко Олеся "L.Ree"

Он начал сверху, медленно расстегивая ремни и заклепки одну за другой, на что ей оставалось только смотреть, как кролику на пассы питона, усиливающего хватку.

— Карезийцы верят в священный путь к Создателю, в предопределенность жизни. Но откуда тебе знать, что тебе не предопределено именно это. Выжить несмотря ни на что и занять место в числе прочих слуг империи. Здесь. Рядом со мной.

Он скинул с себя черную куртку и одним движением стянул через голову черную майку, оказавшуюся под ней. Широкоплечий, подтянутый… за нечастыми полосами старых шрамов выделялись четко очерченные, крепкие бицепсы, мускулы груди и пресса. Как она вообще могла подумать, что сможет хоть сдвинуть его с места или вообще оказать какое-то сопротивление.

Одним движением он подтянул ее к себе, оказавшись меж ног и нежно провел руками вверх по внешним сторонам бедер. От колен и выше, завернув к попе, чтобы нежно сжать в руках ее ягодицы и придвинуться еще ближе.

— Тебе не нужно решать. Ты уже решила сегодня утром, тебе осталось в это просто поверить. — Сказал он тише, склонившись к ее животу и поднявшись к груди, так словно пытался что-то ощутить, рассмотреть или ожидая разрешения, чтобы прикоснуться к ее телу губами. В этот момент, вибрации от его глубокого голоса, отражавшегося от ее кожи, достигли предельной концентрации. Внутри девушки, словно натянулась какая-то тонкая струна, которая вот-вот должна была порваться, наполнив все вокруг своим звоном — и она подалась вперед, следуя этому велению собственного тела. Двигаясь с ней в такт, он жадно обхватил ее талию ладонями и поцеловал в солнечное сплетение.

Тогда что-то произошло и с ним — движения мужчины стали более резкими и скорыми. Он собрал красное платье на ее бедрах и потянул его вверх, чтобы обнажить ее груди с затвердевшими чувствительными сосками — прильнуть к ним жадно и горячо.

Почувствовав его губы на свой коже, она сладко застонала и подалась вперед, желая получить еще больше этого сладкого яда. Голова немного кружилась от спиртного, но это не притупляло ощущения, а делало ее более открытой его настойчивым движениям. Позволяло забыть то, что она забывать не должна, но…

Охваченная возбуждением, Азанет и не заметила, как он стянул с нее платье, а с себя брюки и остался с ней один на один, совершенно без каких-либо преград. Его рука скользнула ниже, и он провел жесткими, сильными пальцами по нежным лепесткам ее губ, ощутив выступившую на них влагу — это распалило его еще больше.

Мужчина завел свою руку ей за спину, чтобы схватить за рыжую копну волос и немного отвести назад голову, освободив доступ к грациозной белой шее. Он жадно впился губами в гладкий бархат ее кожи, а она в ответ подалась вперед, позволив приподнять себя и… она совсем не ожидала этого — усадить прямо на его затвердевший член. Он вошел в нее туго, но быстро, скользко, не как в первый раз. Было немного больно, но еще более было сладко. Он дал ей секунду прийти в себя, прежде чем опустил руки на бедра девушки, чтобы направить движения в ритме, который им обоим обещал принести наслаждение.

Двигаясь вперед и назад под надзором его крепких напряженных рук, она поймала затуманенный взгляд До Готта и запустила руки в густые черные волосы, от чего он издал низкий протяжный стон и сильно направил ее к себе. Поняв, что до этого он вошел не до конца, девушка едва не вскрикнула от внезапной, резкой боли пронзившей все ее лоно. Но любовник уже изменил свое положение, подхватив ее руками под ягодицы и направив вверх и снова вниз, опять и опять…

Это было не быстро, но сладкая истома постепенно заполнила низ ее живота взамен внезапной резкой боли от его полного погружения в нее. В этот момент она поняла, что хочет повторить этот внезапный взрыв внутри, который сразу после сделал ощущение острее и ярче.

Склонившись к нему, она нежно укусила его за мочку уха и ниже, туда где на шее выступала пульсирующая от напряжения яремная вена.

