Останься в Вейзене - Анастасия Зарецкая

Анастасия Зарецкая

Останься в Вейзене

Пролог

Пожалуйста, остановись!

Хочется зажмуриться и закричать. Лишь чтобы не видеть безобразие, которое творится вокруг. Бесстрашные солнечные лучи бьют прямо в глаза, выжигая сетчатку. Вдоль дорог бегут ручьи — словить бы ветер и запустить клетчатый кораблик, что устремится с автомобилями наперегонки, да только тетради превратились в пепел несколько лет назад.

Зарождаясь на крыше, капель настукивает об бетон фортепианные партии, и каждая нота попадает в сердце острой стрелой.

Я раньше любила весну. Ждала её, начиная с самого первого дня декабря.

Теперь не люблю. Будь моя воля — умчалась бы на далекий север, где настоящая весна не наступает никогда. Да только, боюсь, там я буду ещё более бесполезной.

Пожалуйста, остановись!

Я не могу поспеть за тобой. Бегу, что есть сил, но все равно остаюсь на месте. Дыхание сбилось, мышцы горят — я вот-вот потеряю всякий тонус и упаду безвольной куклой.

Я не могу смотреть на улыбки — они опаляют меня не хуже солнца. Не могу смотреть на воробьев, которые резвятся в новоиспеченной луже. В детстве мечтала о крыльях — чтобы успеть посетить как можно больше мест, заглянуть в каждый уголок нашего огромного мира. Теперь тоже не откажусь, с радостью спрячусь под ними, как летучая мышь.

Пожалуйста, остановись!

Почему все куда-то спешат? Я уже не надеюсь успеть. Точно знаю, что не успею. Жизнь доказывала это неоднократно: манила аппетитным кусочком сыра, отсутствием хищных котов и злобных людей. А затем ловила меня за хвост за мгновение до того, как я успею смыться.

Прекратился писк. Погас зеленый свет.

Пожалуйста…

Нет. Запущенный процесс невозможно прекратить, пока он не достигнет некоторой точки — состояния равновесия.

Можно не пытаться. Но я зачем-то попробовала, за что и поплатилась.

Вдруг стала всем — тело будто уменьшили в сотню раз, пытаясь уместить в стаканчик из-под кофе. Но уже в следующее мгновение разлетелась на множество невесомых частиц.

Глава 1

О магии и фиалках

Давно не чувствовала такую легкость. Что только не пробовала: йогу, медитации, безуглеводную диету, ложиться раньше десяти и перед сном втирать в виски лавандовое масло — всё равно на следующее утро вставала разбитой.

Зато сейчас так легко, что хочется смеяться. И совсем не хочется открывать глаза — родные стены должны лечить, но меня только вгоняют в апатию.

Так, постойте… Это точно не лаванда. Скорее, апельсин и скошенная трава. Нечто такое… августовское, слишком красочное и даже слегка приторное. Не припомню, чтобы я покупала новое эфирное масло. В целом плохо помню, как прошёл мой вчерашний день. Обычно утреннюю меня это не смущает: прошлый день забывается, поскольку мало чем отличается от позапрошлого. Но сегодня что-то явно пошло не по плану.

И подушка странная. Слишком мягкая: кажется, будто голова утонула в ней почти полностью — наружу торчит только кончик носа. А мне уже далеко не пятнадцать лет, чтобы ночевать у подружек на незнакомых подушках.

Пора.

Теплый желтый свет. Осторожно заглядывает из-за двери, будто решает, готова ты к откровениям или пока не особо. Он слегка подсветил контуры комнаты: громоздкий комод с треугольными ручками, абажур лампочки, с которого свисают громоздкие лохматые кисточки. На стенах картины в винтажных рамах, но что именно изображено — не разглядеть.

Не припомню, чтобы вчера я ходила в музей. По крайней мере, укладываться спать я бы в нем точно не стала.

Я присела, и кровать тихонько скрипнула. Красивое постельное белье — в местном полумраке кроваво-красное, как алтарь. А я почему-то не в кружевном ночном платьице, а в своей самой обычной одежде. Не самой презентабельной… На джинсах — две рваные дырки, одна от производителя, другая от самой себя, это я так упала прошлым летом…

И долго мне тут находиться? Явно же я не сама здесь оказалась. Если бы я притащилась сюда в беспамятстве, то наверняка оставила бы её открытой нараспашку. А тот факт, что меня никто здесь не запер, внушает нечто вроде надежды. В любой момент могу уйти, значит, не так уж и страшно…

В школах и университетах нас учат множеству интересных вещей, но вот полезного в них мало. Что делать в таких ситуациях? Кто бы знал… Инстинкт самосохранения просит оставаться на месте и не привлекать к себе лишнего внимания. Зато исследовательский прямо-таки подталкивает к двери: одним глазом бы посмотреть, что там творится…

А где телефон? Карманы пусты, как будто я только что сняла джинсы с сушилки.

Мне перестаёт все это нравиться.

И в голове внезапная мысль: ведь опять не успею… Да что же такое произошло вчерашним днём? Проблемы с памятью становятся критическими. Надо записаться к врачу. Только сначала выберусь отсюда.

А на полу — прекрасный ковер, раз в тысячу мягче подушки. Ноги утопают, будто идёшь по болоту. Кстати, а почему я в одних носках?..

Снаружи коридор, как в дорогих отелях: идеально гладкие бежевые стены, ночнички, разглядывающие потолок, и два ряда одинаковых дверей. Только номера номеров отсутствуют. Это что же? Я умудрилась кого-то подцепить, и мы настолько друг другу понравились, что решили снять номер (явно не самый простецкий)? Я обычно только всевозможные простуды цепляю.

И куда он делся, этот загадочный господин?..

Если есть номера, должен быть и ресепшен. Ничего со мной не случится, если я спущусь вниз. В приличных местах повсюду навешаны камеры. По крайней мере, поинтересуюсь, который час. И где мы вообще располагаемся.

Тихо-то как… Может, я раньше времени проснулась?

Коридор внезапно закончился. Я надеялась столкнуться с лестницей или хотя бы очередной дверной галереей. А столкнулась с женщиной, которая шла в мою сторону.

Интересные здесь посетители. Или работники. Тогда тем более интересные. Моя старшая сестра когда-то увлекалась косплеем и на сходки с коллегами по увлечению примерно так же одевалась. На женщине было платье в пол — зеленый бархат, юбка-колокол, зато воротник стоячий и углы у него заостренные. А из-под юбки выглядывают загнутые вверх носы черных туфель. В кудрях русых волос у неё нить из мелких сверкающих камешков, на тонких губах — бежевая перламутровая помада, а в глазах, судя по всему, линзы, иначе они не были бы такими кошачьими зелеными. То ли из-за них, то ли из-за чего-то ещё лицо её кажется непривычным, неместным.

Она замерла. И