Коварные ступеньки - Людвиг Светлана Дмитриевна
В холле непосредственно учебного корпуса гимназии, занимая пространство от пола до самого потолка, на стенде висели фотографии всех учителей с именами и фамилиями. Он-то меня и привлёк. Первая половина занятий у меня закончилась; я, как обычно, не смогла прикинуться тупой и порадовала знаниями ещё пару человек. Народ убежал на большую перемену, я же без Сони в общей столовой не появлялась. И, честно говоря, с каждой кормёжкой подумывала, как бы не появляться в принципе.
Те имена, которые мне вчера назвала напарница, я вспомнить не могла. Зато методично нашла всех знахарей, посмотрела на завучей. Очень много в педагогическом коллективе оказалось молодых учителей, в том числе мужчин — иркутская школа таким похвастаться не могла. На вид определила двух самых старых учителей. Баяр и Рувен. Вроде они. Лица как лица, на злодеев никто не похож, разве что парочка смахивает на редкостных зануд. Например, наш классный, он же завуч, он же знахарь.
— Почему я не вижу твоё будущее? — внезапно раздалось у меня над ухом.
С испуга я аж перелетела к стене — чуть не вмазалась. Спрашивала полнолицая буряточка с завитыми волосами до плеч. В длинной кофте и короткой юбке в чёрно-жёлтую вертикальную полоску. Вещунья, значит.
— Так почему?
Почему-почему! Потому что на мне казённый артефакт, который от такого защищает. Был бы подороже — видели бы подправленный вариант. А так только туман и всё.
— Ума не приложу, — честно ответила я и, озарённая внезапной догадкой, решила узнать: — Ты только моё не видишь?
— Нет, ещё зельевика нашего.
Я не знала, как реагировать: то ли радоваться внезапной зацепке, то ли хвататься за разбитое сердце. Девушка между тем нервно дёрнула плечами, развернулась и ушла куда-то, оставив меня в смешанных чувствах.
— Девочка, — внезапно обратился ко мне кто-то ещё. Что ж здесь за место такое небезопасное! Все норовят пристать! — Ты меня прости, но я тут случайно услышал ваш разговор…
Пока я куковала, ко мне подобрался почему-то очень знакомый мужчина. Седой, лысоватый, в прямоугольных очках, а по фигуре, что называется, не толстый не худой. Мельком я глянула на стенд. Ага, так и знала: Фёдор Михайлович, классный наш, с которым мы ещё не знакомы. Этим я решила воспользоваться, чтобы отвлечь его от опасной темы:
— Здравствуйте, Фёдор Михайлович! А я Лида, новенькая в вашем классе! Мы с вами ещё не встречались!
— Приятно познакомиться, Лида, — улыбнулся он будто бы не шестнадцатилетней девушке, а пятилетнему ребёнку. Но ничего, пусть уж лучше считает так и на интеллект поправку сделает. Всем расскажет, что я такая… дурноватая. — Я о тебе уже наслышан, всё хотел познакомиться, но ждал урока. Лида, а скажи, пожалуйста, у тебя украшения есть?
— Конечно! — радостно заверила я, поняв, куда он клонит. Артефактами я была обвешана, как новогодняя ёлка. Однако решила показать только самый главный. Теперь лишь бы в шнурках не запутаться. — Вот серёжек много, кольцо моё любимое, а вот медальон — папа подарил! И мне, и маме.
Всё! Взятки гладки, смотри и любуйся, почему моё будущее вещуны не видят. И Соню сразу выгорожу. Лучше уж прикинуться дурочкой, чем особенной.
— А ты знаешь, что именно из-за этого медальона у Эржены не получилось увидеть твоё будущее? — как неразумной дитяте объяснил он.
Для себя я заметила, что типчик очень интересный — мог бы увидеть и промолчать. И что ту вещунью зовут Эржена. Не забыть бы, а то я в бурятских именах плохо ориентируюсь. В русских иногда тоже, если не видела лиц.
— Шутите? — попробовала я сыграть святую невинность.
— Нет, я серьёзно, — ласково улыбнулся Фёдор Михайлович.
— Круто! Я-то думала, папа совсем безделушку подарил. Интересно, может, у меня и колечко особенное?
— Нет, колечко самое обычное, — покачал головой учитель.
