Фейри-таун (СИ) - Багрянцева Влада

— Гретхен, — повторил Арман. — Это не свидание. Я выполняю задание от руководства, которое…

— Сами и придумали, я уверена. Вы мне передали часть себя вместе с кровью, когда вернули к жизни, не забывайте. Я представляю образ вашего мышления и на месте куколки Моро очень постаралась бы, чтобы соблазнить вас.

— Ему быстро надоест.

— Могу с этим поспорить, но не собираюсь тратить ваше время. Будете приходить на ужин?

— Обойдусь ресторанной пищей. В прошлый раз оказалось неплохо. Дома я не стану пока появляться, можешь притащить своего Дени.

— Вы запомнили, как его зовут? — улыбнулась Гретхен, застегивая чемодан.

— Ты же мне каждый день про него только и рассказываешь.

Перед тем как поехать к Вивьену, Арман заглянул в отдел. Шеф, перекатывая в руке уже нефритовые шарики, развернул экран монитора и ткнул ручкой в скриншот видео.

— Это человек, который появлялся у особняка Моро в день убийства.

— Не разобрать ничего, — произнес Арман. — В плаще с капюшоном, даже профиля не видно. Это нам ничем не поможет.

Шеф меланхолично вздохнул, стукнул шариками и сказал, что разбирать ничего и не надо, если в департаменте трудятся не только люди.

— Надеюсь на твои способности и проницательность, Вуд, — добавил он в спину выходящему из кабинета Арману.

В его случае Арман был спасением от себя самого, от угнетающих размышлений и тоски по родным. Пока господин полицейский находился рядом, окружающая действительность, где Вивьен остался один и в неизвестности, не так давила, и с ней можно было бороться.

В пентхаусе он первым делом открыл дверь в мастерскую, где все осталось на своих местах со времен его обучения: мольберты, загрунтованные холсты разных размеров, выстроившиеся у стены, ящики, банки с кистями, сваленные в деревянную коробку пастельные мелки и уголь. Окно, как и во всех комнатах, кроме ванной, было панорамным, его можно было закрывать сплошной шторой, но этого никогда не делали. Даже когда между небоскребов бродили существа, забредающие из других миров, — жуткие с виду, но состоящие из другого вида материи, не способные взаимодействовать с человеческим. Пару раз Вивьен чувствовал, что на него смотрят, раньше, чем на пол ложилась тень, оборачивался и утыкался взглядом в зрачок огромного глаза без века и ресниц. Некто пялился на него с детским любопытством, шевеля зрачком, иногда двумя или тремя, затем шел дальше, высматривать человечков — видимо, за тем, кто тебя не видит, наблюдать было интереснее. В последнее время, как говорили, их стало больше, то ли где-то истончилась граница между мирами, то ли человеческий мир их привлекал обилием свободной энергии, негатива здесь хватало на поколения таких гостей — жрать и жрать.

Вивьен сдернул с мольберта простынь, изучил незаконченный городской пейзаж и сделал пару мазков тонкой кистью, накладывая блики. На пробу, но увлекся и не заметил, как вибрирует в кармане мобильник. Взглянул на имя на экране и бросил кисть в банку.

— Очень любезно с твоей стороны все же открыть, — проговорил Арман, входя.

— Я тебя ждал еще утром. Постелил тебе в кладовке.

— Я могу спать и стоя, главное, не мешать мне это делать.

Вместо кладовки, само собой, ему досталась одна из спален, где он, вместо того чтобы обустраиваться, принялся заглядывать во все вазы и ощупывать статуэтки китайских божеств на полке с книгами.

— Что ты ищешь? — спросил Вивьен, наблюдая за этим.

— Прослушку. Видеокамеры.

— Думаешь, я хочу записать с тобой хоум-видео?

Арман не обернулся, вытягивая книгу за корешок, но на миг замер, и Вивьен добавил:

— А я хочу.

— Я здесь не за этим.

— На задании, я в курсе. Но в твоем случае это как заказывать в «Макдоналдсе» картошку фри без сырного соуса. Кстати о картошке. Хочешь… Черт, я забыл, что ты на особой диете.

— Мне можно кофе. Только если очень крепкий. Завтра нужно будет наведаться к Муртасу, если успеем, то и к Финну тоже, потому что послезавтра он улетает в Швецию на отдых с женой. На несколько дней всего, но лучше навестить его перед отъездом.

