Грядущее вчера - Анна Цой

Анна Цой

Грядущее вчера

Город разваливался на куски.

Зачем? Понятия не имею. Почему? Тот же ответ. Я очутилась посреди этой заваленной камнями дороги минуту назад. И продолжала стоять на ней так же, как и всё предыдущее время.

Это был обычный город. Да, наверное, так. Заставленный ровными столбиками многоэтажных жилых комплексов, массивный и одновременно по-людски грустный. Словно хоть один такой мог быть другим. Изящество и прямолинейность давили даже сейчас — когда я застыла в незнакомом месте, в незнакомом городе и… в незнакомой жизни.

Крошево под обутыми во что-то ступнями шуршало так, будто звук был наложен заботливым звукорежиссёром местного театра. Он же здесь есть, правда? Должен быть. Я бы хотела, чтобы он был здесь. Знать про него что-то — нет, но вот факт его существования… Кроссовки. Так это называется. Может кеды. Да кому какая разница, что у меня на ногах? Бетонная крошка наверняка забудет про это через секунду, так зачем помнить мне самой?

Хм. Мне. Я. Ауфэр. Меня зовут Ауфэр Стандэн. Можно просто Фэр. Не только для друзей, как любят твердить везучие люди с простыми именами. Моя же мама была из тех, кто любил что-то остроумно-напыщенное с напылением торжественного благородства. Я сама была такой же. Наверное. Как там звали ту, кто меня родила? Не появилась же я на свет прямо посреди этой дороги?

— Бежим! — крик и цепкая хватка на сгибе локтя с дёргающим судорожным желанием повести меня за собой, — не стой, дура! Они близко!

Ноги были тяжёлыми, особенно для бега вдоль заботливо поставленных рядом домов. Почему-то они казались мне нарисованными на картинке. А не живыми бездушными громадами, закрывшими голубое чистое небо.

— Быстрее! — сбившись, хрипела девушка, — ты меня тормозишь! Хочешь остаться в Либэн? Шевелись!

Её пальцы сильнее сжали мою руку, вгрызаясь в кожу с силой дикого койота. Смешно. Где вы видели домашних? Смешно тебе, Фэр.

— Наконец-то! — она почти упала на ссыпавшееся на асфальт стекло.

Удержалась только благодаря выставленным перед собой рукам. В её белые ладошки впилась остроугольная пыль.

— Зачем мы бежали? — села на корточки рядом с ней я, — тебе бы к врачу, — я хмыкнула, — и мне.

Она отряхнула свои исколотые пальцы и подарила мне недоумевающий взгляд.

— Ты здешняя что ли? — её брови сошлись между собой в линию, — ты из этого города?! Отвечай!

Я поспешно мотнула головой, пока меня не начали трясти, схватив за плечи. Хватка у неё была железная.

— Нет?! Кому ты врёшь? Какая эта улица? Ты видела где был прорыв?! Ну!

Теперь меня и в самом деле встряхнули.

— Мишель! — выдернул меня из её рук непонятно откуда взявшийся мужчина.

Его темнокожая лысая голова, покрытая слоем пыли, была немного смешной от разводов пота на лбу. Будто он мазался этой грязью специально.

— Идём! — он грубо дёрнул меня вперед, — шагай быстрее! Мы ещё не дошли до середины, а эти адские церберы уже нагнали! Не время для разборок.

— Она из городских, — не осталась удовлетворена девушка, — хочешь прихватить золотую девочку? Она нам не нужна, Кэсс. Её только…

— Заканчивай болтовню, — он повернулся и одарил её усталым взглядом, — я устал так же, как и ты. Вернёмся домой, и ты продолжишь играть в сыщика. Можешь перевернуть вверх дном всю деревню, но не начинай сейчас. Давай! Шевелитесь обе!

Мне пришлось передвигать ногами ещё быстрее — теперь направляющим был этот Кэсс.

— Ну уж нет! Она нас раскроет! — почти оторвала клок моей куртки она, — спроси у неё — она соврёт. Даже моя бабушка лжёт луч…

— Ты с утра случайно не на неё оторвалась? Сколько можно, Мишель? Прекращай! Иначе сама останешься здесь, ясно? — он остановился под её разозлённым взглядом, — понял, — хмыкнул он, — знаешь, мне плевать. В первую очередь ищейки будут разбирать завал, а не нас искать. Постоим — подумаем!

— Вот именно, — рыкнула она.

Я рассмеялась, наблюдая их диалог. Оба уставились на меня с сомнением. Я захотела объясниться:

— Он иронизирует. Шутит, понимаешь. А ты, словно, не видишь этого. Это… выглядит забавно.

Резкий поворот головы девушки к мужчине.

— Видел? — усмешка, — в отряд бы такую не взяли.

Он, казалось, побелел, прежде чем сделал опасный шаг в мою сторону, чем заставил меня пятиться.

— Тебя же взяли, — схватил меня за руку он.

Опять рывок вперед. Мишель позади нас громко выругалась.

— Ты идиот, Кэсс! — крикнула она.

Однако её дальнейшие слова остановил громкий свист откуда-то сверху.

— Чёрт! — прогрохотал мужчина, — быстрее! Вы двое! Я уже…

Выстрел!

Рука, тянущая меня вперёд, дёрнулась вбок, но не отпустила, а наоборот — сжала сильнее и практически уронила меня на землю. Брюки вмиг покрылись грязью и кровью. Я ощутила их ткань израненными и саднящими коленями, щиплющими мелкими укусами удара.

— Беги! — кинула мне удаляющаяся спина девушки.

Выстрел!

Мне хотелось закричать — показать тем самым, что я хочу жить, прежде чем моё сердце тоже пронзит пуля убийцы позади. У меня не было сил отбиваться от каменной хватки всё ещё живого и хрипящего от боли в израненном животе мужчины. Он умирал, не давая сделать шагу и мне. Может, ничего не осознавал сейчас. Я бы с простреленным животом тоже мало о чём думала.

Выстрел!

Я вздрогнула, наклонилась к кровавой груди того, из-за кого умру, и выдохнула, когда пуля просвистела где-то совсем высоко. Не зная, что делать, и есть ли в этом смысл, я рванула край своей футболки, свернула кусок ткани в несколько слоев и прикрыла его рану.

Нам всё равно умирать. Зачем она мне. А так я буду знать, что пыталась помочь.

— Догнать! — чёткий приказ и быстрые шаги за спиной.

Я закусила губу от ужаса. Мимо тенями проскочили несколько силуэтов. Так быстро!

Рядом со мной остановились начищенные до блеска чёрные лакированные туфли. От них шли вверх брюки, пересекающиеся у колена плащом.

Страх заставил меня зажать рану сильнее. Делала ли я от этого хорошо? Неизвестно никому. И не станет. Но главное… почему меня до сих пор не застрелили?!

— Кэсс Хайнфил, — низкий насмешливый голос, — я рад.

Выстрел!

Голова ещё секунду назад хрипящего лысого мужчины превратилась в… меня затошнило. Лоб коснулся разомкнувшейся на моей руки Кэсса.

— Пойдём, — продолжил мужчина над головой, — Рэффи, вставай.

Я поняла, что обращались ко мне. Именно поэтому решила откликнуться на собственное исковерканное имя. Язык, казалось, прилип к небу, слипшись с ним так же крепко, как ресницы от слез.

Передо мной