Три подруги и все-все-все - Анастасия Солнцева

Анастасия Солнцева

Три подруги и все-все-все

Глава 1

Как любят оборотни?

А как любят обращенные оборотни? Те, которые пришли в этот мир людьми и должны были уйти из него ими же, но вмешалось обстоятельство, изменившее всё.

Чем любовь оборотня, разум которого регулярно погружается в прострацию, затуманиваясь первичными инстинктами, отличается от любви всех остальных? И умеют ли они, оборотни, любить обычной любовью, когда есть только двое, а не вся стая, каждый член которой по одному только запаху способен узнать даже то, что ты сам о себе не знаешь? Нужно ли быть таким же, чтобы это понять и принять или наоборот, лучше быть тем, кто будет держать крепко, оставаясь вместе на краю, но не позволяя сорваться? Кто не позволит забыть, что разум пусть и охвачен лихорадкой, а тело — покрыто шерстью и на четырех лапах мчит сквозь лес, сердце всё равно рождено человеческим. Кто будет якорем, когда нахлынет очередной водоворот безумия. Кто станет мостиком между реальностью человека и реальностью животного…

— Ну, что? Как тебе? — трогательно сложив ручки на груди, с придыханием спросила Руся.

Я скептично обозрела помещение, нервно потеребила сережку в ухе, сомневаясь, стоит ли говорить правду, но, в конце концов, не выдержала.

— Как будто снеговик взорвался! Почему всё такое… белое?

— А каким оно должно ещё быть? — пытаясь не растерять улыбчивость и приподнятое настроение, процедила Руся сквозь чуть приоткрытые губы, метнув в меня пару молний. Некритично, но неприятно. Хорошо, что музы не умеют разжигать костры силой мысли. — Это ведь свадьба, а не похороны!

— Да помню, что свадьба, — пробормотала я, потирая висок.

— Так… тебе нравится зал или нет?! — не выдержав, возмущенно воскликнула подруга, поставив руки-тростинки на тонкую талию и встав прямо передо мной, наивно надеясь, что может кого-то запугать. За последние несколько месяцев она скинула килограмм пять и достигла такого пугающего состояния, что Ниса начала подсовывать ей еду в карманы. — Лучший декоратор потратил почти неделю на украшение зала! И я хочу знать, что ты думаешь!

— А почему ты именно меня спрашиваешь? — начала ныть я. — С каких пор я ношу гордый титул главного городского эксперта по брачеванию?

Задумалась.

— А такое слово вообще есть?

Муза ответить не успела. В кармане моего пиджака завибрировал телефон.

— Подожди, надо ответить.

Руся закатила глаза и приложила ладонь ко лбу, оскорбленная в своих лучших чувствах.

— Да, — проговорила я в трубку.

На другом конце обнаружилась вторая подруга, не менее нервная, чем первая.

— Я уже задолбалась шляться по этим Елисейским полям! — проигнорировав приветствие, проорала Ниса, перекрикивая звук чего-то очень шумного: либо трактора, либо ветряной мельницы.

— Елисейские поля в Париже, — сдержанно отметила я. — А ты — нет.

— Ну, я тоже в каких-то полях! — надрывалась подруга, из-за чего пришлось чуть отодвинуть телефон от уха. Примерно, на расстояние вытянутой руки.

— Тогда это просто поля! — взорвалась в ответ я.

— Что мы вообще здесь делаем? — полетел из динамика вопрос.

Я с тревогой огляделась по сторонам, порадовавшись тому, что в помещении ресторана, где хоть шестерку коней запрягай, настолько он был огромным, никого кроме меня и надутой Руси не присутствовало.

— Во-первых, ты там, чтобы не отсвечивать своей физиономией здесь. Забыла уже, что ты, вообще-то, в мертвецах у нас с недавних пор числишься? — напомнила я. — А во-вторых, перед тобой одна из самых ответственных задач — найти хитрого жулика, считающего, что достаточно смыться из одной страны в другую и о нем все забудут.

— Вот и зачем тебе этот гаденыш нужен? — устало вздохнула Ниса.

Та штука, которая трещала, грохотала и дребезжала на заднем фоне затихла, и подруга получила возможность отдохнуть от тренировки голосовых связок. А то еще чуть-чуть, и она сможет работать горном.

— Он считает себя умнее меня. Это раздражает, — сообщила я, проследив взглядом за удалившейся Русей, которая решила оставить меня в гордом одиночестве посреди украшенного к приближающейся свадьбе ресторана.

— Настолько раздражает, что ты отправила меня к черту на рога искать то, не пойми что? Да еще и этого… почти бога мне на хвост повесила. Вот что мне с твоим Лозовским здесь делать?

— Он не мой, он у нас — достояние общекосмического масштаба. И с ним ничего не надо делать. Он сам может что угодно и с кем захочешь сделать. Ниса, Лозовский — твоя страховка. Потому что обозначенный жулик — личность хоть и наивная, но сильная. Ты одна с ним не справишься. А я не хочу хоронить тебя на самом деле, уже по-настоящему.

— Какая забота! Просто в самое сердечко! — пропела Ниса, попытавшись сделать это насмешливо, а получилось растроганно. — То есть, ради этого мы наврали моему папуле? Чтобы отправить меня во французское захолустье собирать попой прошлогодний репей?

— Брось! — хмыкнула я, припомнив лицо предводителя клана банши в день прощальной церемонии. — Твой папуля и меня, и тебя насквозь видит.

— Ладно, но я тебя предупреждаю: если этот жук начнет выжучиваться, я его во сне придушу, — с явным намерением выполнить своё обещание заявила подруга.

— Окей, запомнила и запротоколировала, потом вынесу на общее обсуждение, — отчиталась я, решив не уточнять, кого именно она подразумевала под жуком. Претендентов имелось много, перечисление всех выслушивать не хотелось.

— Ди, — вздохнула подруга, тон её изменился и с возмущенно бойкого опустился до встревоженно печального. — Ты уверена, что нам стоит это делать? Преследовать его — большой риск. Всё может закончиться не так, как ты себе это представляешь. Он сильный, очень сильный. А сейчас ещё и очень злой.

— Вот поэтому я и отправила с тобой Лозовского, — ровно отметила я, подходя к окну, чтобы пронаблюдать за Русей. Муза встретилась перед входом в ресторан с молодой женщиной в белом деловом костюме и начала что-то энергично ей объяснять.

— Может, лучше оставим его в покое? — продолжила сомневаться во мне подруга. — Пусть делает, что хочет, лишь бы подальше от нас. Вряд ли он в ближайшее время вернется обратно в город.

— Знаю, что не вернется, — развеяла я сомнения Нисы, рассматривая женщину, которая показалась немного знакомой.

Она очень внимательно слушала музу, украдкой бросая почти незаметные взгляды на окно, у которого стояла я.

— Но это не значит, что можно расслабиться и чувствовать себя в безопасности.

— Слушай, — взвинчено начала банши, которая пребывала в непривычном для неё состоянии не прекращаемого беспокойства. Подруга боялась. За меня, за себя, а, может быть, за всех