Станьте моим мужем, или Семья для мирса - Терин Рем

Станьте моим мужем, или Семья для мирса

Терин Рем

Глава 1. Операция

Юлия Новикова

В палате частной клиники было чисто и вполне уютно: новая тумбочка, два небольших, но удобных кресла для посетителей, которых у меня не бывает, комфортабельная кровать с подъёмным механизмом. Это место ничем не напоминало шумное, душное помещение с десятком железных коек и резиновыми матрасами, предложенное мне бесплатно в муниципальной больнице, но едва уловимый запах антисептика и лекарств всё равно возвращал к суровой действительности.

В свои тридцать пять лет мне удалось многого добиться. Квартира, статусная машина, свой небольшой, но прибыльный бизнес – это не выигрыш в лотерею и не чьи-то подарки, а результат моей упорной работы. После смерти бабушки, воспитывавшей меня в одиночку, мне в наследство досталась крошечный убитый домик в районном центре, продав который, я получила свой скромный первоначальный капитал, а дальше понеслось… Работа, учёба на заочном и снова работа. Долгие годы я не думала о себе, стремясь доказать всем, что я чего-то стою.

Конечно, были и неуклюжие попытки наладить свою личную жизнь, но заканчивались они быстро и бесславно, а в последнее время я и вовсе не стремилась к созданию семьи, откладывая всё на завтра. Только будет ли у меня теперь это «завтра» – неясно.

Месяц назад меня стали мучать страшные головные боли. Будучи женщиной ответственной, я записалась на приём к терапевту, а дальше начался настоящий кошмар: анализы, осмотры, томографы и врачебные консилиумы стали для меня ежедневной реальностью, а потом прозвучал неутешительный диагноз.

Через какие-то пару часов мне предстояла опасная операция. От страха внутри всё сжималось и мелко дрожали руки, но в этот момент меня некому поддержать, и только я сама была в этом виновата. От осознания этого становилось горько. Если жизнь закончится сегодня, то на что я её потратила? Что я всем доказала? И кому достанется моё имущество? Вопросы были риторическими.

В дверь коротко постучали, и вошёл мой лечащий врач.

– Доброе утро, Юлия Анатольевна. Как ваше настроение? – с дежурной улыбкой спросил нейрохируг, присаживаясь в одно из кресел.

– Боевое, – криво усмехнулась я, не в силах изображать весёлость.

– Ну что вы, Юлия. Разве можно идти на операцию с таким настроем? Где ваш оптимизм? – попытался приободрить меня медик.

Я печально посмотрела на врача. Доктор Иван Алексеевич Лебедев был довольно молодым и вполне привлекательным мужчиной, предположительно моим ровесником. Светловолосый, кареглазый, ухоженный – его сложно было назвать красавцем, но к себе нейрохирург располагал. Мой оценивающий взгляд скользнул по вполне себе подтянутой фигуре, прикрытой голубой больничной формой, но зацепился за блеск золотого колечка на безымянном пальце. Что же, неудивительно, что такой мужчина женат.

В этом Лебедеве меня подкупала даже не внешность, а его профессионализм и человечность – редкое сочетание качеств у врача. Иван Алексеевич был широко известен в сети не только как выдающийся хирург, но и как учёный и благотворитель. Его клиника часто делала бесплатно операции больным детям. Такой личностью можно только восхищаться, и ему точно не придётся уходить так, как мне – в одиночестве.

Медик мне открыто улыбался, пытаясь поддержать, вот только улыбка так и не коснулась его умных тёмных глаз.

– Я реалистка, доктор. Мы оба понимаем, что шансов пережить эту операцию дееспособным человеком у меня мало, и не делать её тоже нельзя. Вы ни в чём не виноваты. Просто обидно уходить вот так. Мне даже не на кого написать завещание, – с горечью призналась я, а потом вскинула горящий взгляд на Лебедева. – А хотите, я оставлю всё вам? – вполне искренне предложила я.

А что? Этот вариант был ничем не хуже, чем если моё имущество растянут неизвестные дальние родственники или какие-нибудь мошенники. А так деньги пойдут если не на благое дело, то хотя бы хорошему человеку.

– Ну что вы такое говорите, Юлия Анатольевна? Всё с вами будет хорошо. Не настраивайте себя на плохой исход, – смутившись, сказал врач и поспешил уйти.

Наверное, он решил, что я схожу с ума от страха перед операцией. В какой-то мере, так и было, но не в моих привычках было отказываться от задуманного. В конце концов, если я выживу, то и жалеть будет не о чем, а если нет… Ну, что об этом сто раз говорить?

Выезд нотариуса на место – дело обычное, хоть и недешёвое. Уже через два часа всё было сделано. У меня на тумбочке лежала папка с документами. Второй экземпляр я попросила передать Лебедеву, не став делать из ситуации тайны. Ну не верилось мне, что этот человек станет специально убивать меня из-за денег. Тем более, олигархом меня назвать нельзя.

Как только юристы ушли, ко мне в палату вошёл хмурый Лебедев.

– Я даже не знаю, что вам на всё это сказать, Юлия Анатольевна, – произнёс доктор, кивая в сторону папки с завещанием.

– Значит, ничего и не говорите, доктор. Просто посидите со мной немного. Мне на самом деле страшно, – призналась я.

– Юлия, не возражаешь, если я буду так тебя называть? Ведь мы теперь в некотором смысле связаны, – обратился ко мне Лебедев, а я в ответ только кивнула, внимая словам хирурга. – Всё это сложно. Как твой лечащий доктор я не имею права тебе такое говорить, но прошу меня выслушать, как просто неравнодушного человека. Ты права, при нашем уровне развития медицины, помочь тебе очень трудно, но технологии не стоят на месте. Ты слышала когда-нибудь про анабиоз и глубокую криозаморозку? – спросил меня Иван Алексеевич.

– Это что-то из области научной фантастики? – с улыбкой спросила я.

– В девятнадцатом веке и подводная лодка и ракеты тоже были лишь плодом воображения Жюля Верна, а сегодня – это дело привычное и обыденное. Медицинские технологии тоже стремительно развиваются. Есть возможность, что твоё заболевание уже через десять лет можно будет лечить так же легко, как аппендицит. Только твоё тело и сознание нужно сохранить до этого момента, – вполне серьёзно сказал Лебедев, поражая меня.

– Но как это сделать? Я-то не против, но разве можно замораживать живых людей? – спросила я.

– Живых – нельзя. Это просто мои фантазии. Не думай о плохом. Уверен, что завтра мы вместе посмеёмся над этими