Невеста по обману - Татьяна Алферьева

Невеста по обману

Татьяна Алферьева

Глава 1

Конец лета выдался жарким, не чета сырому, холодному началу. Мирослава оторвала рукава от старой рубахи деда Власа, широкий подол узлом стянула под грудью, штанины закатала выше колен и босиком отправилась за водой. Пускай тело солнышку радуется. Всё равно никто не видит. Живут они с дедом на окраине деревни возле колодца, к которому жители Малиновки, даже те, чьи дома стояли близко, хаживать не любили, боялись лишний раз знахарю на глаза попасться, а за глаза так и вовсе колдуном обзывали.

Про себя Мира над суеверными селянами подсмеивалась да вслух не возражала. Правда у каждого своя, одна только истина. Не колдун дед Власий, а человек знающий, сметливый, по первому зову готовый прийти на помощь, разве что молчун и улыбается редко. Вот и сегодня повитуха за ним мальчонку прислала. Трудны роды у Варвары-красы. Двоих детей жена кузнеца под сердцем носила, а как пришла пора появиться на свет, они, видать, за первое место перессорились. С прошлого дня женщина мучается, никак не разродится.

Наказав ученице привести дом в порядок и натаскать впрок воды, знахарь поспешил в деревню. Мира осталась одна, не считая брехливого пса Полкана и ленивой кошки Агаши, что в солнечную погоду весь день греется на лавке под окном, а в дождливую и по ночам прячется на печке. Ловить мышей? Ага, как же! Потому и Агаша…

Щурясь от яркого солнца, мыслями витая в облаках — то бишь слагая про себя всяческие небылицы, чтобы вечерами деревенским ребятишкам сказывать, Мирослава не заметила, как резко стихло щебетание птиц, стрёкот кузнечиков и прочие привычные в летний полуденный зной звуки, а потому испуганно вздрогнула, когда в воцарившейся на несколько долек* тишине раздался незнакомый мужской голос:

— Ну здравствуй, красавица.

Проглотив едва не сорвавшееся с языка бранное слово, Мира обернулась и прикрылась от возможного нападения колодезным ведром.

Природа между тем ожила, встряхнулась и загомонила пуще прежнего. Молодой высокий мужчина с огненно-красными, зачёсанными в хвост на макушке волосами шагнул девушке навстречу и попросил:

— Будь добра — напои меня. Жарко, спасу нет.

Янтарную радужку глаз рассекали пополам вытянутые в узкую вертикаль зрачки.

— Ой мамочки! — пискнула Мира, плюхаясь мимо каменного бортика колодца в траву. — Дракон!

Никакой мамочки у Мирославы не было, как и папочки. В Малиновке она появилась в возрасте пяти-шести лет. Нашли её весенней порой в лесу недалеко от деревни, без чувств, но живую. Отнесли к знахарю. Власий выходил девочку и попытался пристроить в семью, однако никто не пожелал приютить найдёныша. Боялись, что приведёт она с собой беду да нужду. Тот год как на грех выдался засушливым, неурожайным, голодным. Своих бы детей прокормить.

Потому осталась Мирослава у Власия. Спуску он ей не давал. Был строг и требователен. Однако девчонка чувствовала истинное к себе отношение: любил её Власий и по-своему жалел. Росла она весёлой, бойкой, на выдумки хитрой, среди сверстников верховодила. Вот только о прошлом своём ничего не помнила, даже имени не ведала. Власий дал ей новое и записал в метрику своей внучкой.

От прошлого у Миры остался странный нательный несмываемый рисунок. На внутренней стороне левой щиколотки бледно-голубой краской был изображён похожий на кувшинку цветок, в лепестках которого прятались острые шипы…

— Ты обозналась, — улыбнулся незнакомец. Волосы его потускнели до человеческого рыжего, зрачки округлились.

Мирослава тряхнула головой. Что за чудеса-чудесатые?

Мужчина протянул руку, предлагая помощь. Девушка отказалась, на ноги сама вскочила.

Незваный гость был выше на целую голову. Одет просто, по-дорожному, но, судя по качеству ткани, шелковистой и плотной, по аккуратным стежкам, по неброской изящной отделке, наряд его был дюже дорогим. Как и обувь — сапоги до колена из тонкой, на совесть выделанной кожи.

— Ну же, красавица, не томи. Подай напиться.

Едва не выронив из ослабевших пальцев ведро, Мира медленно повернулась лицом к колодцу, чувствуя, как холодок, несмотря на жару, покалывает лопатки. Стыд опалил щёки, когда осознала, насколько непотребно выглядит в мужских глазах. Попыталась оправить рубаху одной рукой, пока другой крутила ворот, не удержала, и поднявшееся до середины полное ведро ухнуло обратно во тьму.

— Давай помогу, — сжалился желтоглазый.

Мира отошла на несколько шагов, привела себя в порядок, подождала, пока дракон (ну не могла она обознаться) напьётся, наполнит ведро по новой…

— Спасибо. Дальше я сама.

К чужой помощи Мира была непривычна. Власий названую внучку не баловал. Воду она таскала, огород полола, брёвна на дрова пилила, зимой снег со двора счищала, а минувшим летом с дедом вдвоём крышу перекрыли. И не смотри, что была Мирослава полной противоположностью статных крупных деревенских жительниц: росту среднего, но из-за худобы казалась и того меньше. Запястья — тонкие, ступни, ладошки — маленькие, кожа бледная, благо хоть под солнцем темнеет быстро да ровно. Волосы, в детстве совсем белобрысые, со временем приобрели серебристо-пепельный оттенок.

— Как знаешь. — Желтоглазый на удивление легко отступился.

Мира быстро наполнила второе ведро, подняла оба на коромысло и поспешила прочь, а настырный незнакомец следом увязался. Так и шли: она, то и дело настороженно оглядываясь, дракон — неспешным прогулочным шагом, любуясь окрестностями, будто им с Мирославой просто по пути, и он вот-вот свернёт или отстанет. Однако не сворачивал и не отставал.

У плетня поджидал дед Власий. Чужаку он не удивился, но и не обрадовался:

— Зачем пожаловал?

— А ты будто не ведаешь? — усмехнулся дракон, волосы которого снова приобрели истинный цвет, а зрачки вытянулись.

— Может и ведаю, — проворчал Власий и шикнул на Миру: — Иди в дом.

— Она знает? — кивнул на девушку желтоглазый.

— Нет.

Больше Мирослава ничего из разговора не услышала, принялась шуршать по хозяйству. Каким бы нежданным и незваным был гость, а приветить его надо: на стол накрыть, воды подать умыться. Мужчины не спешили заходить в дом. Так и стояли у плетня: дракон неподвижно, будто статуя, дед Власий — взволнованно переминаясь с ноги на ногу и взмахивая руками. Впервые Мирослава видела его таким взбудораженным, от чего сердце не на шутку растревожилось. Вот же хвостатый безобразник! Чего ему от дедушки надобно?

Наконец, сели за стол. Мира подавала да украдкой за гостем подглядывала.

Дракон снова принял вполне себе человеческий вид: рыжие волосы, круглые