Чёрно-белый мир - Татьяна Андреева

Татьяна Андреева

Чёрно-белый мир

Глава 1. Исчезновение

Константин Кольдт шагнул в прохладу ночи из светлого двухэтажного особнячка, в котором этим вечером зажгли сотни свечей в честь восемнадцатилетия дочери Мориса Латимира, старинного друга отца Константина и по совместительству верховного судьи Пирополя, столицы Фламии. Снаружи царствовала осень, и ветер приносил из парка характерные для этого времени года запахи грибов, прелых ягод и опавшей листвы. Влажный ночной воздух наполнял лёгкие. После духоты дома было приятно подставлять разгорячённое лицо холодному свету Вечерней звезды.

Прощальный взгляд на гостеприимное судейское имение, в котором взрывы смеха перемежались теперь со звоном бокалов под развеселый аккомпанемент фортепьяно, рывок к подоспевшему экипажу и движение вон из Пирополя по проселочной дороге к резиденции Кольдтов.

Наконец пассажир мог немного расслабиться, вытянуть уставшие ноги и откинуться на обитое бархатом сиденье. Долгожданное уединение, однако, не стёрло тревожную складку между сведённых бровей мужчины. Зажатые в руке перчатки отбивали по бедру мелкую дробь. Тот факт, что путь из города до Кленовой рощи занимал всего полчаса, на сей раз не улучшал настроения.

Дело было вовсе не в том, что Константин ненавидел светские мероприятия, предпочитая отработку с солдатами тактик ведения боя или тихие вечера в кругу домочадцев, как и не в том, что судья открыто и настойчиво предлагал именинницу в качестве спутницы жизни. Нет, леди Латимир образованна, сообразительна, искусна в беседе. Юное создание, полное амбиций. Воплотить их в жизнь легко, стоит только обручиться с внебрачным сыном короля. Он усмехнулся. Неужели Морис взаправду думал, что он, архимаг пламени, главнокомандующий королевской армадой да, в конце концов, тридцатишестилетний мужчина, в одно мгновение потеряет голову от сопливой девчонки, пусть и прехорошенькой. Может быть, ему отцовская гордость и тщеславие затмили разум? Из всех присутствующих на приёме заинтересовать могла разве что дочь барона Камейо, Клементина. Ни к чему не обязывающая интрижка с последней в летнем сезоне на вилле общего знакомого была источником многих приятных воспоминаний. Тем не менее даже незабвенный образ распятой на чужом бильярдном столе Клементины (о, это белое тело и волна красных волос на зелёном сукне!) не смог поменять мрачного направления мыслей Константина.

Весь вечер его одолевало недоброе предчувствие, дрожащее внутри противным перезвоном колокольчика, и, как он ни старался скрыть нарастающее беспокойство, как ни улыбался подходящим людям, вереница которых, казалось, никогда не кончится, спустя пару часов дребезжание колокольчика сменилось ударами гранд-колокола. Приходилось изрядно сдерживаться, чтобы не высунуться в окно и не заорать на кучера, чтобы тот выжал максимальную скорость из проклятой упряжки. К счастью, демонстрации столь неаристократичного поведения не потребовалось. Позади остался живописный пруд с изящным мостиком и аллея разноцветных клёнов, а колёса кареты коснулись первых камешков подъездной дорожки.

Не зря говорят, что предчувствие мага сродни предсказанию. Вот и Константина интуиция не подвела. В комнатах на третьем этаже, которые его пятилетняя дочь занимала вместе с няней, горел неуместный для ночного часа свет.

Просторный холл и широкая мраморная лестница покорились рекордно быстро, а перед взором уже разворачивалась страшная для любого родителя картина. На застеленной дорогим розовым шёлком кровати, уронив лицо в ладони, сидела няня девочки — Пенни, утешаемая не менее зарёванной служанкой. Рядом застыл белый, в цвет валявшего на тёмно-сером ковролине плюшевого мишки, управляющий Кленовой рощи, от которого Константин и потребовал объяснений.

— Господин Скотт, докладывайте. Я желаю знать, что произошло и где Сэм. Только не говорите мне, что это то, о чём я думаю.

Мэнни Скотт никогда не был трусом, а после сегодняшних событий кто-то совершенно справедливо назвал бы его героем, потому что, твёрдо глядя в глаза сильнейшему магу из ныне живущих, он произнёс:

— Боюсь, господин, Саманта похищена. Как вы понимаете, дилетанту не под силу вывести из строя защиту дома и временно заблокировать звуковые волны. Все уже почти спали, дома было привычно тихо, и я понял, что что-то не так, только когда не услышал собственных шагов в холле и когда от неожиданности выронил карманные часы. Каюсь, несколько секунд провёл в ступоре, а потом вдруг вспомнил, что в довоенные времена, когда стихийная магия не ограничивалась лишь пламенем и льдом, «воздушники» разработали артефакт, способный вмешиваться в структуру воздуха и контролировать его колебания. Мой взгляд упал на окно… Морозный узор полз по стеклу!.. Я кинулся наверх, но обнаружил лишь спящую в смежной комнате Пенни. Обычно няня реагирует даже на вздох подопечной, а тут… ни шороха. Это, — он обвёл рукой осиротевшее помещение, — работа Дома вечного льда.

— Уверен? — прищурился Кольдт.

— Более чем. Они не думали скрываться, записку оставили, — подытожил управляющий, кивком указывая на письменный стол, точнее, лежащее на его поверхности свидетельство преступления — бело-голубой лист бумаги с печатью Антуана, короля Фригона, и его же руки ровными строками:

«У вашего суверена два наследника и ты, бастард. Ах да, ещё твой неуравновешенный кузен, Бальтазар. Ты в курсе, что он топит не только военные суда? На моей стороне лишь малолетняя воспитанница. Проку мало, но тут ты меня поймёшь, я готов на любые меры, гарантирующие нашу безопасность. Силы неравны, однако, надеюсь, впредь ты будешь сговорчивее и не так жесток с моими подданными, оставишь коварные планы и в ближайшем будущем не покинешь своих владений. В противном случае с дочерью придётся попрощаться. Впрочем, я взял то, что когда-то ты отнял у меня. Передавай отцу наилучшие пожелания. А».

Письмо вспыхнуло в руках Константина. В бумаге нет нужды. Слова, от которых в кулаке осталась лишь горстка пепла, прочно отпечатались в памяти… и сердце.

— Наведите порядок. Всё должно выглядеть идеально к её возвращению. Бальтазара ко мне. И подготовить зал перемещений для перехода в резиденцию короля. Даю час! — донеслось из коридора под звук удаляющихся от девичьей спаленки уверенных шагов.

Глава 2. Столкновение

То, что меня выбросило на поле боя, я поняла сразу. Не могу сказать, что видела много сражений, лично не присутствовала ни на одном из них, но равнина, принявшая моё многострадальное тело, совершенно точно была охвачена огнём войны. Хотя почему только огнём? В сиреневых сумерках вспышки пламени чередовались с сиянием ледяных снарядов. Своеобразный танец двух стихий можно было бы даже назвать красивым, не будь он смертельным.

На моих глазах ливень пламенных стрел обрушился на группу людей, пытавшихся воспроизвести какую-то хитрую мерцающую сеть. Плетение разрушилось, когда одежда