Татьяна Абалова - Встретимся у кромки миров (СИ)
Появился страх, что он так и не ляжет до самого отъезда. Но тут свет погас, зашуршали простыни, скрипнули пружины кровати, отец повздыхал и затих. Сколько лежал, вслушиваясь в его дыхание, не знаю. Мне казалось, я опаздываю, но встать боялся. Представив, что Кира одна сидит в темной беседке, соскочил и подошел к двери. Дыхание папы было спокойным и размеренным. Циферблат часов был неразличим, пальцы не определили положение стрелок. В отчаянии снял ходики со стены и подошел к окну. Два часа.
Не могу больше ждать, лучше я посижу у дома Киры, встречу ее там.
Быстро оделся. Звякнув застежкой ремня, затих. Прислушался. Нет, отец спит.
КираНа кухню зашла бабуля, села рядом и пытливо посмотрела.
— Зачем Галя приходила?
Не стала таиться.
— Записку от Ингмара принесла, он просит встретиться. Я решила пойти.
— Сейчас?
— Нет, в три ночи.
— Что так?
— Ба, он рано утром уезжает. Навсегда. Сказал, что больше не увидимся. От меня одни неприятности.
— А теперь зовет.
— Зовет, и отказаться не могу. Он слово заветное написал. Я, наверное, спать не лягу, иначе пропущу время.
— Родная, у меня будильник есть.
Тщательно выставила стрелку, завела будильник и легла. Не могла уснуть, прислушивалась к громкому тиканью. Вдруг вспомнила, что не проверила громкость и вообще, работает ли звонок. Покрутила стрелку до нужного часа, будильник так резко и громко завопил, что выронила из рук. Металлическая крышка отскочила, обнажив внутренности, вывалившаяся пружина тут же взвилась клубком змей.
Черт! Что я наделала? И в кого я такая косорукая? Досадуя, прошла на кухню за часами с кукушкой. Механизм, приводящий кукушку в действие, сломался, и бедная птица навсегда застыла в прерванном полете. Установила их на этажерке, прижала книгами и улеглась. Беспрестанно поглядывая на еле шевелящуюся стрелку, не заметила, как уснула.
Разбудил часто повторяющийся стук. Не сразу поняла, что кто-то кидается в открытое окно. Быстро включила свет и обнаружила, что пол усеян молодым яблочками. Тут же вспомнила о назначенном времени и взглянула на часы.
Проспала! Лихорадочно начала одеваться, соображая, что метателем фруктов мог быть только Инга. Значит, ждет на улице!
Выскочила, но не стала подходить к парню, чей силуэт вырисовывался в тусклом освещении уличного фонаря. В записке было сказано «в беседке», вот и встретимся там. Гордо пошагала к морю, навстречу свежему соленому ветру. А сзади шел тот, кто разбил мне сердце.
ИнгмарОтцовские ручные часы показывали три, а свет в комнате так и не зажегся. Записку точно передали — Марта шепнула после тайной встречи с Галчонком. Значит, Кира не собирается приходить в беседку.
От этой мысли снизу к груди прошла ноющая боль. Я должен объясниться, не смогу простить себе, если расстанусь с Кирой, не убедив, что она мне небезразлична. Надо разбудить.
Камней вокруг не нашел, но развесистая яблоня была усеяна зелеными плодами. Прицелился первым яблочком в окно, но оно попало в стенку. Нужно поменять место стрельбы. Пришлось оседлать забор с запасом зеленых яблок в карманах.
Наконец свет зажегся. Заспанная Кира стояла посреди комнаты и непонимающе оглядывалась. Чтобы не испугать, покинул наблюдательный пост.
Ожидание, волнение перед непростым объяснением, радость от грядущей встречи, желание обнять и не отпускать — такие чувства бушевали во мне, пока ждал Киру.
Через несколько минут она гордо вышагивала в сторону беседки.
Я не зря выбрал это удаленное и обозреваемое место. В поселке слишком много чужих глаз. Не хотелось, чтобы мои откровения услышали соседи, порой не спящие даже ночью.
Пошел следом за Кирой, готовя слова, которые помогут все исправить.
Глава 10
Все влюбленные клянутся исполнить больше,
чем могут, и не исполняют даже возможного.
В. ШекспирПоцелуй — это когда две души встречаются
между собой кончиками губ.
ГетеКираВ беседке развернулась лицом к темному морю. Поежилась от ветра, который здесь дул сильней.
Рокот набегающих волн казался тревожным. Они с каким-то отчаянием бросались на берег.
Краем глаза наблюдала за Ингмаром. Не сразу подошел, немного постоял.
Почему медлит? Ожидала объяснений, а он вдруг шагнул и одним стремительным жестом обнял, и так крепко, будто хотел вдавить в себя.
Почувствовала его отчаяние, поэтому не стала вырываться. Лишь мелькнула запоздалая мысль: куда подевалась моя гордость? Сомкнула руки за его спиной и застыла. Я вся обратилась в слух.
— Кира, — выдохнул он, прижимая мою голову к груди, — любимая Кира…
Предательские слезы потекли по щекам. Почувствовал, провел ладонью по волосам, успокаивая, словно маленького ребенка.
— Тшшш…
Стояли, не меняя позы, не двигаясь, не расцепляя объятий. Только громкое биение двух сердец. Слова оказались ненужными — мы понимали друг друга без них:
Мой короткий всхлип — Я обижена.
Ласковое движение его руки по всей длине спины — Прости.
Мой кулачок делает один укоризненный удар — Как ты мог?
Более тесное объятие и легкий поцелуй в висок — Прости.
Задираю голову — Мне этого мало.
Короткий поцелуй в щеку — А так?
Качаю головой — Нет, не прощаю.
Осторожно целует мокрые глаза — А так?
Мой длинный вздох — Ну, не знаю.
Теплые губы ищут мои — Прости.
Отвечаю на поцелуй — Прощаю…
Горячая волна медленно поднимается от коленок вверх. Голова кружится. Руки гладят, нежно трогают, сжимают. Губы уже болят, но это сладкая боль — наслаждаюсь ею, хочу еще. Наше дыхание сбивается окончательно, пытаемся отдышаться. Последний в череде поцелуев — поцелуй в висок, легкий, невесомый. Как точка.
Когда открыла глаза, с удивлением обнаружила, что стало светло — серое утро, еще без единого луча солнца, когда все кажется блеклым, не живым. Только два разгоряченных от поцелуев лица — яркое пятно в окружающей бесцветности.
Его руки держат мое лицо. Глаза наполнены нежностью. Всматриваюсь в них, стараюсь запомнить эту нежность, умирая от осознания неизбежности разлуки. Я вся стала одним большим чувством. Впитываю калейдоскоп эмоций, которыми он щедро делится со мной.
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя.
Долгий поцелуй. Опять кончился кислород.
За спиной послышался шум машины. Ингмар вскинул глаза, прищурился.
— Мне пора. Это отец.