— Я хочу тебя всего, глубже, еще раз. — Прошептала она, почувствовав, как моментально отреагировало его тело — дрожью и новой волной возбуждения, сделавшей его член внутри нее будто жестче и толще.

В ответ на слова Азанет, мужчина повалил ее на простыни, не покидая лоно целиком и, крепко притянув ее к себе одной рукой, второй зафиксировал оба ее запястья над головой и вошел глубже, но не стал делать этого сразу. Толчками, постепенно, он увеличивал свой напор причиняя невыносимое удовольствие — боли больше не было, но теперь она ощущала его всего, как и хотела — он заполнял ее, как пустое пространство, которое все это время жаждало именно этого.

Отзываясь на его движения, девушка ощутила какое-то невероятное единение. Чувство бесконечной близости, цельности — они словно слились в одно, ощущая в этот момент абсолютно те же самое, словно были в самом деле одним человеком.

Теплая волна за волной приливали к низу их животов, заставляя искриться гормоны в крови, а сердца будто пропускать удары в томном предвкушении разрядки. Они оба почувствовали это — приближение момента — и увеличили темп.

Он входил в нее снова и снова, целиком, до самого упора, до натяжения мышц и истощения собственных сил, снова и… это было ярко и желанно, как глоток холодной воды в очень жаркий день. Они кончили вместе, громко, долго и повалились рядом совершенно без сил.

7. Его глазами

Рыжие волосы каскадом разметались по жемчужно-серому атласу. На светлой ткани они смотрелись еще контрастнее, ярче. Он никогда прежде не видел такого оттенка; обычно рыжеволосые имеют более светлый тон, отчего выглядят блекло. Но ее цвет был насыщенным, темным, особенным.

Да, женщины красят волосы, должно быть и не в такой цвет, но это всегда видно — фальшь и притворство отвратительны по своей сути. Непринятие себя, на его взгляд, уродовало еще больше, чем отсутствие естественной красоты.

Но она была красива. Как же она была красива!

Он подхватил с подушки ее локон и расправил на ладони.

Откуда пошло это суеверие, что рыжие приносят удачу? Вероятнее всего, как и другие женщины, рыжие являются неисчерпаемым источником проблем. Взять хоть ее — чуть больше суток на корабле, а он словно только и занимался все время тем, что решал вопросы, связанные с ней… конечно же нет. Но забот стало определенно больше.

Сложнее всего было не принять подарок, а решить, как себя с ним вести.

«Подчинение требует четких, простых указаний и обрисовки явных границ. Лидер должен поставить себя высоко и убедиться в том, что правила поведения и субординации были усвоены, прежде чем приступить к руководству.» — Только так можно добиться от человека исполнения обязанностей.

Но это хорошо работало в том, что касалось службы, но не постели. Потому что, как бы он не пытался себя убедить в обратном, в спальне ему нужны были эмоции, а не еще один солдат беспрекословно следующий уставу.

В этом были свои преимущества и недостатки.

Покупать наслаждение проще… но секс с ней был совсем не похож на то, что было раньше. К привычному коктейлю удовольствия добавилась новая специя — обладание. Она была его и больше никто не имел на нее прав… и это так заводило, что посетив ее утром, он не мог дождаться окончания дел, чтобы повторить.

Может и прав был господин Мон Атто, в том, что настоял на своем и, несмотря на все его отговорки, распорядился о поиске подходящей женщины.

«Все мы люди и только потом командиры и подчиненные. Для мужчины нет лучшей разрядки, чем постель с согревшей ее женщиной. Ну, а если нет такой, начинаешь искать иной способ выпустить пар. Смотри, командующий, однажды можно ведь и досмерти забить кого-то за не по форме застегнутый ремень.»

И все же До Готт до последнего отказывался от назначения ему цифии, ведь это лишняя трата времени и сил — содержание женщины на боевом корабле, думал он.

Во-первых — размещение. Нет, разумеется, как командующий он занимал целый сектор, фактически состоящий из пяти кают — но, как человек непривыкший к роскоши, едва приняв назначение, отказался от сей привилегий в пользу практичности, разместив в просторном отсеке ближний круг офицеров.