Весь день Арман провозился с осмотром. Вивьен наблюдал за ним некоторое время, пытаясь понять, действительно ли он двигается так размеренно и четко, или ему приходится сдерживаться, чтобы не делать что-то быстрее обычного человека. Так и не понял. Пожелал спокойной ночи и застрял в мастерской надолго, вырисовывая лепестки на вишневой ветке. Потом, очнувшись, отложил палитру, в качестве которой использовалось фарфоровое блюдце, и подошел к окну. Над небоскребом напротив роились крылатые тени — кто-то из своих выгуливал питомцев. Город внизу сегодня не убаюкивал, а только раздражал огнями и лентами трасс.

Ради приличия Вивьен мог уточнить, спит господин полицейский или нет, но делать этого не хотелось, потому он зашел без стука, залез на кровать и устроился на боку рядом с ним, лежащим неподвижно.

— Ты хоть когда-нибудь раздеваешься? — спросил он, подсунув под щеку сложенные ладони.

— Когда моюсь, — произнес Арман. — И утром, когда переодеваюсь.

— А когда занимаешься сексом?

— Не всегда.

— Бедный господин полицейский. Ты, видимо, и забыл, как это, когда лежишь с кем-то в теплой постели совершенно обнаженным. Или когда тебя будят качественным минетом.

— Если ты считаешь, что секс у меня происходит раз в столетие, то спешу тебя проинформировать, что это не так.

Вивьен переместился ближе, закидывая на него ногу и касаясь коленом паха, а носом — плеча.

— Проинформируй меня еще и о том, что тебе больше всего нравится, — произнес он, выжидая, когда Арман начнет заводиться — пока же заводился только Вивьен.

— Я люблю, когда не идет дождь и не задают странных вопросов.

— Во время секса?

Арман вздохнул:

— В принципе.

— Из тебя слова не вытянуть. Это же так просто — рассказывать о своих предпочтениях. Мне, к примеру, нравится, когда прикусывают кожу между лопаток. Еще люблю, когда используют игрушки. Особенно фиксирующие.

— Мне кажется, ты слишком напряжен, чтобы уснуть, — произнес Арман резче, чем обычно, и Вивьен ухмыльнулся ему в плечо. — Дай руки.

Вивьен протянул их, готовый даже к тому, что его прикуют к кровати и уйдут, но Арман вместо этого стал растирать его пальцы до жара, находя какие-то особенно чувствительные места между ними. Против воли на Вивьена внезапно навалилась усталость, и он зевнул с удивлением:

— Вас в полиции что, обучают такому?

— Нет, секретные внеземные технологии.

Вивьен уснул еще в процессе точечного массажа, которому Арман научился случайно — в больнице, где он дежурил в палате важного свидетеля по одному громкому делу, по ТВ крутили передачи, рассказывающие о тибетской гимнастике и массаже. По другим каналам показывали мультфильмы и боевики, потому Арман решил, что если приходится коротать дни и ночи в ожидании, когда очнется раненый, то лучше провести его хоть и с такой сомнительной, но пользой.

Вивьен явно планировал закончить вечер иначе, но позволять ему этого не стоило. Во-первых, из-за того, что это был чисто спортивный интерес, не более. Во-вторых, сам Арман заводить даже кратковременные отношения не планировал, предыдущий опыт все еще напоминал о себе шрамом не только на лице, но и где-то в груди, у сердца.

В-третьих, было не время: легко спутать истинную симпатию с потребностью в заботе. Вивьен остался один, ему необходимо, чтобы рядом присутствовал кто-то, с кем можно было бы не находиться все время настороже. К кому можно прижаться спиной, зная, что она точно прикрыта и ножа в нее не стоит ожидать.

Но Арман все равно не думал, что придется сдерживать свои инстинкты, когда утром увидел Вивьена на кухне, стоящего спиной ко входу. В одной футболке и белье, с собранными китайской шпилькой волосами на затылке. Арман смотрел на его шею, ощущая биение крови в артерии под гладкой кожей, а Вивьен, поднявшись на носочки, потянулся к верхнему шкафу, доставая что-то. Определенно специально, чтобы Арман мог разглядеть напрягшиеся икры и ягодицы. Собственное сердце застучало жадно и требовательно, он закрыл глаза и медленно выдохнул.