А вот и не угадал! Колечко тоже артефакт — должно перемещать метров на пятьдесят. Только оно одноразовое и не служебное, а купленное мной лично на случай, когда захочется провалиться сквозь землю.
— Вам разве не рассказывали, как отличать обычные вещи от артефактов?
— У нас учитель слабый был, — даже не соврала я.
В профильном классе шикарная женщина вела, а у нас милая бабушка, которая закрывала глаза на всё и ставила мне оценку, дабы не портить отчётность. На работе мне это здорово мешало. Наш мастер почти плакал, когда его вызывали к нам в кабинет. Почему-то моя фраза «я ничего не нажимала!» заставляла его чуть ли не рыдать.
— Тогда если любопытно, можешь походить на факультатив к нашему мастеру. Хочешь?
Не-е-е-ет, тратить время на факультатив по артефактам я не хотела отчаянно, но что-то там, на краю сознания, подсказывало, что лучше прикидываться просто любопытной девушкой, чем девушкой, которой любопытны только смерти в гимназии и зелья. Как я выдавила из себя восторженную улыбку — ума не приложу. Но Фёдор Михайлович не спросил, почему у меня мина такая кислая, а подробно объяснил, когда и куда приходить, — значит, как-то получилось.
Естественно, первое занятие было сегодня, седьмым уроком. Имя мастера я не запомнила, зато сорок минут любовалась его шикарной рыжей гривой. Ещё отметила аномальное количество людей на факультативе — нас на лишнее занятие было не затащить. Причём ни учеников, ни учителей.
Потом цеплялось одно за другое… Короче, в библиотеку снова доползла только к концу недели. Хотела вообще не идти, но Соня, проверяя тетради, материлась, как сапожник, и сочувствовала учителям всего мира. На моё предположение, что это с непривычки, ответили столь красноречивым взглядом… В общем, сразу стало понятно: привычка в ближайшие пару месяцев не появится, и разгребаться мне надо самой.
Зайдя в библиотеку, я натолкнулась на зависшего в дверях директора. Он задумчиво взирал на потолок и совершенно ничего не замечал, включая меня. Даже голову не повернул. Судя по всему, за эту неделю в библиотеке натянули новый потолок, потому что раньше он, как и всё помещение, был деревянным, а тут какой-то космос. С интересом я тоже подняла голову, покрутила и так и эдак, и уж потом и спросила:
— А что он такой кривой?
— Вот! Вот! — оживился директор, потряс пальцем и вылетел из помещения.
Разбираться в реакции я не стала — просто пожала плечами и пошла дальше мимо тощего молодого мастера света, который висел под потолком, что-то мудрил с проводами и приговаривал:
— Вот наделают же такого… Руки бы пообрывал.
То ли он успел похудеть и обрасти за эту неделю, то ли предыдущий мастер тоже чего-то наваял.
Школьные архивы я нашла сразу, предпочтя не привлекать внимание. Кроме Евдокии Ивановны, в библиотеке сидели ещё несколько учителей, один из которых на вид как раз был опасного возраста — затылком смахивал на одного из подозреваемых.
Записи о назначении старост были, а вот о смертях — нет. Хотя, скорее всего, они просто хранились в другом месте. Я проверяла год за годом и год за годом видела трёх девочек и четырёх мальчиков или четырёх девочек и трёх мальчиков. Я прям читала между строк «заговор».
От раскопок в архиве пришлось оторваться, как только я почувствовала на себе чужой взгляд. Вскинула голову, и мы с зельевиком встретились глазами. На мгновение перестали дышать. Ванечка замешкался, хотел развернуться и уйти, но я с улыбкой кивнула на место рядом с собой. Секунда колебания, и вот он уже идёт ко мне.
— Евдокия Ивановна жаловалась, что ты с того момента так и не заходила, — начал он разговор. Да, конечно, поверю я, что она сама жаловалась, а не он интересовался.
— Не каждый же день мне в библиотеке сидеть, когда тут столько интересного, — подмигнула я. По-хорошему, мне бы вообще начать форсированную атаку на одного симпатичного молодого человека, но мешали то работа, то учёба.
— И что за эту неделю узнала?
Вопрос можно было расценивать двояко. Как обычное любопытство и как попытку вывести меня на чистую воду, если я всё же умудрилась влюбиться в главного злодея. Поэтому пришлось нацепить дурацкую улыбку и полушёпотом начать перечислять:
